— Поэтому я с краю и стою, — сказал Дэгэ, — никого нет, кроме Лехи.
— Леха один десятерых стоит.
— Мы тоже с краю, но слышим весь лагерь.
— Несколько радиостанций. Ближайшая — растаманский типи.
— У них музыка спокойная. Акуна-Матата.
— А Кэнитс рядом с собой глушит, у них ребенок.
— А я не глушу.
— А может здесь храм построить, — сказал Махмуд, — храм тишины.
— Зачем его строить. — Дэгэ размешал палочкой в кастрюльке смесь воды, молока ганжи и кофе, затем этой же палочкой пошевелил угли в костре. — Храм везде, этот лес — храм. Ты сам тоже храм. Вешать не будем.
Последняя фраза относилась к кастрюльке.
— Да, ставь на угли.
— Для индуса любой камень на дороге может стать храмом, — добавил Сурья.
— Но это не все понимают. — Махмуд сел по турецки, и положил руки на колени. — Некоторым надо приходить куда-то, чтобы помолиться.
— А вот ты давеча другой семинар задумал. — Дэгэ посмотрел на Сурью. — На тему «Имеют ли комары природу Будды».
— И что вы по этому поводу думаете? — спросил Сурья всех.
— Думаю, да. — Дэгэ потер пальцами лоб и оставил на нем пятно сажи.
— Теперь ты настоящий хиок, — сказал Крис.
— А?
— Теперь у тебя руки, как у хиока грязные. И лоб.
— Это я на лбу Шиву поставил. — Дэгэ улыбнулся. — Знак силы.
— А я вот так решил. — Сурья продолжал семинар о комарах и природе Будды. — Когда мы их замечаем, то имеют, а не замечаем — не имеют.
— Верно, однако.
— Это все болтология, а насчет храма верно, — Махмуд провел рукой по клинышку бороды, — каждый из нас храм.
— Вот Костыль, он все время меняется, сейчас такой, завтра другой. Где тут храм?
— Ну если храмом считать нечто неизменное… — медленно проговорил Сурья. — Мне кажется, храм — это дыхание. Процесс. Акт вдоха, акт выдоха. Пока я жив, храм со мной.
В этот момент закипел кофе и маленький язычок пены, поднявшейся до края кастрюли, сполз по наружной стенке и, зашипев, лизнул угли.
Все как и два года тому назад: сонный пипл, запах восточных благовоний в пространстве абсолютно пустой комнаты. Мойте руки перед едой. Мойте ноги, входя в комнату Саида: на полу — классный, ручной работы, ковер, ведь Заира, жена Саида, потомственный ковровых и гобеленных дел мастер, и ковер, застилающий комнату — как бы фамильная реликвия. Мебели же нет, потому что Саид любит пустоту, и геометрия комнаты предельно проста: прямоугольники — стены, прямоугольник — окно, занавешенное снаружи зеленю деревьев, растущих вплотную к дому, и столь же узорный прямоугольник — ковер. Плюс на ковре — большой прямоугольный металлический поднос с пепельницей, чайниками и пиалами. Как бы достархан.
Зато в соседней комнате — встроенные в стену шкафы плюс довольно мощный компьютер с кучей всяких прибамбасов от саундбластера до модема, ибо Саид не просто какой-нибудь хиппи-бродяга, а дипломированный системщик, то есть системный программист и в различных крутых Алмаатинских конторах налаживает сети. Другую половину комнаты занимали ящики, цветные мотки, рамы, на которых натянуто бесчисленное множество нитей — струн неслышных инструментов, играющих музыку красок.
— Привет, народ.
— Крис! — Галка с визгом бросилась к нему на шею, они закружились по комнате, и сухой ворс ковра, словно подстриженная трава, защекотал пятки.
Сидящий в углу спиной к стене Серж поднял раскрытую ладонь.
— Желанным гостям — хай!
Вскоре Крис сидел возле достархана с пиалами и тремя пузатыми, белыми в желтых разводах керамическими чайниками. «Средний стиль чаепития: по китайской традиции даже древний чайник должен блестеть, как новенький, по японской — наоборот, и на новом чайнике должен быть налет времени — трещинки, потертости и прочие признаки старины. Здесь же — сохраняется след прошлого чая, возможно черного, хотя сейчас — зеленый… И тот, кто пил его до меня оставляет мне свое послание», — все это хотел сказать Кристофер, но вопрос Сержа сбил его с мысли:
— Как дорога?
— Ничего, не без приключений. Найтовал на трассе. Осень скоро. Ветер, пыль.
— А мы тебя ждали. Я уехал на неделю раньше тебя, — сказал Серж. — Не брали, что ли?
— Брали. Просто я тормозил в Бийске. Ты же знаешь Дылду. Посидим, покурим… — передразнил бийского приятеля Кристофер и повернулся к хозяину. — Саид, а можно в душ.
— Горячей воды нет. Уже давно.
— Я холодной. Чуть погодя.
Он опустился головой на ковер. Запах сандала пропитал и его.
— Твой ковер удивительно пахнет. И мушек нет.