С присоединением Красноголовиков мне зачлось выполнение задания «Расширение влияния. Часть 1», принесшее мне опыт и улучшение пока что отсутствующих отношений с Хранителями Древних, и пропорциональное уменьшение репутации в глазах Империи Грифона.
— А где обитает семья мятежник и бунтовщика? — спросил я у нового старосты, кивнув на колья с тремя головами водруженные посреди «площади».
— Вот… тама… — староста, представившийся Федотом, грустно понурился. Я же, напротив, хищно усмехнулся.
— Все слышали? — поинтересовался я у своих. — Вперед. Деньги и артефакты — в казну, — не то, чтобы я предполагал, что у деревенского старосты найдутся артефакты… но, кто знает? — Если кого найдете — волоките сюда. Остальное — на ваше усмотрение. Но помните: мы не возвращаемся в замок, а идем дальше. Так что все, что заберете — потащите сами.
— Ой! — Аки взлетела над забором. — Там — лошадка!
— И телега, — подтвердила наблюдение подружки Ариса.
— Берем, — кивнул я.
Не думаю, что в такой большой деревне это — последняя лошадь.
Дом у бывшего старосты был большой, так что туда набились почти все. Со мной на площади остались только Фабрис и Пьен. Впрочем, как уже выяснилось на практике, для разгона местных «мятежников» этого было вполне достаточно.
Подозвав к себе Федота, я раскрыл перед собой Книгу Знаний, и провел рукой над ее страницами. В ней появились листы пергамента с картинкой понравившегося мне строения, а также изображениями некоторых священных символов насаждаемого мной культа, которые я отдал новому старосте.
— Вот, — кивнул я, — когда мы уйдем — снесете дом мятежника, и начинайте строить вот это… — ткнул я пальцем в чертеж Храма Ветров. — В алтарной части должна быть доска с вот такой резьбой. А на воротах — вот это, — теперь мой палец уперся у изображение восьмиконечной звезды и пылающего ока. Понятно?
— Да, господин, — поклонился Федот. — А с тем, что в доме…
— Что не заберут мои ребята — можете забрать и распорядиться по своему усмотрению,— кивнул я.
Минут через двадцать ворота открылись, из них выкатилась телега, влекомая флегматичной, но ухоженной крестьянской лошадкой. Телега была нагружена основательно, но особенного перегруза не наблюдалось. То ли мои ребята (и девушки) оказались не жадными… то ли кто-то (главным образом — думаю на Джонаса), пояснил самым жадным, что лучше взять меньше, но донести большую часть, чем хватать все, что попало, а потом — бросать на дороге.
За телегой, со связанными впереди руками и веревкой на шеях, соединявшей их в одну цепочку, шли две взрослые женщины, девушка лет восемнадцати, и три девочки-подростка.
Джонас передал мне кошелек, в котором нашлись 721 золотая монета. Подозреваю, что это была не только личная заначка старосты, но и заныканный им последний налог лорду Арениусу.
— Артефактов не нашлось… — вздохнул Джонас, но я только кивнул ему. Отсутствие артефактов в доме хоть и зажиточного, но все-таки крестьянина, менее удивительно, чем было бы их наличие.
— Красивое ожерелье, — обратил я внимание на Ишу, на чьей шейке обнаружилось изящно сплетенное из бисера украшение.
Та смутилась, ойкнула, и прикрыла ожерелье руками.
— Ты чего? — удивился я.
— Но… это же… ваше? — запинаясь, пробормотала Иши.
— С чего это? — не понял я. — Я же сказал: «Берите, что хотите». Ты и взяла. Теперь оно — твое. «Что с бою взято — то свято»!
С радостным визгом феечки кинулись к телеге, и повыхватывали из нее понравившиеся им, но сложенные в «общую добычу» вещи. Им не препятствовали. Более того, девушки-еретички улыбались наивному восхищению феечек и помогали им застегивать браслетики и непривычные туфельки. Женщины семейства Жлобных с тоской поглядывали на эту вакханалию, но опускали взгляд, стоило им заметить, что я на них смотрю.
