Никифор тронулся к старту. Навстречу ему пронеслись Фокин и Камнев. Они круто повернули и устремились к стартовой черте. Короткий взмах флажка отметил, что старт принят. Проиграв в разгоне, Никифор выиграл бровку. Он первым прошел поворот, но на короткой прямой его настигли Фокин и Камнев. Под косым углом зрения трудно было определить, кто идет первым, но когда лошади вышли на противоположную длинную прямую, стало ясно, что судьба заезда решена.
Увидев, что ее обходят другие лошади, и не чувствуя посыла, Маргаритка пошла галопом. Тщетно пытался Никифор сдержать ее. Откинувшись назад, он почти лежал параллельно земле, и поскольку на таком расстоянии вожжи не были видны, казалось — он проделывает какой-то сложный трюк.
— Силен козел! — гоготали болельщики.
Впереди, выбрасывая длинные ноги, мчался Громовой, пушились по ветру рыжие усы Камнева.
— Что с Маргариткой? — хрипло спросил Струганов.
— А вот это и есть классический сбой, — с бесстрастием, скрывавшим боль, ответил Кретов.
— Значит, проиграл!
— Еще как!
Ожигов ласково обнял Струганова за плечи.
На последнем повороте Никифору удалось, наконец, перевести Маргаритку на нормальную рысь. В этот момент раздались аплодисменты: Камнев блестяще финишировал, выиграв у Фокина с десяток метров.
Когда сильно отставший Никифор проходил мимо трибуны, кто-то из мальчишек свистнул в пальцы. Обычно красное лицо Струганова побледнело.
— Вот что, Алеша, — сказал он тихо, — уж как-нибудь подожмемся, выкроим тебе тыщонок двадцать — двадцать пять. Только, знаешь, ну их в болото, эти бега!
— Что, заело? — засмеялся Ожигов. — А как бы ты, брат, запел, если бы мы призы брали?
— Кабы брали! А так со сраму помереть можно!.. Мой тебе совет, Алеша: сними ты за ради бога Снежную королеву с заезда!
— Это зачем же? Пусть Никифор приучается.
— Нашел для учебы время! — едко бросил Струганов.
— Не в этом дело, — вмешался Ожигов, — а только у Снежной королевы шансов нет, и Никишка с двух поражений может духом ослабнуть.
— Вот это, пожалуй, верно, — согласился Кретов и пошел к Никифору.
Вопреки ожиданию, юный сухинский наездник не казался подавленным; напротив, в нем ощущалось какое-то собранное, напряженное спокойствие.
— А знаете, Алексей Федорович, не так-то уж это трудно, — говорил он Кретову, — я знаю, где подгадил.
— Когда тебя обходить стали?
Никифор закивал с радостным видом. Кретова несколько удивила его бодрость, но затем он понял, что Никифор одержал какую-то свою маленькую победу, быть может, когда ему удалось выправить Маргаритку, и что эта маленькая победа, известная лишь ему одному, очень важна для Никифора.
Очередной двухкруговой заезд с участием Смельчака сухинцы наблюдали без всякого интереса: их слишком волновал следующий заезд, в котором принимала участие Стрелка…
Наконец диктор объявил заезд для трехлеток, и в наступившей тишине вторично прозвучало имя Никифора.
На дорожку выехали участники заезда. Среди них наездник Родионов — тот, что приходил прикуривать у Кретова, Сорокин, младший Камнев, такой же крепыш, как и его брат, но с более светлыми и менее разлетистыми усами. Кони у всех были молодые, поджарые, они менее разнились между собой, чем кони старших возрастов, когда резче определяется индивидуальность. Все же Дарьял Камнева и Молодец Родионова заметно выделялись крепостью форм и ростом.
Кретову было интересно, как оценят коней знатоки, но те, вопреки обыкновению, молчали. Кони были молодые, почти все участвовали в бегах впервые, и завсегдатаи ипподрома, наученные горьким опытом, остерегались делать прогнозы…
Дан был старт, кони промчались мимо вышки старта, но взмаха флажка не последовало, — фальстарт.
У двух наездников сцепились качалки, они кричали друг на друга, размахивая хлыстиками. Волнение наездников и коней сообщалось публике. Диктор что-то говорил, но голос его тонул в гуле толпы. Наконец один из наездников свернул с дорожки, — видно, его сняли с заезда.
— Чего-то в горле першит, — неестественно улыбнувшись, проговорил Струганов и встал с места, — пойду кружечку пивца пропущу…
— Так ведь опоздаешь!
— А вы мне потом расскажете.
— Ну, нет, шалишь! — Ожигов потянул его за рукав и усадил на место.
В этот момент кони снова вынеслись вперед — три в ряд, один позади, и взмах флажка отметил, чти старт принят.
Ближе всех к бровке шел Камнев, посередке Сорокин, Никифор — с края, Родионов — позади. Но на повороте кони, словно по команде, перестроились. Родионов поменялся местом с Никифором, Сорокин тоже оказался позади; теперь кони шли по два в ряд.