Крис осторожно выполз из-под спальника.
— Доброе утро.
— Смотрите, у Криса прямо нюх на траву.
— Да я не любитель, но…
— Крис, короче. Бум шанкар? — спросил Саид.
— Бум. — Кристофер перехватил протянутый косяк и затянулся.
Трава сразу куда-то потащила, куда — Крис еще не знал, каждая трава работает по своему… Вчера курил, позавчера курил, а сегодня такой сон.
— Бум Шанкар, тут-тум-тум-тудум.
Да здравствует Джа. Суфии прославляют Джа и солнце. Зеленый желтый и красный — это цвета ковра под моим телом, цвета растафари, и отсюда, из центра Азии, до Ямайки всего один шаг, одно движение руки, вставить кассету и нажать плэй. Кристофер встал на четвереньки и подполз к подносу.
— Сон дрянной снился, — Он, взял первую попавшуюся чашку и отхлебнул глоток, словно чай мог смыть изнутри неприятные остатки сновидения. — Больница.
— Плохо там — хорошо здесь, — лениво произнес Гора, продолжая раскачиваться в такт музыке.
— Галка проснется, чаю попьем и на трассу. Суфий нигде не гостит больше трех дней.
Крис посмотрел в ее сторону. Галка уже разлепила глаза, и он подполз к ней.
— Солнце уже высоко. Пора вставать. Пора лететь, Галка, — сказал Крис и легко прикоснулся к ее губам.
— Угу. — Она снова прикрыла глаза.
— Наш незримый самолет уже на взлетной полосе. — Кристофер любил рассказывать сказки, и сейчас трава потащила его на очередную телегу. Он видел этот самолет, маленький, застывший посреди взлетного поля. Музыка будет шлемом авиатора, он взлетит над собственным сном, — продолжил Кристофер. — Вот он идет по упругой земле, чтобы разогнаться и взлететь. И этому полету не помешают ни тяжелые сапоги, ни груз дней за его спиной. У его птицы большие крылья. Вот он надевает кожаные перчатки, он пристегивает парашют. Защитные очки блестят на его лице. Но что это? — Кристофер сделал паузу и Галка улыбнулась. — Почему он остановился неподалеку от взлетного поля? Что так привлекло его внимание? Маленький цветок, самый красивый из всех, что он когда либо видел. И он не может идти дальше, он не может оторвать взгляда от радужных лепестков. Они дрожат на ветру, а тяжелая машина продолжает стоять на поляне сверкая серебром, как огромный кусок льда.`И все полеты вдруг приобретают для него новый смысл. Он понимает, что сейчас взлетит, сам, такой как есть, ибо для настоящего полета не нужно никаких шлемов, парашютов, перчаток, дирижаблей, воздушных шаров и аэропланов, он будет разрезать свинцовые облака и небо прольет ласковый дождь на цветок, жизнь которого, как и жизнь пилота — одно мгновение, но в этом мгновении тучи разбегаются, словно испуганные овцы, и пилот возвращается вниз по радуге.
— Значит он был в Раю? — Галка потянулась. — Ведь радуги ведут в Рай.
— Не знаю, где он был… Может, и в раю, но я вижу и его, и цветок. Я хочу сегодня на трассу. Как ты? Едешь к своему Сэнди?
Крис давно знал Галку. Он знал также, что в Ебурге ее ждет не дождется некий Сэнди, полуцивильный парень, владелец музыкального клуба и предмет незлобных насмешек Криса. «Это у тебя от ревности, — сказал он сам себе, — не привязывайся. Галка — птица свободная».
— Сэнди пока далеко, — просто ответила Галка, — а я с тобой.
После этого разговора был чай и трава и долгие сборы — то Кристофер, то Галка все время тормозили, и лишь к середине дня они оказались на выезде из города.
Однообразная бесконечная трасса, отороченная зарослями кустарника. И те же песок и пыль. Правда, осень на некоторое время уступила место лету и ветра не было.
Сначала их взял пожилой казах на МАЗе. Немногословный, типичный восточный драйвер, лицо которого напоминало высохшую луковицу. И разговор в кабине протекал по типичной схеме, выглядевшей приблизительно так:
— Откуда? — спрашивал водитель не отрывая взгляд от дороги.
— Из Алма-Аты.(Ташкента, Бухары, Самарканда и т. д.)
Далее следовала долгая пауза — гудел мотор, водитель по прежнему смотрел на дорогу, и, казалось, напрочь забывал о пассажире (пассажирах). Этот момент Кристофер любил передразнивать в компании друзей: надувал щеки, гудел, и, устремив взгляд вдаль, сжимал руками несуществующий руль.