Держась за руки, они начали путешествие по ярмарке.
Пенелопа посмотрела в сторону трейлера без окон, на котором были начертаны слова: ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ, и повернулась к Диону.
– Ты веришь в загробную жизнь?
Он пожал плечами.
– Думаю, да.
– Тебе когда-нибудь хотелось знать, как это все выглядит? Мне кажется, что большинство людей думает о загробной жизни, например о рае, как о чудесном месте, где ты вновь встретишься с тем, кого любил, теперь уже на веки вечные, но меня всегда интересовало, с кем из любимых? Например, если у женщины умирает муж и она выходит замуж снова, она что, там, наверху, встретится и соединится с обоими мужьями сразу? У них там в раю полигамия, что ли? А как насчет бывших дружков или любовников?
Дион засмеялся.
– Я никогда в таком ключе об этом не думал.
– А как насчет разного рода питомцев? Большинство людей надеется, что там, на небесах, встретится со своей собакой или кошкой. Но с кем именно? Позволит ли тебе Бог выбирать или допустит только самого любимого, а может, и всех животных, которые жили рядом с нами на Земле?
– Да, это загадочно.
– Ну а ты как себе представляешь рай?
– Не знаю. Мне действительно такие мысли в голову никогда не приходили.
– В моем представлении там человек не будет одинок. Его будут окружать родители, братья и сестры, друзья и любовники, мужья и жены, собаки с кошками и хомячки разные, и золотые рыбки – в общем, все, кто ему когда-либо был дорог и близок.
– Да, толпа может набраться немалая.
– И это еще не все. Поскольку те, кого я перечислила, тоже будут пребывать в раю, то каждый из них будет находиться в собственном сопровождении. Все друзья, любовники и питомцы твоих родителей, и так далее, и так далее.
– Получается не рай, а настоящий ад.
Она задумчиво кивнула.
– Именно так, не правда ли?
– Ну хорошо, а как, по-твоему, выглядит ад?
– Не знаю. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?
– О, там, наверное, очень жарко. В этом горячем местечке я, вероятно, обречен постоянно выполнять наклоны на гимнастической скамейке, а в этот момент мистер Холбрук, примостившись где-то сзади, опасной бритвой будет брить мою задницу. И так на веки вечные.
Она засмеялась и толкнула его.
– Ты плохой.
– Это, наверное, влияние Кевина.
Где-то в отдалении, справа, Дион услышал высокий пронзительный звук, издаваемый звукоусилительной системой. Он посмотрел в том направлении и увидел группу музыкантов, одетых в странные костюмы. Они стояли на небольшой приподнятой платформе. Перед эстрадой собралось примерно тридцать человек публики.
Музыканты начали играть.
– Какой удивительный инструмент, – сказала Пенелопа. – Что ты думаешь о…
Дион сильно стиснул руку Пенелопы и застыл как вкопанный.
– Послушай! – вырвалось у нее – Что ты делаешь?
И тогда он затанцевал, затем, смеясь, помчался вниз с холма голый, а женщины за ним вдогонку. Он вдыхал их мускусный запах, который смешивался с кислым запахом козлятины, он загорелся их готовностью, их возбужденностью. Он знал, что женщины собираются растерзать его на части, разорвать его плоть и пить его кровь, но это было как раз то, чего он желал, чего он жаждал, и он испытывал потрясающий экстаз, когда бежал от них, желая продлить это ощущение, желая смаковать каждый момент этой погони, прежде чем ощутит восхитительную боль от их ногтей и зубов, когда они начнут его убивать.
Он открыл глаза и посмотрел на небо, на лица людей над ним, и понял, что лежит на земле. Он чувствовал, как камешки слегка впились ему в спину.
– Дион.
Он увидел Пенелопу. Она встревоженно смотрела на него. Затем наклонилась и взяла его за руку.
– Ты меня слышишь?
– Что… – начал он, затем откашлялся и продолжил: – Что случилось?
– Не знаю. Ты вдруг упал, как будто потерял сознание или что-то в этом роде.
– Вызвать «скорую помощь»? – спросил кто-то из окружающих.
– Спасибо, не надо, – сказал Дион, садясь. – Все в порядке.
– Может быть, тебе все-таки следует показаться доктору? – предложила Пенелопа.
– Я чувствую себя прекрасно.
Он встал. Его слегка лихорадило, но он пытался этого не показывать. Обвел взглядом лица собравшихся и заставил себя улыбнуться.
– Все в порядке. Представление закончено. Деньги прошу кидать в шляпу.
Кое-кто из присутствующих усмехнулся, и толпа начала расходиться.
Кто-то тронул Диона за плечо.
