Фирэлея Танн метнула на меня победный взгляд, когда Грю вышел из конца очереди и с откровенно воодушевленным видом опустился перед ней на колени. Поначалу я с неверящим разочарованием уставилась на своего социопата, но в то же мгновение передумала записывать его в предатели. Слишком хорошо уже знала его мимику, обычно равнодушно-спокойную.
Он притворялся. Вот только что задумал, пока было сложно понять.
– Ты хочешь о чем-то меня попросить, раб? – снисходительно-брезгливо осведомилась советница. – Что ж, говори.
– Старшая госпожа Танн! – подобострастно запел Грю, избавившись от кляпа. – Молю о вашем дозволении удовлетворить себя жертвенным рабом тем способом, каким я люблю больше всего. И не наказывать меня за это.
– Разве я только что не разрешила тебе выбирать самому? – сказала она и с досадой отмахнулась: – Дозволяю! Наказания за это не будет.
Пока они вели этот короткий разговор, Сет очнулся от забытья и дурмана. Его истерзанное тело дернулось в своих путах, и раздался стон.
Грю ещё раз с жаром поблагодарил советницу и направился к алтарю. Металлическую сбрую со своих шорт он отстегнул ещё возле туалета и теперь держал ее в левой руке, легкомысленно покачивая при ходьбе.
Под звук постылой барабанной дроби он встал перед головой Сета, упакованного в черную маску, а поверх нее – в кляп-кольцо для безопасного минета. Обнаженная спина жертвенного раба напряглась и забугрилась мышцами в попытке избежать надвигающейся угрозы насилия. Угрозы, которую Сет впервые за все это время осознал в полной мере и запаниковал.
– Мы с вашим женихом много говорили о вас, – промурлыкал голос советницы возле моего уха, и я вздрогнула. – Он рассказывал, что больше всего во Вселенной вы любите животных… и ненавидите насилие… Это правда?
Я повернула голову и прожгла хорошенькое личико собеседницы ледяным взглядом.
– Сет ничего не знает обо мне настоящей. Мы жили вместе всего один месяц. Маловато, не находите?
Ответить она не успела, потому что барабаны резко умолкли, оповещая о нарушении. Все присутствующие в полной тишине наблюдали, как Грю с абсолютно невозмутимым видом быстро мастурбирует перед глазами Сета, а затем так же невозмутимо направляет брызнувшее семя на землю под алтарем.
Жрица растерянно переводила взгляд с наглого нарушителя на советницу и обратно, ведь та только что во всеуслышание заявила, что разрешает Грю выбрать любой способ удовлетворения.
Мара Танн неожиданно рассмеялась за спиной советницы, которую прямо-таки парализовало от понимания, что ее переиграл какой-то ничтожный раб.
Без своих способностей я не могла точно знать, насколько Грю в курсе, как опасна Фирэлея Танн. Наверняка он учел это и сделал выводы, иначе какой из него манипулятор и социопат со сверхинтеллектом… Но по какой-то причине в нашем противостоянии с советницей он определенно решил сделать ставку на меня.
– Какой самоотверженный, – наконец промолвила Фирэлея Танн, оправившись от неприятного сюрприза и вновь нацепив на губы мягкую улыбку. – Это ведь тот самый инициативный раб, который ради вас сунул пробку себе в зад?.. Такое рвение заслуживает подарка. Уверена, что это доставит ему такое же незабываемое удовольствие, как и отказ от полноценного доступа к телу жертвенного раба. Охрана! Всыпьте этому оригиналу… м-м… сто ударов плетью. В качестве поощрения, разумеется.
– Нет! – решительно сказала я, и советница с вежливым удивлением изогнула бровь над розовой полумаской. – Этот раб принадлежит мне, и никто не может принимать решение о его поощрении или наказании в обход меня самой.
– Это верно, госпожа Чудо-Юдо, ты абсолютно права, – неожиданно прорезался громкий голос Великой Госпожи Бирэлеи Танн. – А ещё за действия своих рабов несут ответственность их владетельницы… Вопрос в том, готова ли ты принять эту ответственность..?
Я раскрыла рот, чтобы ответить утвердительно, но кончик моего ботинка болезненно вдавило в землю острым каблуком Мары Танн.
– Нет… – донёсся еле слышный шепот.
К какому решению я бы пришла в конце концов, так и осталось неизвестным даже для меня самой, потому что в следующее мгновение всё вокруг изменилось.
Что-то глухо бухнуло, и под ногами мелко задрожала земля. Оставленные на скамеечках бокалы зазвенели, подпрыгивая от сильной вибрации, и попадали в траву. А затем на том месте, где стояло кресло Великой Госпожи, с глухим треском прорезалось несколько глубоких трещин. Они начали шириться, ветвясь на мелкие отростки и разбегаясь в разные стороны под ногами заголосивших космозонок.