Но загвоздка была в том, что я понятия не имела, как это работает и что нужно делать оператору грёз для создания качественной иллюзии.
– Так, – более спокойным хозяйским тоном начал Нуидхе, – сейчас мы поджарим мозги высокородной твари Танн, а затем… – и вдруг он резко умолк, прислушиваясь.
По коридору – из т-образной развилки, откуда мы пришли, – доносился громкий цокающий звук. Как будто неспешно гарцевала лошадь… или шла уверенная в себе женщина на высоких каблуках. Из-за всеобщего переизбытка напряжения мне казалось, что неизвестная цокает не по коридору, а по моим нервам.
Высокая фигура в ярко-красном боди и полумаске того же насыщенного цвета приблизилась, и очень знакомый грудной голос промурлыкал:
– Ай-яй-яй, мальчики, что за бардак вы тут устроили?
Я почувствовала волну инстинктивной беспомощности, вбитой в подсознание годами неволи, и желание втянуть голову в плечи при звуках хозяйского голоса. Чувства были не моими… они исходили от Тэймина.
Муй Задаки остановилась и обвела нашу компанию насмешливым взглядом. Меня она определенно заметила, но виду не подала, что ее хоть как-то интересует это. Плывчи-экстремисты совсем не удивились ее появлению, а Нуидхе даже огрызнулся привычно:
– Мы тебе не мальчики, самка тупорожки.
– Мальчик мой, будь повежливее с правой рукой будущей Великой Госпожи. Что вы тут возитесь?
Нуидхе поморщился, но все же ответил, ткнув в мою сторону пальцем:
– Иммигрантская дура провалилась в лабораторию и полезла спасать вот этот будущий труп! Но ничего, сейчас мы всё исправим… – он направил бластер на носилки, но Муй Задаки стремительно шагнула к нему и ударила по поднятой руке.
– Идиот! Нельзя, чтобы на теле остались следы насильственной смерти! Она должна без малейших сомнений быть признана погибшей от падения и обвала! Лучше найди камень и хорошенько поработай им вручную – и то правдоподобнее будет…
Слушая, как заговорщики спокойно обсуждают в нашем присутствии детали умышленного убийства, я чётко осознала: в живых нас вряд ли оставят. От этого осознания в груди ширилась леденящая пустота – неизменный спутник страха смерти, – а в руках и ногах поселилась противная слабость. В голове не было ни единой внятной идеи, как нам спастись, да и какие идеи, когда сознание парализовано навязчивыми мыслями о том, как именно нас будут убивать?
И всё же я нашла в себе силы сосредоточиться на разуме Задаки и начать читать ее поверхностный ментальный слой в поисках хоть какой-нибудь полезной информации.
«Нет ничего хуже, чем бунтующие глупцы..! С умными хотя бы работать нормально можно, а эти всё равно что ходячие фьорики, сожравшие «минную букашку»… никогда не знаешь, в какой момент рванет…», – с раздражением думала космозонка, продолжая вслух препираться с Нуидхе, который настаивал на применении бластера – мол, всё равно никому нет дела до характера травм погибшей, если государственным аппаратом фактически заправляет советница.
– Идиот! – снова не сдержалась Муй Задаки. – Обстоятельствами смерти Бирэлеи Танн будут интересоваться не только подконтрольные нам медики, но и комиссия ЗССР!
«У комиссии будет много вопросов… вообще-то… было бы идеально, если бы она скончалась от травм сама, не приходя в сознание, у себя в покоях… вроде как мы пытались ее спасти, но не вышло… – продолжала размышлять Муй Задаки, пока заговорщики нехотя совещались, кто отправится за подходящим камнем.
– У Великой Госпожи травмы, несовместимые с жизнью! – громко заявила я, удивляясь тому, как спокойно звучит мой голос, не выдавая внутренней дрожи. В нем слышалась уверенность, которой я вовсе не ощущала. – Пусть хотя бы примет в своих покоях тихую смерть. Не позорьте великий род Танн, заставляя ее жалко подохнуть в подвалах Чертогов от рук плывчи! Разве она этого заслуживает?
Муй Задаки заколебалась. Общее направление ее мыслей и без того совпадало с моими словами, а тут я ещё и по космозонгской расовой гордости проехалась.
– Откуда такая уверенность?
– У ксенобиологов глаз наметанный, – намекнула я. – Да и практика в ветеринарке сказывается… Разумные существа не так уж сильно отличаются от животных в своих общих реакциях на падение с большой высоты. Даже если внутреннее строение иное. У Великой Госпожи серьезная кататравма.
– Это ещё что такое? – подозрительно спросила Задаки, но я уже чувствовала, что она склонна мне поверить.
– Массовые повреждения внутренних органов. Ушибы, разрывы… Как я понимаю, космозонги крепче людей, потому и стадия гиповолемического шока у нее развивается медленно за счёт внутренних компенсаций строения кровеносной системы и высокого болевого порога.