— “Я приближаюсь все ближе и ближе к зданию, где заседало собрание христопродавцев, — невольно подумал Даврий. — Христопродавцы, а ведь действительно они являются таковыми”. Он увидел стоящую колесницу Пилата. “О, этот здесь, наверное, и ночевал, интересно, на сей раз привел он с собой свою жену?”
— “Извините меня, уважаемые, но сегодня мне кажется, что я вошел в одну из палат преисподней, как хотите меня понимайте. Но к такой характеристике вы меня сами подвели, и мне мое сознание подсказывает, что я долго здесь не задержусь. И поэтому, кого сочту нужным, того и приглашу вместе с собой в Рим и каждый виновный самолично предстанет пред Тиверием Кесарем. На мой взгляд, мое решение будет самым справедливым. Кто не согласен, у Кесаря может опротестовать мое решение”.
Собрание молчало. В палату вошел Ирод. “Даврий, мне можно?” — “Конечно, устраивайтесь поудобнее. Сейчас я не буду выяснять, кто покушался на мою жизнь. И меня это уже не интересует: вы подняли руки на самое святое — жизнь, данную мне Высшими Силами, иначе говоря, Царствием Небесным, думаю, что вы согласны со мной. И можете прямо сейчас убить меня, но я останусь при своем мнении. Вы убили Иисуса Христа, хотя моя жизнь по сравнению с Иисусовой — мелочь, знаю, что мысли и планы у вас были иными. Да, другого вы бы смогли подкупить, но увы, только не меня. Понтий Пилат, как вы думаете?” — “Да-да, вы правы, конечно, я сужу по себе и Ироду. Ведь как мы только с ним ни ссорились, но все равно остаемся друзьями. Я просто к слову”. — “Я вот смотрю на вас и вижу, что вы любыми путями стараетесь уйти от фактов, все здесь сидящие, это заметно будет не только следователю, но и простому человеку. Ирод и Пилат, вы можете быть свободны, я имею в виду, пока свободны, но когда я сочту нужным, то я вас приглашу отдельно и скажу сразу, чтобы вы были готовы для поездки в Рим, хотя виновными я вас считаю чисто человечески, Бог же вас рассудит по- своему. Можете покинуть палату”. — “Антипа, идем, чувствую я, что мы уже нигде не нужны”. — “Понтий, вы ошибаетесь, я же сказал, что с вами я еще встречусь и вы мне будете нужны”. — “Да-да, Даврий, мы так и поняли”. Они вышли на улицу. “Антипа, виновны мы или нет, я больше никогда не соглашусь быть правителем, хотя сколько раз можно об этом говорить. Дела меня уже никакие не интересуют. Ирод, что ты молчишь?” — “Понтий, не трогай меня”. — “Не трогай, не трогай, на ком тогда я вылью свое зло?” — “Учти, только не на мне”.
— “Давай не будем больше ссориться, поедем ко мне и обрадуем Клавдию”. — “Мне все равно, едем”.
“Понтий, что вы так быстро? Или у него снова выходной день?” — “Нет, Клавдия, это для нас с Иродом настал день отдыха и, судя по всему, надолго”. — “Ану, расскажите мне”. — “Клавдия, пускай слуги подадут все необходимое”. — “Сейчас, Понтий”.
Даврий сидел и смотрел на присутствующих. “Что ж вы поникли, раньше нужно было думать. Возьми сейчас каждого из вас и разопни ни за что… Но вы распяли не только Бога, но и себя, только Ему пришлось перенести муки и страдания, вас же ждет все впереди. Мне вас жалко, но не как людей, а как животных, прижившихся на Земле”.
— “А кто здесь следователь?” — “Что?” — “Спрашиваю: кто следователь здесь?” — “Я”. — “Понимаете, меня прислал к вам Иуда Искариот”. В палате зашумели: “А он сам где?” — “О, Господи, он уже на Небесах”. — “Ты что, тоже воскрес и тоже оттуда?”
— “Нет, просто сегодня ночью я с ним встретился”.
— “Где?” — “У себя дома”. — “Выведите этого лжеца из палаты!” — закричал кто-то из присутствующих. “Да нет, я веду следствие, и мне решать, с кем беседовать. Как ваше имя?” — “Оно вам ничего обо мне не скажет”. — “И все-таки?” — “Осия мое имя”.
