Они вышли из дома. “Артема, идем с нами”. — “Да нет уж, извольте, гуляйте сами по себе, с меня предостаточно”. — “Корнилий, я согласен, идем куда-нибудь”. — “Даврий, я в этом не сомневался”. Они шли по улицам Иерусалима. “Вот смотри, Корнилий, на всех людей, извини меня, я имею в виду на женщин, но такую ты не увидишь”. — “Даврий, я все понимаю, но пойми и ты меня, пойми Иисуса и Мать Его. Все мы люди, а вообще к чему мы ведем разговор? Бессмыслица и все!” — “Корнилий, давай подойдем вот к тем людям, они о чем-то спорят и, видно, очень сильно”.
— “Ну раз ты так желаешь, давай подойдем”.
“Бог, Бог, а больше вы ничего не придумали, какой Он Бог. Он такой же, как и мы, ведь Он же не сошел с креста, а мы хотели увидеть то чудо”. — “Но ведь Он же явился, и сейчас Он в Иерусалиме”. — “Глупость все, явился, да не тот”. — “Да как же не тот, это Он, мы видели Его”. — “Нет-нет, это дьявол”. — “Как вы смеете говорить такие слова, Он Бог, Он и никто другой поднял одного мужа из мертвых, и тот сейчас живет в Вифании”. — “Безумцы, кому вы верите? У меня недавно издох осел, и он больше ко мне не вернулся”. — “Что ты равняешь своего осла с Учителем”. — “Да какой Он Учитель, и пусть только появится здесь, мы Его забросаем камнями”.
“Вот, Даврий, слышишь, о чем говорит народ?” — “Да, Корнилий, но то всего лишь начало, они еще ничего не понимают. Хотя здесь идет противоборство. Вообще-то всем угодить невозможно. Но кто Ему поверил, тот далеко от Него не уйдет, как и мы с тобой”.
— “Корнилий, действительно, на самом деле все так и есть, мы от Него далеко не уйдем, ибо Он наш. И не только Спаситель, но и духовный покровитель. Пойдем отсюда, я больше не могу слушать бред людской. Говорят о человеке, точнее о Боге, не ведая о Нем ничего. Идем на Базарную площадь”. — “Ты что, торговать там будешь?” — “Нет, торговать я там не буду, что-то у меня аппетит появился”. — “Что ж, тогда идем”. — “А вино пить будем?” — “Там посмотрим”. Они вышли на Базарную площадь вокруг все шумело, говор слышался со всех сторон, предлагали все.
“Корнилий, я хочу баранины жареной”. — “Так в чем же дело, идем вот туда. Зохевь, мир тебе”. — “О, Корнилий, мир дому твоему. Кто с тобой?” — “Да так, просто человек из Рима. И он очень сильно хочет баранины жареной”. — “Пожалуйста, угощайтесь. А он что, по прибытии из Рима до сих пор ничего не ел?” Даврий посмотрел на Корнилия. “Нет, нет, он ел, но не помнит, когда”. Зохевь задумался: странные римляне. “Корнилий, вот вам и вино, угощай голодного”. — “Корнилий, ты меня унизил до такой степени, что мясо у меня станет…” — “Даврий, ты лучше ешь, а все, что ты хотел мне сказать, скажи завтра”.
“Мама”. — “Да, Иисус, Я слушаю Тебя”. — “Завтра Ты знаешь какой день”. — “Иисус, Я все помню”. — “Готовьтесь. Я завтра уйду в долгий путь”. Мария заплакала. “Мамочка, не нужно”. — “Иисус, но ведь Я же Мать Твоя”. — “Успокойся, смотри, Петр с Учениками идет. Мир вам”. — “Петр, проходите”. — “Мать Мария, а почему Ты в слезах?”
“Петр”. — “Да, Наставник”. — “Всех, кто знал Меня, соберите завтра у Елионской горы в послеобеденное время”. — “Наставник, но ведь Тебя знают многие люди и всех я сразу не смогу оповестить”. — “Петр, ты Меня не понял, собери тех, кто был приближенным ко Мне”. — “Иисус, я все понял”. — “И скажи, чтобы они всего того, что увидят, не боялись, ибо зрелище будет чисто Божьим”. — “Да-да, Иисус, я постараюсь подготовить их”. — “Возьмешь ли Ты с собой что-либо?” Иисус улыбнулся. “Петр, Я же не в Капернаум уезжаю. Мне все ни к чему, ибо Меня ждет Иерусалим Небесный, там земное неуместно”.
— “Извини меня, Наставник, но я хотел…” — “Петр, Я тебя и всех вас понимаю, как людей, но поймите и вы Меня, как Бога, да и бывшего человека”. — “Наставник”, — Петр задумался. “Петр, ну что ты молчишь?” — “Иисус, может, и нас с собой заберешь?” — “Петр, Петр, а кто же останется здесь? Я же вам уже говорил, что придет время и Вы будете у Меня, и Я вас встречу, как самых дорогих Мне людей. Конечно, будет происходить иначе, не так, как на тайной вечере”.