– Вы уверены, что с вами все в порядке? – Это был человек, который предлагал вызвать «скорую помощь».
– Да. Все прекрасно, – ответил Дион. – Я просто споткнулся о камень. А тут еще ветер.
Человек кивнул и отошел.
– Но ты не споткнулся. – сказала Пенелопа. Нет, он не споткнулся. Но он не понимал, что с ним случилось. Он только знал, что не хочет обращаться к врачу, но то ли из-за боязни, что доктор может найти у него какое-нибудь страшное заболевание, то ли от сознания, что он совершенно здоров.
Может быть, у него опухоль мозга? Или какой-то особый вид рака? А вдруг у него был микроинсульт, или сердечный приступ, или что-то еще в этом роде?
Нет. Он не мог объяснить, откуда это ему известно, но был твердо уверен, что его обморок никак не связан с медициной и был спровоцирован звуком дудочек оркестрантов. Это каким-то образом имело отношение к его снам и к…
Вдруг ужасно затрещала голова, и он зажмурился от боли.
– Мне кажется, нам лучше уйти, – сказала Пенелопа. – Поведу машину я.
Он кивнул и дал ей увести себя через входные ворота ярмарки и по лугу к машине.
– Я действительно думаю, что тебе надо показаться доктору, – продолжала она. – А что, если это что-то серьезное?
– Нет, это все пустяки.
– Вначале ты чуть не съехал в канаву там, на шоссе, потом…
– Это повторные глюки от ЛСД, – сказал он.
– Что? – Она остановилась, отпустив его руку. Ее лицо побелело, она была в шоке.
– Один приятель моей мамы насыпал мне в молочко, когда я был ребенком, – соврал он. – Это иногда у меня бывает.
– Господи.
Дион снова взял ее руку, и они продолжили путь. Он принялся развивать историю о том, как его мама все обнаружила, как этот человек был арестован и посажен в тюрьму. Ему хотелось рассказать ей правду, хотелось рассказать, что он не знает, что с ним происходит, но что-то удерживало его от этого. Хотя правда была более безобидной, чем ложь, он все же решил плести небылицы, скрывая таким образом истину и непонятные собственные ощущения. Он еще не был готов поделиться с ней своим сокровенным.
Они решили пойти на дневной сеанс в кино, на что ушли их последние десять долларов. Потом Пенелопа потащила его ужинать. В «Макдоналдс». Покончив с едой, молодые люди обошли несколько еще открытых магазинов.
Вечер еще только начинался, когда Дион нажал на тормоз перед воротами винного завода и выключил зажигание. Из-за того, что погасли огоньки приборной доски, в машине стало сумрачно, но он отчетливо видел лицо Пенелопы, освещенное слабым светом лампы над воротами завода. Выглядела она в этом расплывчатом полумраке великолепно – нежная бледная кожа, припухлые розовые губы, а темнота придавала ее чудным глазам еще большую глубину. Он потянулся и взял ее за руку.
Кожа на ощупь была бархатистой и теплой.
– Как ты ко мне относишься? – спросила она. Голос ее слегка дрожал.
Дион знал, что она хочет услышать, но сомневался, сможет ли повторить то, что сказал вчера по телефону. Сейчас это было много труднее. Кроме того, он еще никогда прежде не любил и не знал, действительно ли любит Пенелопу. Она ему нравилась, он был ею увлечен, это несомненно, но любовь… Он просто не знал, как она выглядит, эта любовь, и поэтому боялся говорить о ней вслух.
– А как ты относишься ко мне? – спросил он.
Она посмотрела ему в глаза.
– Я люблю тебя.
– Я… я тоже люблю тебя, – произнес он, и это было правдой.
Они поцеловались. Левой рукой он обнимал ее за спину, а правой нежно сжимал грудь. Пенис отвердел, и когда его язык, скользнув между губами, нашел ее мягкий язык, Дион почувствовал, что вот-вот наступит извержение. Из-за неловкого положения рука на ее груди начала затекать, и он опустил ее к ней на колени. Она не пыталась его оттолкнуть, и он потянулся дальше к ее раздвинутым ногам и через джинсы начал массировать промежность.
Девушка подалась к нему, и ее пальцы мягко проследили контуры его эрекции.
Боковым зрением через заднее стекло он заметил какое-то движение снаружи. Правда, возможно, это ему показалось. Нет, не показалось. Он целовал ее и видел, что телевизионная камера, установленная на пропускной будке у ворот, повернулась в сторону машины, но ему не хотелось прерывать ритм, который они оба только что нашли, ему не хотелось ее тревожить. Он опрокинул Пенелопу на сиденье и начал раздевать ее.