Моя сила тоже здесь, и скоро он почувствует ее.
Скоро она возьмет верх над его силой.
— Я собираюсь кончить в это горло, а ты все проглотишь.
Я судорожно киваю, мои пальцы покалывает от желания прикоснуться к себе и облегчить боль между ног или напряженную пульсацию в сосках.
Но я не делаю этого.
Потому что это будет означать мое удовольствие, а это не так. Это его наказание, и я за него заплачу.
Стоны Джонатана раздаются в тишине комнаты и ударяют внутри меня, когда он опустошается глубоко в мое горло. Он проникает так глубоко, что я почти ничего не чувствую.
Он вырывается.
— Глотай. Не теряй ни капли.
Мой язык выныривает, чтобы лизнуть гладкую кожу его члена. Я дышу так тяжело, что моя грудь поднимается и опускается от этого движения.
Он наблюдает за мной с нечитаемым выражением лица, и я почти чувствую приток силы, исходящий от нас обоих.
Вымыв его, я демонстративно облизываю губы, и мы оказываемся в ловушке взглядов друг друга. Пока он думает, что выиграл битву, война еще далека от завершения.
Не говоря ни слова, я поднимаюсь на ноги и вальсирую к его кровати. Я скольжу под одеяло и стараюсь не обращать внимания на то, что его лесной аромат, сплетенный с пряностями, окружает меня, как вторая кожа.
Это так чертовски правильно, и в то же время так чертовски неправильно, табуировано и запретно.
Не то чтобы меня это сейчас волновало. У меня есть цель, и я ее достигла.
— Жду, когда будешь готов, — говорю я с уверенностью, которой не чувствую.
Джонатан остается на месте некоторое время, его член становится полутвердым с каждой секундой.
О, Боже. Ему может быть около сорока, но он обладает выносливостью двадцатилетнего мужчины.
Он снимает рубашку и одним движением спускает брюки и трусы.
Видеть его голым никогда не надоедает. У него мускулистое, но худощавое тело, приятное для глаз. Смотрится хорошо. Это пиршество.
Я останавливаю себя, чтобы не смотреть на него, когда он присоединяется ко мне.
Его взгляд не читается, когда он ложится на спину. Я ожидаю, что он проигнорирует меня и уснет, но он тянет меня на себя.
Боже...
Я задыхаюсь, когда мои груди прижимаются к его твердой груди, а мои ноги оказываются между его раздвинутыми ногами. Его эрекция упирается мне в живот, и любое мое движение только усиливает его.
Поза кажется такой близкой, такой... интимной.
То, что он никогда не предлагал.
— Я могу спать на матрасе, — предлагаю я.
Джонатан, может, и крупнее, но я не такая худая. В нем около шестидесяти пяти килограммов.
— Ты спишь там, где я хочу.
— Но...
— Моя кровать. Мои правила.
Я поджимаю губы.
— Или ты можешь уйти.
— Этого не случится. Тебе просто придется притвориться, что я нежеланный друг по сну. Наверняка у тебя уже был такой.
Он закрывает глаза, и я думаю, что он заснул, но потом он говорит:
— Ты первый человек, который разделил мою постель.
Глава 31
Аврора
Последняя неделя была... другой.
С тех пор как я придумала план, который косвенно подтолкнул Джонатана, он сбросил часть своего фасада.
Не весь. Он по-прежнему тщательно наказывает меня за каждую ночь, проведенную в его постели, но это уже начало.
Кроме того, действительно ли это наказание, если я получаю от этого удовольствие? В этом вопросе присяжные еще не определились.
Я знаю только, что с каждой ночью, проведенной на его кровати, я становлюсь все ближе к человеку, с которым все боятся разговаривать, не говоря уже о том, чтобы приближаться к нему.
Я не перестаю думать о словах, которые он сказал мне на днях. О том, что я первая, кто делит с ним постель.
Конечно, Алисия тоже так делала? Но, опять же, у них были отдельные комнаты. Как и у нас с ним в те первые пару месяцев.
Может быть, Алисия вообще никогда не требовала входить в его комнату?
Такой человек, как Джонатан, не уступит, если его не принудить к чему-то или, по крайней мере, если дать ему все основания для этого.
Поэтому сегодня я решила пойти на шаг дальше. Утром он положил меня на свои бедра и отшлепал по заднице докрасна за то, что я его попросила. Моя спина до сих пор горит и на ней остался отпечаток его руки, но оно того стоило.