— “Что ж, мы с нетерпением будем ждать того момента”. — “Вам не нужно ждать, он к вам придет незаметно и по-своему для каждого из вас, но все равно мы соберемся воедино. Ну, что вы головы опустили! Меня не нужно жалеть, ибо Я ухожу не в небытие, а в Бессмертие — такова воля Всевышнего, его воле повинуются все люди, кто родился на Земле, и будут повиноваться все, кто еще родится на ней. И так нескончаемо из века в век. Думаю, что вы согласитесь”.
— “Конечно, Наставник”. — “Тогда возрадуйтесь, и пусть горесть ваша растворится в душах ваших во славу всего величественного”. — “Учитель, так и будет. А пока мы, как люди, будем тосковать по Тебе из чисто человеческих побуждений”.
“Ну, Даврий, как тебе жареная баранина?” — “Корнилий, ведь ты же тоже ел, почему же ты спрашиваешь меня?” — “Да нет, просто подумал, может, тебе не понравилась? Зохевь, спасибо тебе”. — “Корнилий, спасибо и вам”. — Да, а нам за что же?” — “За то, что вы не обошли меня стороной”. — “Так, нам пора, Даврий, идем”. — “А куда?” — “Пойдем к Матери Марии, ведь завтрашний день для всех нас будет нелегким, и Ее нужно поддержать в такое трудное время для Нее”. — “Да, Корнилий, я Ее понимаю. Нам тяжело расставаться с Ним, а Матери во сто крат труднее”. — “Идем, я с тобой согласен”.
“Господь с вами”. — “Да, Даврий, Я с ними”. — “Иисус, вы извините нас, не помешаем ли мы вам?” — “Даврий, если в гости приходит даже враг, то открой пред ним врата свои и не прогоняй его”. — “Иисус, но мы же не враги?” — “Нет-нет, Я вас не имел в виду, лишь хотел облагоразумить тем, что каждому стучащему в дверь твою отворяй ее. Пожалуйста, присаживайтесь”. — “Иисус, а где Мать Мария?” — “Она сейчас, да вот Она”. — “Мир вам, дети Мои”. — “Господь с Тобой, Мать Мария”. — “Вы не голодны?” — “Нет, мы только что с Даврием целого барана съели”. Даврий покраснел. “Мать Мария, Корнилий шутит”.
АРИМОФЕЯ. Иосиф возвращался домой с покупками. Он был весел и доволен приобретенным товаром. “Смотрите, вот он идет. Идемте вслед за ним”. Иосиф зашел в дом: “Да, товар я приобрел отличный”, — подумал он… Его ударили по голове, и он упал. Сколько времени он находился в таком состоянии, не помнил, но когда очнулся, то услышал первые слова, которые глаголили: “Где та ткань, где плащаница этого сумасбродного?” — “Я не знаю и не ведаю, о чем вы говорите”. — “Нет, ведаешь и скажешь нам, где она находится”. — “Да что же происходит, второй раз вы меня избиваете и ни за что. Нет ее у меня!” Последовал удар ногой в живот, сильная боль пронзила тело Иосифа, еще удар. “Где, где плащаница?” — “У меня ее нет”. Кровь хлынула ртом. “О Боже, услышь меня…”
“Иисус, что с Тобой, почему изменился Твой цвет лица?” — “Братья Мои, Мне немедля следует быть в Аримофее, Я слышу глас Иосифа, и он просит Меня о помощи”. — “Наставник, может, нам с Тобой?” — “Нет, вы сейчас так не сможете”. — “Что именно”. Но Иисуса уже не было.
“Смотри, если завтра ты не отдашь нам плащаницу, то мы тебя убьем. Идемте отсюда, а он пусть подумает как ему быть”.
“Иисус, Ты?” — “Да, Иосиф, дай Я тебе помогу”.
— “Нет-нет, мне уже легче”. — “Иосиф, встань и подойди ко Мне”. Иисус обнял Иосифа. “А сейчас присядь”. — “Иисус, да, мне действительно легко”.
— “Сейчас и Я не сомневаюсь. В общем, Иосиф, Я попрошу тебя, поменяй место жительства”. — “Куда же мне, я ведь привык к Аримофее”. — “Нет, тебе следует перебраться в Ефремь. И вот еще что, Я совсем недавно просил тебя прибыть в Иерусалим”. — “Иисус, но я же был там, а после почему-то меня потянуло домой”. — “Ну, хотя бы сейчас ты понял, почему?” — “Да, сейчас понял”. — “Мне нужно вернуться к Моим Ученикам, ты же собирайся, и Я буду ждать тебя в Иерусалиме”. — “Хорошо, Иисус, прости меня за непослушание. Я очень скоро буду у Тебя”. — “Иосиф, в пути будь осторожен, а случайных прохожих обходи стороной, ибо синедрион уже начал свое недостойное дело”. — “Иисус, я Тебя не подведу”. — “В общем, Иосиф, Я жду тебя”.
“Да, Он прав, соберу-ка я все вещи и сразу после Иерусалима отправлюсь в Ефремь, ибо не хочется так рано умирать”, — подумал Иосиф.
“Учитель, Ты так быстро вернулся”. — “Братья Мои, все в порядке”. — “К вам можно войти?” — “Да-да, пожалуйста, войдите”. — “Мир вам и Господь с вами”. — “Эммануил, ты?” — Да, Мария, я, как видишь. Я не забываю о вас нигде и никогда”. — “Спасибо тебе, Эммануил”.