Он тянется за стойку.
— На днях один человек приходил спросить о вас.
Мои мышцы напрягаются. Это, должно быть, адвокат.
— Он назвал свое имя?
— Нет. Он ушел, когда я сказал ему, что вы здесь больше не живёте.
Фух.
Шелби увеличивает громкость телевизора, и у меня перехватывает дыхание от облегчения. Появляется ведущий новостей, его выражение лица серьезно, и это по очень веской причине.
Человек, который сидит напротив него в серой комнате, главный герой моих кошмаров. Тот, кто копает могилы и душит людей скотчем.
Максим Гриффин.
Самый известный серийный убийца в новейшей истории Великобритании.
Мой отец.
Из телевизора доносится серьезный тон ведущего новостей.
— Сегодня у нас эксклюзивное интервью с Максимом Гриффином. Впервые за одиннадцать лет он добровольно решил поговорить. Что происходит, когда убийца нарушает свое молчание?
Камера увеличивается и фокусируется на отце. Он непринужденно сидит на стуле, одетый в черный пиджак и брюки цвета хаки, и выглядит невозмутимым. Его борода подстрижена, но он все тот же широкий, высокий. Красавчик. Выглядящий как мечта каждой женщины, он так пугает.
Именно поэтому они падали к его ногам.
Когда звучит его вкрадчивый голос, в котором едва слышен йоркширский акцент, я чуть не опрокидываюсь от его воздействия на мои нервы.
— Я предпочитал молчать, думая, что защищаю свою дочь. Но теперь я понимаю, что ее тоже нужно привлечь к ответственности.
Я спотыкаюсь и чуть не падаю назад.
Нет.
Нет, нет, нет.
— Мисс Харпер?
Я задыхаюсь, когда Пол прикасается к моему плечу. Мое сердце скачет синхронно, как будто вот-вот выпрыгнет из горла.
— Вы в порядке? Вам нужно присесть?
Мне нужно выбраться отсюда.
Не просто из здания, а отсюда. На улицу.
Я выхватываю пакет из рук Пола и вылетаю из места, где раздается голос Максима, где он преследует и преследует меня. Мое сердце колотится, дыхание вырывается наружу.
Слезы текут по моим щекам, когда я чувствую, как мир приближается ко мне своими призрачными руками и мясистыми пальцами.
Это похоже на то время снова и снова.
Тело врезается в меня, и я замираю. Мои губы раздвигаются, когда я встречаю ее глаза. Эти ярко-зеленые. Сара. Я никогда не забывала ее имя. Теперь она выглядит по-другому. Она не растеряна, не плачет и не умоляет меня вернуть ее мать.
Она такая же, как они.
Она хочет, чтобы я заплатила.
— Я знала, что это ты. Верни мне мою мать! Верни мне мою жизнь! — она бьет меня по лицу так сильно, что я отшатываюсь от шока.
Но я не двигаюсь. Я даже не защищаюсь. Если я останусь неподвижной, если позволю им бить меня, они в конце концов выбьют это из своей системы и оставят меня в покое.
— Мне жаль, — шепчу я. — Мне так жаль.
— Твои извинения не могут вернуть мне то, что я потеряла.
Пощечина. Царапина.
— Убийца! Убийца!
— Мне так жаль. Мне так жаль, — рыдания вырываются из моего горла, когда я повторяю эти слова снова и снова.
Не то чтобы это заставило их остановиться, но это единственное, что я знаю, чтобы сказать им.
Мои губы горят. Я чувствую металлический привкус крови. Но я остаюсь на месте, пока она вымещает на мне свой гнев и горечь.
Моя физическая боль — ничто по сравнению с тем, через что пришлось пройти ей и остальным.
Когда Сара, кажется, выдохлась, она падает на землю, рыдая, всхлипывая и разваливаясь на части. Я пытаюсь схватить ее за плечо, подтянуть к себе — хоть немного утешить — но она отталкивает меня. Я падаю назад, мои руки и бедро принимают удар на себя.
Мои ладони горят, кровь просачивается сквозь кожу, но это не имеет значения. Такая боль не имеет значения.
Спотыкаясь, я поднимаюсь на ноги, не обращая внимания на грязь на одежде. Все, что меня волнует, это маленькая коробочка между пальцами.
Она смотрит на меня, ее взгляд полон слез, а выражение лица затравленное, смятенное.
Прямо как тогда.
Вот как это выглядит — украсть невинность у маленькой девочки, когда ей всего десять лет. Украсть ее единственную поддержку и единственного человека, который был у нее не по ее вине.
— Надеюсь, ты умрешь, как мама.
Я делаю шаг назад, мои губы дрожат. Я продолжаю идти так, не желая подставлять ей спину. То, что меня били по голове в прошлом, научило меня никогда не поворачиваться спиной.
Удар ножом по ребрам тоже научил меня этому.
Я постоянно слежу за своим окружением на случай, если кто-то еще вычислил, где я живу.
Теперь они придут за мной.
Теперь они не оставят меня в покое.
Беги.
Беги.
К тому времени, как я добегаю до машины, я в полном беспорядке. Мои щеки, ладони и даже шею жжет. Губы не перестают кровоточить. Сердце болит, и я чувствую, что разрываюсь на части.
Я роюсь в сумке и достаю телефон. Джонатан. Я должна позвонить Джонатану.
Мне неприятно, что моя первая мысль о нем, но чувство безопасности окутывает меня, как теплое одеяло зимой, когда я думаю о нем.
Его телефон выключен. Мои пальцы дрожат, когда я опускаю его на колени. Возможно, он на встрече.
Мой взгляд переходит на коробку в моей ладони, и я достаю флешку, вставляя ее в стереосистему автомобиля.
Голос Алисии, хрупкий и дрожащий.
— Клэр... я только что... я только что узнала, что Джонатан хочет моей смерти. Он травил меня все это время. Он хочет убить меня. Я... я не думаю, что у меня получится. Я хотела взять тебя и Эйдена и уехать, но... я не думаю, что смогу. Он охотится за мной. Помнишь, я говорила тебе звонить ему только в экстренных случаях? Не звони. Никогда. Беги, сестренка. Беги от всех них.
Я задыхаюсь, когда ее слова вползают в мою голову, как гибель.
Нет.
Нет.
Джонатан не... он не мог...
И все же, он сделал это.
Это так же, как папа сказал мне в тот день, когда я плакала, когда Алисия не пришла навестить меня.
— Ты рождаешься один. Ты умираешь одна. Почему ты продолжаешь опираться на других людей?
Мой разум отключается. Я онемела, когда все события сегодняшнего дня снова обрушились на меня. Интервью отца. Нападение Сары. Предупреждение Алисии.
Я включаю передачу и делаю то, что она сказала. Как я сделала одиннадцать лет назад.
Я убегаю.
Я исчезаю.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
История Джонатана и Авроры завершается в книге «Возвышение Королевы».