Тера более внимательно оглядел нашу компанию и уточнил, переводя взгляд с меня на Апокалипсиса и обратно:
-- Брат?
-- Общий дед, -- прохладно ответил Ван. -- Ещё вопросы, тёмный?
-- Всего один, -- отозвался управляющий. -- Какие комнаты вы желаете?
Номер оказался шикарным. Гостиница четырёхэтажная, и естественно мы выбрали что повыше. Комната одна, но большая и четыре кровати нам сообразили быстро. Несказанно порадовала ванная с проточной горячей водой.
Маньяки и Апокалипсис наскоро привели себя в порядок и слиняли, предоставив в моё полное распоряжение всё. Первым делом я полез отмокать и отдраиваться в горячей воде. О цивилизация, благословенны будь твои плоды во веки веков!
Истратив на себя огромное количество воды и мыла, я завернулся в полотенце, вышел и обнаружил на столике обед. Доесть сил не хватило. Постель оказалась такой мягкой и удобной, что зарывшись с головой в пару подушек и завернувшись в одеяло, я отправился в мир снов...
...Утро. Раннее. Тихо сев на своей кровати, я уставился в одну точку. Медленно затихала внутри невыносимая, острая тоска, так и не нашедшая выхода ни в крике, ни в стоне, ни даже во вздохе. Не хочу больше помнить свои сны. Не хочу...
Белобрысая троица дружно дрыхла в своих кроватях. Схватив в охапку одежду, я смылся в ванну. Крылья убрал ещё вчера, так что сегодня можно обойтись без плаща. И рваные раны на спине успели затянуться. Если не делать особо резких движений -- разойтись не должны. Но рубашку выберу "под крылья". Тщательно, с удовольствием умывшись, быстро оделся и беззвучно свалил, очень осторожно прикрыв за собой двери. Тихо спустился в нижний зал. Может, позавтракать удастся.
-- Вы ранняя пташка, младший рода рау'Гелио, -- встретил меня за стойкой сам управляющий.
Поморщившись, резко ответил:
-- Я ношу имя рода отца, а не матери. И зовут меня Ирдес.
Среди тёмных не так уж редка практика наследования по материнской линии, но ко мне это не относится.
Тера улыбнулся и ответил:
-- Ну а меня -- Тареар.
-- Тареар, здесь в такую рань еду найти можно? -- тут же поинтересовался я.
И минут через двадцать приступил к долгожданному завтраку. После чего не нашёл ничего лучше, чем пойти прогуляться по свежему утречку на улицу.
Широкие проспекты, ухоженные дома, никакого мусора. Вон, дворники последнюю пыль дометают. Город Ночи. Он называется Эльин'тэат, и раньше я не до конца понимал значение этого слова. До тех пор, пока не начал учить речь изначальных. Принц Ночи. Красивый город...
Но дома всё равно лучше.
С этой мыслью я и вернулся в гостиницу. Как раз вовремя -- белобрысая троица завтракала. Заняв место за столиком, я стащил у Маньячки сдобную булочку и подождал, пока они закончат основную трапезу. В голове после прогулки звучала мелодия города. Это была явно "Токката и фуга" Баха, только быстрее и тяжелее классического варианта, с привлечением ударных, электрогитары и легендарных пяти виолончелей, известных на весь мир. Мой мир.
-- Ну, расскажите вы мне сегодня что-нибудь интересное? -- поторопил друзей я.
-- Да ничего интересного и нету, -- вздохнул Данька.
-- Особо ценных сведений не добыли, -- уныло согласилась Манька.
-- Разве что город спокойный...
-- Хорошо контролируемый, я бы сказала.
-- Во всяком случае, та часть, где мы были.
-- Даже скучно.
Друзья замолкли. Ван, глядя в потолок, произнёс, осторожно подбирая слова:
-- Ирдес... Кайреан -- это ведь абсолютно не соответствующее канону правящего рода имя, я прав?
-- Прав, -- кивнул я.
-- Вот это мне и не нравится... -- вздохнул светлый.
-- А в чём дело-то? -- Маньяки навострили ушки.
-- А дело в том, -- начал я тоном профессора на лекции, -- что у каждого рода свои правила именования наследников. И если другие это не слишком соблюдают, то Владыкам из канона выбиваться нельзя. Вот например здешний хозяин... Тареар. Если бы он был Владыкой, его бы звали Тэйар. Кайреана ар'Граха быть не может. Может быть Терриан, как наш с Ваном прадед. Когда мама назвала моего старшего брата Шоном -- она сделала это на грани дозволенного, но канон не переступила. А имя Дарий вообще могут только ар'Грахи носить, остальным это запрещено под страхом смерти. Император обязан быть эталоном своего народа. Во всём.