Дион кашлянул, пытаясь подавить смущение.
– Пошли.
Пенелопа кивнула и двинулась вперед. Они прошли мимо виноградника с бригадами сборщиков, через автостоянку и дальше по дорожке к дому. Страх прошел так же внезапно, как и возник, и к тому времени как они приблизились к ступеням, ведущим к входным дверям, от него не осталось и следа.
– А вот и мой дом, – объявила Пенелопа.
Дион посмотрел на трехэтажный особняк.
– И ты что, всегда здесь жила?
– Всю жизнь.
– У вас, наверное, большая семья.
– Нет. Только я и мама.
– Но твой папа… Значит, он не…
– Нет.
– То есть вас здесь только двое, в таком огромном доме?
– Нас не двое. Мои остальные… хм, остальные владелицы завода здесь тоже живут.
Дион кивнул, не сказав ничего.
Пенелопа остановилась и повернулась к нему.
– Я знаю, что болтают ребята, – произнесла она, понизив голос, – но я не лесбиянка.
Дион почувствовал, что краснеет.
– Я никогда и не верил этому.
– И ни одна из живущих здесь женщин тоже, – добавила она твердым голосом.
Выражение ее лица было очень серьезным. Она казалась сейчас гораздо старше своих сверстниц.
– Послушай, – продолжила Пенелопа, – все эти наши ребятишки – мальчики и девочки – проходят стадию полового созревания, и им все время мерещится что-нибудь этакое. Так вот, я должна заявить, что ничего подобного здесь нет. Да, эти-женщины живут вместе. Но объединились они на чисто деловой основе. Именно так. Мы все живем в одном доме, но он большой, и нам здесь удобно. Наш винный завод вовсе не секс-клуб определенного сорта или что-то в этом роде. Ничего подобного здесь не происходит и никогда не происходило. Должна предупредить тебя, что все женщины, живущие здесь, убежденные феминистки, но это совсем не то, что думают о них люди, в этом нет ничего плохого. Они резковаты в общении, но так и должно быть. Ведь они занимаются бизнесом. И все, чего они достигли, они достигли своим трудом, своими силами. Им никто не помогал и не помогает. В самом начале, когда они приехали сюда и искали места на винных заводах, их никуда не брали. Они решили создать это предприятие назло мужчинам, как бы в пику им, но это совсем не говорит о том, что они лесбиянки. – Она остановилась, чтобы перевести дух.
Дион мягко улыбнулся:
– Мне абсолютно безразлично, даже если бы они были лесбиянками. Что же касается тебя, то меня бы сейчас здесь не было, если бы я думал, что ты лесбиянка.
Теперь наступила ее очередь покраснеть.
Они помолчали некоторое время. Руки Диона вспотели, и он украдкой вытер их о брюки.
Это был решительный шаг с его стороны. «Но я должен был сказать это, – думал он, – произнести вслух то, что переполняло меня все это время. Пусть теперь Пенелопа знает, что нравится мне и нравится давно. – Он облизнул губы. – Что она ответит? Как отреагирует?» Молчание затягивалось, и внезапно он понял, что совершил ошибку, что высунулся слишком рано.
Ее ответом было отсутствие ответа. Она решила на эту реплику никак не реагировать.
– Пить хочешь? – Ее голос был чуть нежнее, чуть мягче, чем до сих пор. У него слегка отлегло на сердце. Не глядя в глаза, она сделала ему знак подниматься по ступеням.
– Там в холодильнике есть сок.
Он чувствовал облегчение, но одновременно и некоторое разочарование. Каких-то определенных свидетельств взаимности он пока не получил, но и отвергнут тоже не был. Так что для начала вполне достаточно.
Он кивнул.
– Звучит заманчиво.
Они вошли внутрь.
Интерьер дома впечатлял меньше, чем внешний вид. Дион ожидал увидеть какие-нибудь музейные экспонаты, антиквариат, к которому страшно прикоснуться, а вместо этого обнаружил смешение всевозможных стилей, в большинстве своем современных, причем ни один из них не соответствовал той грандиозной архитектуре особняка, которая поразила его, когда они к нему приближались. Здесь было комфортно, прочно, стабильно, комнаты теплые и уютные. В гостиной сразу бросился в глаза телевизор с большим экраном, на низком деревянном столике, инкрустированном белыми плитками, были разбросаны дневные газеты. На подлокотнике дивана лежал раскрытый роман Даниелы Стил в бумажной обложке. Рядом с дверью стояли две пары женских туфель.
