На следующем повороте кони снова перестроились, как бы выполняя заранее намеченные фигуры. Но каждая такая фигура была этапом борьбы, результатом усилий и искусства. Вскоре Сорокин без видимых усилий вышел вперед и повел бег.
— Сорока возьмет! — сказал кто-то над ухом Кретова.
С трибун казалось, что кони бегут медленно, расстояние скрадывало быстроту, и непонятно было, почему задний наездник, Никифор, не нагонит передних. Но они все шли на огромной скорости, колеса качалок стали паутинно-тонкими, а затем и вовсе исчезли; похоже было, что наездники висят на концах вожжей.
Три передние лошади, шедшие в ряд, слились в одну, о двенадцати ногах, и Никифор тщетно пытался нагнать эту фантастическую, многоногую лошадь. Затем тело Никифора стало все более и более отваливаться назад. Кретов прекрасно понимал, что это значит.
— Не сбой! — шептал он. — Только не сбой, милая!
Несмотря на свое волнение, он краешком глаза подметил странную позу Струганова: могучий сухинский председатель сидел, зажав уши и опустив вниз глаза, словно изучая что-то на полу трибуны.
Вперед вышел Камнев, за ним Родионов, Сорокин на Амулете начал сдавать.
— Дарьял возьмет! — снова крикнули над ухом Кретона. — Силен Камнев!..
Сидящие впереди зрители вскарабкались на скамейки.
— Сядьте! — закричал Кретов и в этот миг в узком прозоре между двух спин увидел отрезок дорожки, на котором разыгрывалось нечто странное: Молодец нагнал Дарьяла и начал выходить вперед.
— Я говорил, Молодец возьмет! — произнес все тот же голос. — Башка Родионов!
Зрители снова загородили дорожку. Тогда Ожигов, недолго думая, перескочил через спинку передней скамейки вниз. Кретов собирался было последовать его примеру, но тут послышались крики, пронзительный свист мальчишек, дробь аплодисментов. Толпа качнулась, охнула. Кретов вскочил на скамейку и сразу увидел Стрелку. Грива ее билась по ветру, между ушей трепыхалась чолка, обнажая лоб с белой метинкой; она неслась так легко и весело, словно почуяла наконец-то свою свободу и силу. Никифор сидел, подавшись вперед, отпустив вожжи. Это был очень дальний и очень рискованный посыл, но, видимо, на Стрелку можно было сейчас положиться. Повинуясь верному чутью, Никифор вел бег, как очень опытный наездник. Почти весь круг шел он позади своих соперников, предоставляя им одолевать сопротивление воздуха, и к последней прямой привел Стрелку более свежей, чем другие кони. Вот тут-то и пригодилась скопленная ею энергия…
Первым почувствовал опасность Камнев, — в руке его замелькал тонкий хлыстик. Но было поздно, их качалки сровнялись, некоторое время они шли рядом, словно сцепленные; затем Никифор резко вырвался вперед и в следующее мгновение настиг Родионова.
Они прошли финиш одновременно, но голова Стрелки оказалась на несколько сантиметров впереди головы Молодца.
Видимо, реакция зрителей, уверенных в победе Молодца, не смогла поспеть за событиями: трибуны безмолвствовали. Затем послышались редкие, неуверенные хлопки.
«Неужели я ошибся?» — мелькнуло у Кретова, когда он поймал обращенный к нему вопрошающий взгляд Ожигова.
И вдруг кто-то звонко выкрикнул с веселым изумлением:
— Вот-те и Родионов! Продул на самом финише!
Разом забурлили голоса вокруг, обвалом грохнули аплодисменты. Кретов тронул за плечо Струганова:
— Очнись, браток! Наша взяла!
Струганов поднял чуть примятое ладонями лицо, несколько секунд тупо глядел на Кретова, шумно вобрал воздух, ударил себя кулаком в грудь и на выдохе сказал:
— На то ж мы сухинцы!
Голос диктора уже не казался таким унылым, когда из черной трубы репродуктора до сухинцев донеслось:
— Первое место и приз для трехлеток присуждается кобыле Стрелка, сухинский колхоз, наездник Колосков, тренер Кретов…
Держа под уздцы Стрелку, Никифор вяло брел вдоль трибун. Вид у него был осунувшийся, он поминутно зевал, прикрывая ладонью рот. Стрелка выглядела куда свежее своего наездника. С такой же веселой охотцей, с какой обошла своих соперников, двинулась она сейчас в почетный путь победителя. Словно вознаграждая и коня и наездника за свою первоначальную холодность, зрители не щадили ладоней.
Затем победителю, сухинскому колхозу, был вручен приз — бронзовые часы, тяжелые и неуклюжие. Пожимая руки членам судейской коллегии, Кретов задержал руку директора девятого конезавода. Состоялось знакомство. Кретов тут же поведал ему о великой нужде сухинцев.