— Господин, — Юкио подлетела ко мне, красуясь колечком, сплетенным из настоящей золотой проволоки, которое послушно уменьшилось под тоненький пальчик. — Вы говорили, что не любите рабство…
— Говорил, — кивнул я. — И еще скажу. Особенно — когда работорговые караваны будем гра… досматривать на предмет контрабанды.
— А как же тогда… — и старшая феечка кивнула в сторону понурившихся женщин.
— Вот представь, — начала объяснять я. — Мы уйдем. Оставить тут гарнизоном я никого не могу: вас и так слишком мало. На самоцветную шахту с медузами — даже не дернешься.
— Да, — согласилась Юкио. Видимо, в отличие от беззаботных подружек — отлично представляла, чем закончится такое столкновение.
— Так вот… — продолжил я. — Мы уйдем. А они, — я махнул рукой в сторону пленниц, — остались бы. И… — теперь я уже кивнул в сторону трех сложенных под забором и накрытых холстиной тел, — …родичи этих вот… — они тоже останутся. И кто-то же должен быть виноват в их гибели? На меня они нескоро еще решаться поднять хотя бы взгляд… — я хищно усмехнулся в сторону воздвигнутых посреди площади трех колов с насаженными на них тремя головами. Старосте Федоту я втихомолку разрешил похоронить ВСЕХ погибших… но сделать это — завтра. — Ну не признавать же, что они сами пошли на бойню, как бараны следом за тремя… козлами?
— Вы не дождетесь от них благодарности… — выдала Юкио.
— Я не жду благодарности, — тут я, признаться, покривил душой. Все-таки я надеялся, что мои поступки и их мотивы оценят… главным образом — сами феечки. — Просто делаю то, что считаю нужным, — а вот тут — правда и только правда. А и в самом деле поступил бы точно так же, даже не имея в виду повышение репутации. — Таков путь тех, кто следует за Изменяющим пути!
Из Красноголовиков мы выступили на запад. Шли не спеша, примериваясь к скорости движения телеги и пленниц.
В отличие от балки с ее лесом, в степи видимость была…. Авиаторы про такую говорят «миллион на миллион». Так что вместо того, чтобы отправлять передовой дозор, я просто попросил феечек время от времени подниматься повыше и осматривать местность. Но пока что ничего интересного замечено не было.
Неторопливость нашего движения наводила меня на мысль воткнуть в планы строительства конюшню. Конечно, даже посадив своих еретиков на коней — я не получу кавалерии. По крайней мере — пока не найду учителя верхового боя, которого может и вовсе не случиться. Но и драгуны [7] весьма положительно скажутся на мобильности моего отряда. Да даже просто посадить бойцов на телеги — уже будет неплохо.
Проселок, ответвлявшийся к Красноголовикам, влился в главную дорогу, которая, по сведениям феечек, одним концом упиралась в ворота Ветровска, а другим — в Завесу на границе домена. Но, судя по тому, что граница была северной, где-то там, за Завесой, располагалась эльфийская твердыня Олваирин.
— Господин! — Ариса, наблюдавшая за окрестностями, резко спикировала вниз. — Там кто-то едет! — она махнула рукой на север. — Быстро едет. Аж пыль столбом!
Я приказал еретикам построиться поперек дороги. Не то, чтобы это помешало тому, кто там мчит, объехать нас степью… Но вот обозначить намерение его остановить — следовало.
Всадник, видимо, гнал коня уже довольно долго, потому как преграду он заметил уже слишком близко. Подняв коня на дыбы, он сумел остановиться, и стало видно, что это эльф.
Во многих играх эльфов отрисовывали… как бы это помягче сказать… с голубоватым оттенком. Про данного конкретного эльфа, впрочем, как и про его ранее встретившихся мне сородичей, этого сказать было нельзя. Однозначно — мужчина. Правда, его не совсем человеческие пропорции заставляли всуе помянуть Лелуша ви Британия [8]. Но резкие черты лица были красивы той самой красотой, про которую никак нельзя сказать «мило», а тем более «миленько». Да и лишних украшений на нем не наблюдалось. Все строго функционально.