– Глаза воронов.
– Тоже неплохо.
– Да, лучше, чем мышь, которой она обычно пользуется, – сказала Тиффани.
– Ещё бы.
Так оно и продолжалось какое-то время, пока Тиффани не надоело тащить весь разговор на себе. Матушка могла бы проявить хоть немного вежливости, в конце концов. Но Тиффани уже знала, как её расшевелить.
– Госпожа Увёртка написала новую книгу, – сообщила она.
– Я слышала, – буркнула матушка.
Тени в комнате, казалось, сделались чуть гуще.
Что ж, это объясняло, почему матушка не в духе. Одна мысль о Летиции Увёртке выводила матушку Ветровоск из равновесия. С матушкиной точки зрения в госпоже Увёртке решительно всё было не так. Эта выскочка даже родилась где-то в заграницах, что само по себе почти преступление. И она писала книги, а матушка Ветровоск книгам не доверяла. А ещё госпожа Увёртка (произносится «Уви-ортка», по крайней мере самой госпожой Увёрткой) верила в сверкающие волшебные палочки, магические амулеты, мистические руны и силу звёзд, тогда как матушка Ветровоск верила в чаепития с сухим печеньем, ежеутренние умывания холодной водой, но главным образом – в саму матушку Ветровоск.
Госпожа Увёртка пользовалась успехом среди юных ведьм, потому что её последовательницы могли с чистой совестью обвешаться украшениями по самое не могу. Матушка Ветровоск успехом ни у кого не пользовалась. Её не особенно-то любили…
…Пока в ней не возникала нужда. Если к колыбели ребёнка явился Смерть, если топор в лесу отскочил от дерева и густой мох напитывается кровью, соседи шлют гонца в холодный кособокий домик на опушке леса. Когда надежды нет, зовут матушку Ветровоск. Потому что она лучшая.
И она всегда приходит. Всегда. Но любят ли её за это? Нет. Любовь и нужда – не одно и то же. К матушке Ветровоск прибегают, если дела по-настоящему плохи.
А вот Тиффани её любила. По-своему. И ей казалось, что матушка Ветровоск тоже к ней благоволит. Она даже разрешила Тиффани звать её «матушкой», хотя все прочие юные ведьмочки могли обращаться к ней только «госпожа Ветровоск». Иногда Тиффани казалось, что матушка Ветровоск постоянно испытывает тех, кто относится к ней по-дружески, на прочность этой дружбы. Матушка Ветровоск сама по себе была одно сплошное испытание на прочность.
– Новая книга называется «Ведовство: первые полёты», – сказала Тиффани, внимательно наблюдая за старой ведьмой.
Матушка Ветровоск улыбнулась. То есть уголки её губ чуть-чуть приподнялись.
– Ха! – каркнула она. – Я всегда говорила и снова повторю: нашему ремеслу по книжкам не научишься. Летиция Увёртка воображает, будто можно стать ведьмой, малость прибарахлившись. – Она испытующе посмотрела на Тиффани, словно на ум ей пришла какая-то мысль. – И бьюсь об заклад, она не умеет делать вот так…
Матушка взяла чашку с горячим чаем, обняв её ладонью, а другой рукой схватила руку Тиффани.
– Готова?
– К че… – начала Тиффани, и тут ей стало горячо. Жар пошёл от руки и разлился по телу, согрев её изнутри.
– Чувствуешь?
– Да!
Тепло улетучилось. Матушка Ветровоск, не отрывая от Тиффани пристального взгляда, перевернула чашку.
Чай вывалился на стол. Он превратился в лёд.
Тиффани была уже не маленькая и не стала спрашивать: «Как вы это сделали?» Матушка Ветровоск оставляет без ответа глупые вопросы, как и почти все вопросы вообще.
– Вы взяли тепло чая и отдали его мне, – проговорила Тиффани. – Пропустили его через себя в меня, да?
– Верно, только меня оно не коснулось, – с довольным видом сказала матушка Ветровоск. – Весь секрет в равновесии. Равновесие, вот что важно. Держи равновесие, и… – Она умолкла. Потом спросила: – Ты когда-нибудь качалась на доске? Один её конец поднимается, другой опускается. Но в середине, в самой середине, есть точка, которая остаётся неподвижной. Взлёты и падения проходят сквозь неё. Не важно, как высоко поднимаются края, эта точка хранит равновесие. – Она фыркнула. – Магия большей частью в том и состоит, чтобы перемещать нечто с места на место.
– Я смогу этому научиться?
– Пожалуй. Это не так уж и трудно, надо только правильно настроить мысли.
– Вы можете научить меня?
– Я же только что это сделала. Я тебе показала.
– Нет, матушка, вы показали, как вы это делаете, но не… как вы это делаете!
– Не могу объяснить. Я знаю, как это делаю я. Ты будешь делать по-своему. Главное, нужным образом сосредоточиться.
– Но как?
– Мне-то почём знать? Это ведь твоя голова, – огрызнулась матушка. – Будь добра, поставь чайник! У меня чай остыл.
Всё это прозвучало почти злобно, но такова уж матушка. Она считает, если человек способен усваивать новое, то сам во всём разберётся. И ни к чему облегчать ему задачу. Жизнь вообще нелегка, говорит она.