… соприкасается драгоценной личной энергией с посторонними, да ещё и проникает в их мысли. Поэтому первую причину он устраняет немедленно – попросту расширяет собственное энергетическое поле и замыкает границы, отсекая Её от всех. Она должна быть только с ним, ласкать только его ментальные слои и глубины, смотреть только на него, как сейчас.
Потребность в ней мучительна и сладостна, эта жажда похожа на…
…хочу-надо-желаю…
…физическую потребность длиннокорневого лиственного растения, которое издыхает от сухости под палящим светилом мерзкой бесплодной планеты.
Чужаки вокруг… как много чужаков… и всем нужна Она, вон как тянут к ней свои жадные руки. Надо Ее спрятать от них, чтобы…
…укрыть разумом, проникнуть телом, овладеть и отдать…
…никто не вздумал посягнуть на то, что принадлежит ему, только ему одному.
Я барахталась на поверхности тэйминовского разума, чувствуя себя щенком, которого кинули в стремительный водный поток. Меня куда-то несло… кстати, действительно несло, в физической реальности, а не на уровне энергий.
Только куда?
Тэймин перешёл на сверхскорость и тащил меня на руках в неизвестном направлении, а по обе стороны смазанными росчерками пролетала окружающая действительность. На каждом шаге-прыжке Тэймина всё тело ощутимо потряхивало.
Прикрыв глаза, чтобы от мельтешения бесформенной круговерти не тошнило, я потянула носом воздух. Пахло ночной свежестью и перепревшей листвой, в лицо била упругая волна сильного ветра. Я опустила голову, чтобы глаза перестали от него слезиться, и почувствовала, как вибрирует идентификационный браслет. Вызов шел от Лизена, но вместо него в наушнике раздался напряжённый голос Рогниу Ренна. И он безо всяких околохождений прямо заявил:
– Гайя Фай, вам нельзя допустить физического слияния с Тэймином Деллом, пока он в ментально разделенном состоянии!.. Это плохо отразится на раскрытии ядра разума!
Вот незадача-то! А я уже было решила расслабиться и просто получить удовольствие.
– И как вы это себе представляете? Он сильнее меня! И, кажется, совершенно не воспринимает разумную речь!
– Вам достаточно ненадолго перехватить контроль на пути к одной цели и добиться того, чтобы он расслабился и впал в забытье. А ещё лучше – чтобы сразу после этого уснул… – толсто намекнул не обременённый стыдливостью диниту. – Но не позволяйте собой овладеть ни в коем…
Движение на бешеной скорости вдруг прекратилось. Тэймин шумно выдохнул в новом всплеске раздражения, сорвал с моего уха переговорное устройство и выбросил в кусты. А затем, продолжая крепко держать меня на руках, продолжил путь нормальным быстрым шагом.
Я огляделась.
В ночных сумерках было достаточно света от множества фотогенных насекомых, чтобы заметить, что мы оказались возле длинных хозяйственных построек. Вероятно, это были специальные склады для сбора и хранения урожая, которые располагались на противоположном конце острова – там, где заканчивались обширные сады миртофеля и начинались поля, засеянные йананом.
Одним точным ударом ноги Тэймин выбил и без того хлипкую перегородку, за которую убегала рельефная узкая платформа для транспортировки урожая на склады. Темнота внутри сменилась ровным красноватым светом – сработала автоматика, – и моему взору предстало бесконечно длинное помещение с плотными рядами блестящих металлических стеллажей.
Не знаю, собирался ли Тэймин завалить меня на жесткий пол прямо здесь, но времени на какие-то активные действия ему не хватило. Как только в мое поле зрения попала широкая скамья с мягким покрытием, я уцепилась за нее носком ботинка и, используя как опору, заставила Тэймина потерять равновесие. А поскольку ронять свою «добычу» он определенно не хотел, то вынужденно сел на скамью.
И тогда я приступила к задуманному: навалилась на него всем телом сама, опрокидывая на спину, и впилась в его рот через прорезь жадным поцелуем.
Органический материал черной маски почти не ощущался, будучи мягким, теплым и приятно гладким. Когда я удвоила напор, лаская язык Тэймина своим, тот от неожиданности несколько ослабил хватку. В его разуме царил хаос из инстинктов собственника и вседовлеющей сексуальной тяги, основательно приправленной шквалом блаженного ошеломления от моей внезапной атаки.
Наши ауры искрили ярким разноцветьем, а ощущения и эмоции так смешались, что я не могла понять, где заканчивается его сумасшедшее желание и где начинается мое. В таком одурманенном состоянии было чертовски трудно помнить о запрете, а ещё труднее – соображать и держаться задуманной стратегии поведения.