— “Осия, Осия, не о нем ли мне говорил Иисус. Да-да-да, я вспомнил. Скажи мне, Осия, Иуда — один из Учеников Иисуса?” — “Да, тот негодяй, что предал нашего Господа Бога”. — “И что он хочет от меня? Хотя мертвых я не сужу”. — “Он через меня хочет покаяться пред вами”. — “А почему предо мной, а не пред Богом?” — “Понимаете, следователь, бедняге, фу, будь он проклят, нет места ни на небесах, ни в аду, вот он и мается, ища пощады”. Даврий обнял свою голову руками: “Господи, неужели и такое возможно. Но я-то причем, хочу понять”. — “Вы - то ни при чем, Иуда себя уже наказал своим предательством, а сейчас просит, чтобы вы наказали весь синедрион, ибо все члены собрания заставили его сделать это”. — “Ладно, уважаемые, вы свободны, а тебя, Осия, я задержу”. — “Нет-нет, я не хочу в подвал, да и за что?” — “Не посажу я тебя, не нужен ты мне”. — “Вот-вот, я тоже всем говорю, что я не нужен никому”. — “Осия, я вижу, что ты простой человек, и хочу спросить тебя: веришь ли ты в Бога и вообще в Иисуса?” — “Как же не верить, после встречи с Ним меня до сих пор трясет”. — “Но тогда почему ты боишься своего же Создателя?” — “Потому что я слышал, как Его распяли, самого виновного этого… о, Сафаита мой друг Варрава съел”. — “Как съел?” — “Заживо, так и съел, ибо Варрава дружил с Иисусом и даже себя называл Его именем, конечно, я думаю, что с разрешения Бога. После я распял Варраву вот этими руками. Но учти, следователь, я не виновен, он не Бог, я лишь исполнил его волю”. — “Осия, конечно, в Рим я тебя приглашать не буду, поэтому ты свободен. Я лично все понял и больше мне ничего не рассказывай, ступай себе, считай, что ты исполнил волю, волю мертвого предателя”. Выйдя из палаты, Осия подумал: “Чувствую, что здесь назревает что-то неладное, нужно проследить за следователем, когда он будет идти домой, уже смеркается, и все может случиться. Тем более все собрание вышло недовольным, хорошо, что нож со мной. Дай Бог тебе здоровья, Варавва”.
— “Странно, день у меня прошел, как будто бы меня подменили. Нужно заканчивать это дело и отправляться в Рим. Интересно знать: что сейчас думает каждый член собрания обо мне и что они предпринимают, да и вообще, как им жить дальше? Может, мне остепениться и доложить властям, что все это выдумки и ничего такого не происходило в Иерусалиме, но что тогда будет твориться с моей совестью пред Иисусом? Ведь Он реален точно так, как реален и я. О, Боже мой, что же это за заколдованный круг, в котором я никак не могу найти ни начала, ни конца”. Послышались раскаты грома. “Вот-вот, снова начинается, нужно идти, Корнилий уже, наверное, волнуется”. Даврий шел медленно и молча, сверкали молнии, гремел гром, но дождя еще не было. Навстречу ему двигалась темная тень, Даврий остановился и присмотрелся, увидя при этом идущую женщину навстречу ему. Поравнявшись с Даврием, женщина посмотрела на него. Даврия обдало холодком: “Боже, что-то знакомое, где бы я мог видеть ее? Да ладно, пусть себе идет. Нет, стой, это же та старушка, да, именно она, она мне предвещала смерть. Сейчас я ее догоню”. Он резко обернулся. — “Ну где же она, чушь какая-то, нужно идти быстрее к Корнилию”.
Осия не отставал от Даврия. “Неужели я ошибся? Но если я и ошибся, то все равно проведу следователя до его дома. Интересный он человек. Я думал, что он меня посадит в подвал на цепь, а он оказался человеком из нашего племени, таких нужно уважать и оберегать, ибо таких людей мало я встречал. Да их, наверное, немного на белом свете. Куда только смотрел Господь, когда создавал нас? О, прости меня, Боже, и не обижайся на меня за такие слова, я сказал их не во вред Тебе, наверное, во вред себе. Прежде чем что-то говорить, нужно сначала обдумать все”, — подумал Осия. Вдруг он увидел, что из одного из домов вышли четверо мужчин. “Посмотрю, что они будут делать. Ой-ой, нужно быстрее, они уже настигают следователя. Но что мне делать и как поступить, ведь их четверо, а я один. Со следователем нас двое. Но если что, то я буду кричать”.
Первый удар был нанесен в правое плечо. Даврий сначала ничего не понял, но успел отскочить в сторону. Последовал еще удар. Он почувствовал резкую боль между лопаток: что-то теплое побежало по телу. — “Да это же меня убивают…” — “Следователь, следователь, я рядом с тобой”, — Осия выхватил нож. — “Ну, дорогой, помоги мне”. Последовали удары один за другим. Нанося удары, Осия кричал. Двое упали замертво. “Следователь, держи вон того, а с этим я сам справлюсь”. В потасовке Осия невольно подумал: “Этого нужно только ранить”, — и он нанес удар в ногу. Послышался вопль. “Сейчас, сейчас, следователь, я тебе помогу”. Но не успел, верзила вонзил нож Даврию в живот и бросился наутек. “Боже, что делать, спасать следователя, тот раненый может уйти, и подумают, что это я все сделал. Будь что будет. Следователь, ты меня слышишь?” — “Да, я слышу, кто ты?” — “Я-то Осия, а как тебя звать?” — “Даврий”. — “Даврий, куда тебя отнести?” — “Мне уже все равно, куда хочешь, туда и неси меня”. — “Нет, нет, где ты живешь?” — “В Риме”. — “Да нет, здесь где ты живешь”. — “У сотника Корнилия”. — “Боже милостивый…” Даврий замолчал, ртом пошла кровь. “Даврий, потерпи, потерпи, дорогой, уже немного осталось”. Даврий молчал. Осия заплакал. “Очнись, Даврий, очнись”. Он положил бездыханное тело на землю: “Полежи, сейчас-сейчас я позову Корнилия”.