Гвен заглянула в глаза Гувейна и увидела, что на нее смотрит Тор. Она увидела серые глаза Тора и крепче прижала к себе сына. Девушка пыталась не думать о жертве, которую она принесла в Преисподней. Сбудется ли все это? Может ли судьба оказаться такой жестокой?
«Миледи?»
Гвен вздрогнула от звука голоса. Обернувшись, она увидела Штеффена, который указывал вверх на небо. Она заметила, что все люди вокруг нее остановились, и вдруг остановилась ее собственная повозка. Гвен была озадачена тем, почему извозчик прервал путь без ее приказа.
Гвен проследила за пальцем Штеффена и была поражена, увидев три выстреливших высоко в воздух стрелы – зажженные, они поднялись вверх и затем нырнули вниз, падая на землю подобно звездам. Девушка была потрясена: три зажженные стрелы могли означать только одно – это был знак МакГилов. Когти соколов, используемые для того, чтобы подать сигнал о победе. Этот знак использовал ее отец и его отец до него, знак, предназначенный только для МакГилов. Ошибки быть не могло – это означало, что МакГилы одержали победу, что они отвоевали королевский двор.
Гвен не понимала, как это возможно. Когда они покидали город, надежды на победу не было, не говоря уже о том, чтобы остаться в живых. Ее драгоценный город подвергся атаке со стороны МакКлаудов и защищать его было некому.
Гвен заметила, что вдали на горизонте поднимают флаг – все выше и выше. Она прищурилась и снова убедилась в том, что все верно – это флаг МакГилов. Это могло означать только то, что сейчас королевский двор снова оказался в руках МакГилов.
С одной стороны, Гвен ликовала и хотела вернуться навсегда. С другой стороны, посмотрев на дорогу, по которой они ехали, она вспомнила предсказания Аргона, свитки, которые прочитала, свои собственные предчувствия. В глубине души Гвен чувствовала, что ее людей по-прежнему нужно эвакуировать. Возможно, МакГилы и вернули себе королевский двор, но это не означает, что Кольцо в безопасности. Гвендолин все еще была уверена в том, что надвигается нечто ужасное, что она должна увезти свой народ в безопасное место.
«Кажется, мы победили», – сказал Штеффен.
«Это повод, чтобы отпраздновать!» – воскликнул Абертоль, приближаясь к ее повозке.
«Королевский двор снова наш!» – крикнул какой-то простолюдин.
Среди ее людей поднялись одобрительные восклицания.
«Мы должны немедленно вернуться!» – крикнул другой простолюдин.
Люди снова одобрительно закричали. Но Гвен категорически покачала головой. Она поднялась и повернулась лицом к своим людям, и глаза всех присутствующих устремились на нее.
«Мы не вернемся назад!» – крикнула Гвен своим людям. – «Мы начали эвакуацию и должны придерживаться своего плана. Я знаю, что на Кольцо надвигается великая опасность. Я должна увезти вас в безопасное место, пока у нас еще есть время, пока еще есть шанс».
Ее народ выразил недовольство, и вперед вышли несколько простолюдинов, которые указали на горизонт.
«Я не знаю, как насчет остальных», – крикнул один из них. – «Но королевский двор – мой дом! Это все, что я знаю и люблю! Я не поплыву через море на какой-то чужой остров, в то время как мой дом в безопасности в руках МакГилов! Я возвращаюсь в королевский двор!»
Люди одобрительно заголосили и, когда он ушел, повернув назад, сотни людей последовали за ним, развернув свои повозки, направившись обратно в королевский двор.
«Миледи, мне их остановить?» – запаниковав, спросил Штеффен, преданный ей до конца.
«Вы слышите голос народа, миледи», – сказал Абертоль, подойдя к ней. – «Вы поступите глупо, отказав им. Кроме того, Вы не можете. Это их дом. Это все, что они знают. Не сражайтесь со своим собственным народом. Не увозите их без веской причины».
«Но у меня есть веская причина», – возразила Гвен. – «Я знаю, что надвигается разрушение».
Абертоль покачал головой.
«Но они этого не знают», – ответил он. – «Я в Вас не сомневаюсь. Но королевы планируют наперед, в то время как народ поступает согласно инстинктам. А королева могущественна только тогда, когда ей это позволяют народные массы».
Гвен стояла, сгорая от разочарования, глядя на то, как люди бросают вызов ее приказу, возвращаясь в королевский двор. Впервые они так открыто восстают против нее, открыто ей не повинуются. Это чувство ей не понравилось. Было ли это знамением грядущего? Неужели дни ее правления сочтены?
«Миледи, должен ли я приказать солдатам, чтобы они остановили их?» – спросил Штеффен.
Гвен казалось, что он был единственным преданным ей человеком. Часть ее хотела ответить положительно.