Я потребовала, чтобы мы ели вне дома. Не в замкнутом пространстве дома, где он усаживает меня к себе на колени.
И место выбираю я, так что никаких шикарных ресторанов. Это его игровая площадка, а не моя, и мне нужна вся сила, которую я могу получить сегодня вечером.
— Сходить на шашлык — твой грандиозный план? — он смотрит на это место с раздражающим самодовольством.
— Эй! Это место всемирно известно. Туристы приезжают сюда ради шашлыка родителей Лейлы. Тебе повезло, что я замолвила за нас словечко.
— Увлекательно.
Это его снобистское «увлекательно». Иногда он может быть самым раздражающим снобом.
В своем черном костюме и с резкими чертами лица он выглядит так, будто ему место на обложке журнала GQ, а не в ресторане для простолюдинов.
На мне простое голубое платье длиной чуть выше колен. Лейла купила его для меня без причины в прошлом месяце, сказав, что оно подчеркивает мой цвет глаз, но до сегодняшнего дня у меня не было возможности надеть его.
Мои волосы спадают на спину, и я накрасила губы красной помадой. То, что заставило Джонатана уставиться на мои губы, когда я спускалась по лестнице.
Я считаю это хорошо выполненной работой.
Я хватаю его за рукав пиджака и тяну его за угол, чтобы мы не загораживали вход.
— Послушай, семья Лейлы — единственная семья, которая у меня есть. Я не прощу тебе, если ты хоть как-то их обидишь.
— Если ты хочешь, чтобы я что-то сделал, попроси вежливо.
— Пожалуйста.
Его губы растянулись в небольшой улыбке.
— Хорошая девочка.
Я пытаюсь игнорировать румянец, который покрывает мою кожу под платьем, и прочищаю горло.
— Это значит «Да»?
— Я подумаю над этим.
— Наконец-то! — Лейла выглядывает из входа, фартук обернут вокруг ее талии. Должно быть, они очень заняты, если она помогает. — Почему вы, ребята, притаились в углу? Мне пришлось выгнать Сэма из соседней комнаты, чтобы защитить ваш стол.
— Извини, Лей, — я выпрямляюсь.
— Черный пояс, — глухо приветствует Джонатан.
— Джонни, — подражает она его тону.
— Владелец бизнеса, боец карате, а теперь еще и официантка. Есть ли что-нибудь, что ты не можешь сделать?
— Душить миллиардеров. Но я подумываю о том, чтобы добавить это в свое резюме.
Я разражаюсь смехом, и она тоже. Джонатан лишь сужает глаза, пока мы следуем за ней.
За те годы, что я знаю Лейлу, ресторан Хуссейни сильно обновился. Это традиционный ресторан, где подают блюда североафриканской и пакистанской кухни. Их фирменное блюдо — кебаб и кускус, который я люблю до смерти и всегда уламываю Кензу дать мне его на вынос, хотя она говорит, что его нужно «украсить» как следует.
В ресторане царит домашняя атмосфера и уютный декор с марокканскими подушками и традиционными красочными тунисскими коврами. Каждый стол наполовину отгорожен от другого тонкими занавесками. Есть места, где можно сидеть на полу, а вокруг других стоят столы с подушками вместо стульев. Мягкий белый свет добавляет определенную атмосферу, умиротворяющую.
Слово «Халяль» написано на английском и арабском языках в верхней части приемной.
Я опускаю голову, чтобы не зацепиться за шторы, тогда как Джонатан просто отодвигает их со своего пути. Он такой тиран, который не ценит красоту.
— Аврора, — нас останавливает голос Малика, брата-адвоката Лейлы и единственного брата Хуссейни, живущего сейчас в Англии.
Он намного выше своей сестры, у него смуглая кожа, как у его отца, и он унаследовал поразительный лесной цвет глаз своей матери. У него подтянутое и мускулистое тело, и я всегда считала его сексуальным, как грех.
Но только издалека. Потому что он брат моей лучшей подруги, а я не хотела потерять ее, что и произошло бы, если бы ее брат узнал, какая я непутевая.
Поэтому я обычно просто довольствуюсь безобидным флиртом.
— Малик, как дела? — я улыбаюсь.
— Великолепно. А у тебя?
— Отлично. Мне кажется, или ты набрал немного мышц?
— Да, приятельница, — говорит Лейла от его имени. — Он вкалывал в спортзале.
— Перестань говорить как гангстер, Лейла, — говорит он ей.
Она корчит ему рожицу, но он не обращает на нее внимания и снова обращает внимание на меня.
— Как ты, Аврора? Ты давно не появлялась.
— Я была немного занята.
— Чем?
— Мною, — Джонатан обхватывает меня за талию, притягивая к себе в крепком захвате, не оставляющем места для движения. Затем он протягивает руку Малику. — Джонатан Кинг.
— Малик Хуссейни, — он пожимает руку Джонатана с той же твердостью.
Меня поражает, что он не струсил перед богоподобным присутствием Джонатана. Он должен знать, кто он такой — все в этой стране знают — но он не запуган им. Боже, я знала, что есть причина, по которой я люблю Лейлу и ее семью.
— Не будь чужой, Аврора, — говорит Малик, отпуская руку Джонатана и улыбаясь мне.
Я киваю в ответ.
Лейла ведет нас к столику в задней части зала. Слава Богу, один из тех, где есть стулья. Я не могу представить Джонатана сидящим со скрещенными ногами на полу. Скорее всего, он уйдет раньше.
Она дает нам меню.
— Я зайду через несколько минут. И еще, Джонни. Мама и папа благодарят тебя за пожертвование, которое ты сделал на днях.
Он едва кивает в ее сторону, сосредоточившись на меню. Его лицо пустое, совершенно нечитаемое.
Хотя со стороны это может показаться хорошим, на самом деле это не так.
Джонатан из тех, кто становится жутко молчаливым, когда он либо расчетлив, либо зол, а и то, и другое — плохая новость.
— Запомни, — говорю я. — Никакого алкоголя или свинины. Этого здесь не подают.
— У меня есть мусульманские соратники. Я знаю их диетические законы.
— Я просто говорю на случай, если ты не знал.
— Похоже, ты хорошо разбираешься в этом ресторане, — обращается он ко мне, но его внимание все еще приковано к меню.
— Да, я постоянно сюда хожу.
Черт, до того, как я его узнала, все мои ужины и выходные проходили здесь.
Его пронзительный взгляд пригвоздил меня к месту.
— Чтобы не быть чужой.
О. Боже. Это из-за Малика.
Теперь моя очередь сосредоточиться на меню.
— Типа того.
— Ты также пользуешься красной помадой, когда приходишь сюда?
— Большую часть времени.
Никогда. Я начала пользоваться ею регулярно только после того, как заметила интерес Джонатана — или, скорее, одержимость — к ней.
— Ты прекратишь это делать. Немедленно.