Странность.
Следование по следам таких слов отвлекает меня от течения книги, и я обнаруживаю, что перелистываю страницы только для того, чтобы найти остальные слова.
Что это может значить?
Я касаюсь своих часов, пытаясь собрать воедино все, что я знаю на данный момент.
Отец Алисии был жестоким. Мама велела ей порвать со мной все связи, чего она не сделала. Она страдала от депрессии и бессонницы, помимо всего прочего.
Она читала такие книги и использовала красный маркер, чтобы подчеркнуть что-то, что, я уверена, что-то значит.
С каждой новой информацией, которую я узнаю, дыра в жизни Алисии становится все больше. Как будто я ничего не знаю о настоящей Алисии.
Из коридора доносится какой-то звук, и я захлопываю книги и кладу их на место.
Я выглядываю из-за двери на случай, если Джонатан там. Никого. Фух.
Выскользнув, я поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь как можно тише.
— Что ты делаешь?
Я вскрикиваю, как девчонка, от сильного голоса, раздающегося у меня за спиной. Чертов Джонатан.
Знаете что? Довольно. Не похоже, что я делаю что-то плохое.
Повернувшись к нему лицом, я скрещиваю руки на груди.
— На что это похоже, что я делаю? Я наношу тебе визит.
— Наносишь мне визит? — он поднимает бровь.
— Да, — я прохожу мимо него и направляюсь к его комнате, которая является последней справа по коридору.
Я выяснила это во время одной из своих предыдущих вылазок.
Это немного неожиданно, но это часть моего плана «надавить на тирана».
Я стою посреди его комнаты. Она такого же размера, как и моя, с высокой кроватью на платформе и высокой французской дверью, которая, я уверена, ведет на балкон. Стены, постельное белье и даже ковер имеют разные оттенки серого. Как и его глаза. Подходит.
Мне не приходится долго ждать, пока Джонатан последует за мной, но он не закрывает дверь. Его рост заполняет весь вход, и в своих отглаженных брюках и серой рубашке он выглядит прямо с показа мод. Только Джонатан мог выглядеть совершенно презентабельно после долгого рабочего дня.
— Что, по-твоему, ты делаешь, Аврора?
— Ты провел ночь в моей комнате. Будет справедливо, если я проведу ночь в твоей.
— Этого не будет.
— Ты хочешь сначала заплатить? Отлично, — я бросаю сумку на стул, снимаю пиджак и рубашку, а затем и брюки, так что остаюсь в одних трусах.
Как в тот первый раз, когда я пришла в этот дом, чтобы согласиться на его сделку.
Забавно, как все возвращается на круги своя.
Как и тогда, он не делает ни малейшего движения, чтобы прикоснуться ко мне. Однако его глаза пылают явным вожделением.
— Что на тебя нашло?
— Ничего. Я просто хочу провести здесь ночь.
— И ты думаешь, что это возможно, почему?
— Потому что я этого хочу. Разве этого недостаточно?
— Почему сейчас? Два месяца тебя полностью устраивал наш ночлег.
— Ну, я передумала. Люди меняются, Джонатан.
— Ты не можешь передумать. Ты принадлежишь мне, а не наоборот. Ты делаешь то, что я прошу, и то, что я хочу, помнишь?
— Я хочу свои условия.
— Твои собственные условия были, цитирую: — как ты хочешь.
— Я не могу так больше, Джонатан, понимаешь? Я не могу притворяться, что все это в порядке вещей. Ты должен дать мне что-то взамен.
Он делает паузу, сузив глаза на меня на долю секунды, прежде чем вернуться в нормальное состояние.
— Нет.
— Нет? — огрызаюсь я.
— Да, нет. И следи за тем, как ты, блядь, разговариваешь со мной.
— Я не уйду, — говорю я со спокойствием, которого не чувствую. — Я буду появляться в твоей комнате каждый день. Так что ты можешь с тем же успехом применить свое наказание и позволить мне остаться здесь.
На мгновение мы просто смотрим друг на друга. Я не отступаю, даже когда моя кожа становится горячей и покалывает. Даже когда взгляд Джонатана потемнел.
Это один из тех случаев, когда он пугает, и я должна держаться подальше. Но это означает, что меня растопчут, а я этого не допущу.
Я не буду запугана. Я не буду запугана.
— Встань на колени, — его голос пронзает тишину.
— Значит ли это, что ты согласен?
— На колени, Аврора.
Я подчиняюсь, сгибая ноги, пока мои колени не касаются плюшевого ковра подо мной.