Дион чувствовал себя почти спокойно. Семья Пенелопы, наверное, богатая, но живут они так же, как и все остальные.
– На кухню вот сюда!
Он прошел за Пенелопой на кухню, где среднего возраста женщина, одетая в линялые джинсы и простую белую блузку, нарезала на кухонном столе сладкий перец. Когда они вошли, она вскинула голову, обменялась быстрым взглядом с Пенелопой, а затем ласково улыбнулась Диону.
– Добрый день.
Дион с улыбкой поклонился.
– Добрый день.
– Дион, это моя мама. Мама, это мой приятель Дион.
Мать Пенелопы была совсем не похожа на свою дочь. Щуплая и темноволосая (в то время как дочь была высокая блондинка), с совершенно обычным незапоминающимся лицом, резко контрастирующим с бросающейся в глаза красотой Пенелопы. Кроме того, она была старше, чем он ожидал, и казалась изнуренной заботами. Единственное, что было общим у матери и дочери, – это природная сдержанность.
– Хотите чего-нибудь попить?
– Да, – сказала Пенелопа. – Сок?
– У нас есть виноградный. Только сегодня отжатый.
– Прекрасно.
Мать Фелиция открыла дверцу белого холодильника и вынула большой кувшин, до краев наполненный виноградным соком.
– Откуда вы приехали, Дион? – спросила она, осторожно ставя кувшин на стол и доставая из буфета два стакана. – Я знаю, что вы нездешний.
– Из Аризоны, – сказал Дион.
– Вот как? А откуда именно?
– Меса. Это рядом с Финиксом.
– Я знаю Месу. У меня была подруга из Скоттсдейла, мы с ней учились в школе. – Она протянула стаканы, сначала ему, потом Пенелопе.
Пенелопа улыбнулась. Мать Фелиция всегда умела делать так, чтобы человек чувствовал себя легко и свободно. Из всех матерей она была самой доброй, самой участливой. Именно она всегда успокаивала бурю, которая поднималась после того, как мать Марго отчитывала за что-нибудь Пенелопу. Пенелопа была рада видеть, что ее мать, кажется, Диону понравилась, и наоборот.
Дверь отворилась, и в кухню шумно вошла мать Дженин, Она сняла рабочие перчатки, задев при этом оконную раму, и начала свое обычное:
– И зачем это… – Но, увидев Диона, остановилась на половине фразы и улыбнулась: – Привет.
– Это Дион, – сказала мать Фелиция. – Приятель Пенелопы.
– Дион? – Улыбка матери Дженин стала шире. Она потянулась, взяла его за руку и нежно пожала. – Очень счастлива познакомиться с вами. Очень. Я… тетя Пенелопы, меня зовут Дженин.
– Добрый день, – сказал он.
Увидев, что матери обменялись открытыми взглядами и одобрительными улыбками, Пенелопа покраснела, но глаза не отвела. Она была смущена, но одновременно и горда. Еще ни разу она не приглашала мальчика к себе домой, и ей было приятно, что первым, кого она выбрала, оказался Дион – хорошо воспитанный молодой человек, приятной наружности и с приятными манерами, уважительный, и что матери его явно одобрили.
– Не хотите пройти посмотреть винный завод? – спросила мать Дженин. – Я бы с удовольствием…
– Нам надо заниматься, – поспешно произнесла Пенелопа.
– Мы можем позаниматься и после, – предложил Дион.
– Нам нужно заниматься, – повторила она твердо.
Он кивнул.
– Хорошо, – согласился он. – Хорошо. – Он протянул пустой стакан матери Фелиции. – Спасибо.
Некоторое время стояла тишина. Дион сознавал, что все на него смотрят, и испытывал от этого неловкость. Он переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать, пока его не выручила Пенелопа, предложив пойти в сад.
– Мы будем заниматься в саду? – спросил Дион.
Она засмеялась.
– Я покажу тебе. Пошли.
Он попрощался с двумя женщинами и последовал за Пенелопой. Ничего особенного, кажется, не случилось, но у него было такое чувство, что он прошел своего рода испытание. Он шел за Пенелопой и никак не мог понять, понравились ему ее мать и тетка или нет.