Завершив проверку, охранник со вторичным поклоном указал на внутреннюю дверь и вежливо объявил:
– Добро пожаловать в Резервацию конфискованных рабов, госпожа Чудо-Юдо!
Глава 3. Резервация рабов
За пропускным пунктом началась широкая площадка, щедро посыпанная мелким гравием. По обе стороны высились однотипные прямоугольные помещения, словно впаянные друг в друга боками. Соответственно, окон в них не было, только лишь дверь. По сути, рабские бараки представляли из себя полноценный грузовой отсек – бери, да цепляй к чему угодно, от грузового аэровика до аквавоза.
Не удивлюсь, если на этих бараках и крепления соответствующие есть.
Через гравийную площадку тянулась тропинка, выложенная амортизационной коричневой плиткой из пружинящего материала. Видно, уборщики не особо следили за ней, потому что на треть тропинка была усыпана мелкими камушками… которые в данный момент я со злобным усердием пинала.
Госпожа Чудо-Юдо! Рассказать кому, обсмеют.
Остаётся только надеяться, что космозонги не в курсе подоплёки земных фразеологизмов.
Как опытный эмпат, Талла Ней, безусловно, уловила мою стыдливую злость, но никак это не прокомментировала, давая время успокоиться. А вскоре под наплывом новых впечатлений чувства и сами трансформировались.
Жаль только, что это был… брезгливый ужас. На который наложилось очень сильное липкое чувство чужого беспокойства… нет, даже не беспокойства, а массовой тревоги с пыльным привкусом безнадежности.
Охранники внутреннего двора или площадки согнали всех рабов – человек двадцать примерно, – в одну дрожащую кучу. И в каком они были состоянии! Грязная одежда с четкими узкими дырами на плечах и спинах, будто специально ножницами надрезали… измождённые лица в пятнах гематом и старых шрамов… тусклые глаза, наполненные тупой покорностью и страхом.
Однажды, в ту пору, когда я ещё работала в Ксенозаповеднике, к нам привезли партию чешуак, конфискованных у контрабандистов. В здоровом состоянии это выносливые, умные и агрессивные создания, что-то вроде собак, но покрытых чешуей. Оттого землянин, первым открывший этот вид на одной из малонаселенных рептилоидных планет, и название такое им дал. Но эти чешуаки были совсем не агрессивные. При каждом движении людей вокруг клетки они скулили и жались в угол. Это как жестоко нужно было с ними обращаться, чтобы молодые игривые животные превратились в четырехногие чешуйчатые комки скулящего ужаса?!
У этих рабов взгляды были точь-в-точь, как у тех несчастных чешуак.
– Почему они так ужасно выглядят? – шепотом спросила я у молчаливой Таллы Ней. – В резервации с ними плохо обращаются?
Девушка-диниту перевела бесстрастный взгляд с меня на одного из охранников.
– Госпожа задала вопрос. Отвечай.
– Простите, госпожа Ней! Простите, госпожа… э-э… – охранник пошевелил губами, надеясь, что ему назовут мою новую дурацкую фамилию, но я молчала, и он продолжил: – Это партия рабов, конфискованных у госпожи Ядхе Цин за убийство личного раба в общественном месте! Мы ещё не успели привести их в порядок, они только что прибыли… Сейчас мы приведем две другие партии конфискантов.
Талла Ней кивнула, давая разрешение. Когда охранники отошли, я спросила:
– Если на планете так жестоко обращаются с рабами, то почему бы комиссии ЗССР не конфисковать всех рабов? Ну, чтобы распределить среди адекватных и проверенных хозяев?
– Во-первых, рабов слишком много. Это три четверти от всего населения. Во-вторых, генеральный совет ЗССР вынес решение максимально избегать конфронтации с общественностью Тигардена-2 в переходной период его вступления в Содружество. И единственное, на основании чего комиссия может целиком конфисковать живое имущество любой островной госпожи – это убийство раба при свидетелях. И то, потому что Великая Госпожа Островов подписала договор, по которому каждая жительница лично несёт ответственность за жизнь своих рабов. Наказание за непослушание – конфискация и есть.
– То есть… получается, пока ничего не изменилось? – нахмурилась я. – И любая садистка может издеваться над своими рабами безнаказанно, если не будет доводить их до смерти на глазах у свидетелей?
– Да, – коротко подтвердила Талла Ней.
Мы обе умолкли, невесело размышляя каждая о своем.
– Госпожа Ней! – окликнул нас первый охранник, посмотрел на меня и снова замялся: – Госпожа..?
– Чудо-Юдо! – сердито рявкнула я.
Он стушевался, и от него отчётливо, словно запах мокрой псины, распространилась волна страха. Отлично, Гайя! Умница хренова. Теперь и он, и присутствующие рабы записали тебя в категорию злобных рабовладелиц.