«И что ты можешь увидеть там, Крис? Яркие видения, обрывки нелепых разговоров, разрушенные временем как это железо».
— В песке они обрастают густой рыхлой ржавчиной, в глине же — плотной коричневой коркой, — тоном знатока говорит Митя-профессор, очки в роговой оправе. Потом через три года, он станет Кристофером, да и очки изменятся, превратятся в стеклянный велосипед а ля Джон Леннон. Костик-Огурец тем временем неторопливо протыкает щупом землю. Митя видит пальцы Костика, коричневые от ржавчины.
Через две недели их оторвет взрывом детонатора, который Огурец, зажав в щель между досками крыльца, примется разбирать. Тогда будут и крик, и очередь красных капель, летящих из ладони, ею Костик начнет трясти в воздухе, расстреливая собственной кровью застывших от ужаса друзей. А сейчас пальцы Костика продолжают сжимать деревянную рукоятку щупа, и он легко входит в землю — здесь она мягкая.
Но вот Огурец натыкается на что-то, и в дело вступает Митя, он откидывает землю саперной лопаткой, доходит до песка… Так, ботинок, каменно-кожаный, подошва, зеленые шляпки медных гвоздей.
— Ого.
Он вытряхивает из ботинка песок и кости.
— Не сгнили, — равнодушно констатирует Огурец.
Вот он, в одном из переливов змеиной шкурки, кадр, цепляющий, но банальный, как гравюры Добужинского — созревшая земляника, и, рядом с ягодами, человеческие кости.
Они копают дальше, и улов оказывается весьма удачным. Костик находит хорошее железо — почти целый винтарь. На следующий день они будут отмачивать винтовку в керосине, обрезать ствол, а через неделю Костику оторвет пальцы, но большой и указательный останутся, и на следующий год Огурец уже будет стрелять из собственного обреза.
«Почему он тогда не расточил ствол и патронник под двадцатый калибр? Из неприцельного обреза попасть пулей в летящую птицу весьма трудно».
«Видимо потому, — сам себе ответил Кристофер, — что тогда с винтовочными патронами проблем не существовало». За два дня можно было набрать в лесу по крайней мере, несколько десятков. Или купить-обменять в садоводстве. Правда, порой приходилось заменять и капсюль и порох.
Охотится ходили вниз, на Синявинские болота, точнее, на бывшие торфоразработки, карьеры, сухопутные перемычки между которыми были довольно узкими, и часто кому-нибудь из «охотников» приходилось разыгрывать роль собаки, добираясь вплавь до подстреленной утки.
Ползет, ползет пустая змеиная шкурка — кинопленка, застревая на каких-то полусмытых кадрах. Но вот снова — стоп кадр, аппарат перегревается, пленка горит, огонь жжет Кристофера так, что больно смотреть и слезы наворачиваются на глаза.
А в них смотрят другие глаза — две блестящих бусины, два глаза подранка, которого собака Митя не смог убить и проволок Копне, а тот с остервенением хлещет птичьим телом о ствол дерева: «Живая, бля! Получи! Получи!». Митя не плачет, но его тошнит, и тело разрывает боль, словно он сам — эта птица. Он идет сквозь болото, оставляя и ружье, и друзей навсегда позади. «Митька — слабак, у кого четыре глаза — тот похож на водолаза…»
«Но что ты можешь поделать, если вдруг однажды стал этой птицей и до сих пор не получил у себя прощения. И вот ружье снова вернулось к тебе».
«Оставь эти глаза, этот хрип и крик, эту войну внутри. И расскажи себе другую сказку, где нет смерти, а есть лишь смех и любовь. Ты еще много раз ходил в тот лес копать оружие, но больше никогда не охотился. — Кристофер положил ружье на место, снова накрыв его какими-то тряпками. — Рассказывай, крути кино, до Аты еще несколько десятков километров и турки вовсю заняты разговором между собой».
«Эта история произошла позже. Огурец, Копна и Гарик уже были в своих тюрьмах, Копна — в настоящей, Огурец — в тюрьме под названием алкоголь, а Гарик — в тюрьме по имени семья. А ты уже стал Крисом, ты учился в институте, и твоей тюрьмой было одно — поиск свободы».
Последний раз в лес за трофеями Криса вытащил бывший одноклассник Леха. Тот был влюблен в хрупкую маленькую девушку по имени Маша, но почему-то вместо обычно принятых цветов, конфет и прочих мелких, приятных каждой женщине штучек, дарил украденные с военной кафедры предметы вооружения. Маша уже была счастливой обладательницей противогаза, пулеметного патрона и учебной гранаты.