- Что он делает? - спросила Люба у Ариадны Парисовны.
- Читает примитивное любовное заклинание на тебя, донья Инесс, - ответила та.
- Действует... -расплылась в улыбке мадам. Вербина. Неловкость, которую она ощущала, за свою внезапно вспыхнувшую страсть, мгновенно улетучилась.
- Нет, не действует, - заявила госпожа Эйфор-Коровина.
- Послушайте, но мне, наверное, лучше знать, - Люба поправила волосы и послала изображению дона Хуана воздушный поцелуй. - Я уже чувствую непреодолимое влечение, - томно произнесла мадам Вербина. - Мне кажется, что какая-то непреодолимая сила заставляет мои ноги идти к нему. - Люба встала, вытянула вперед руки, закрыла глаза и пошла в сторону двери.
Ариадна Парисовна хмыкнула, и сказала: - Первый раз вижу, чтобы это заклинание подействовало на человека.
- Оно действует, - нараспев произнесла Люба, приоткрыв один глаз, чтобы видеть где дверь. - Он приказал мне идти к нему и отдаться. Я не в силах этому противиться.
- Этот недоучка произнес набор слов, смысл которых ему неведом. Поэтому он спокойно переврал произношение некоторых, а часть из них вообще поменял местами.
- Все равно у него получилось сильнейшее любовное заклинание, - все также нараспев ответила Люба и взялась за дверную ручку.
- У него получилось заклинание, вызывающее течку у овец, - давясь от хохота, еле выговорила Ариадна Парисовна.
- Мне лучше знать, что у него получилось, - заявила Люба и хотела уже выйти, как вдруг откуда-то донеслось громкое блеянье. Мадам Вербина открыла глаза и увидела, что Ариадна Парисовна снимает оконную раму.
- Посмотри вниз, - старуха вытирала слезы рукавом, все еще продолжая смеяться.
Мадам Вербина покраснела до корней волос и неуверенно пробормотала.
- Но какие-то слова он все же произнес правильно, я ведь ощущаю... м-м- м... это...
- Овцы тоже! - Госпожа Эйфор-Коровина отошла от окна, держась за живот и корчась от хохота.
Люба приблизилась к окну и увидела, что во дворе творится настоящая овечья оргия! Самки отпихивали друг друга от немногочисленных баранов и дико блеяли.
- Ме-е-е! Оно де-е-е-йству-е-е-т! - проблеяла Ариадна Парисовна, передразнивая Любу.
Мадам Вербина сделалась бордовой в белое пятнышко.
- Все равно... - бормотала она, - хоть что-то же... Хоть что-то же попало... Это вам привычно, а для меня и маленького воздействия достаточно... Все-таки мой организм к магии не привык...
- Прекрати! - простонала госпожа Эйфор-Коровина, свернувшись в позу эмбриона и держась за живот. - Так же убить можно...
- А по-моему, ничего смешного! - возмутилась Люба и подошла к окну, пытаясь унять сердцебиение и дрожь в поджилках.
- Донья Инесс! - раздался крик внизу.
- Это тебя, - подсказала госпожа Эйфор-Коровйна, поднимаясь с пола и утирая слезы.
Люба высунулась из окна и увидела священника в длинном темно-коричневом одеянии.
- Ваши овцы донья Инесс, ведут себя как-то странно! - крикнул тот.
Люба Повернулась к Ариадне Парисовне: - Что мне ему говорить? - спросила она шепотом.
- Скажи, чтобы поднимался. Это отец Эрменегильдо, францисканец. Твой духовник.
- Откуда вы все знаете? - удивилась Люба.
- Ты переместилась в спящее тело, а я в умирающее. Урсула - большая сплетница, даже на. смертном одре она умудрилась собрать возле себя целый полк кумушек, чтобы рассказать перед смертью все, что не успела выболтать раньше. Пока она лежала без сознания - тетки судачили.
- Но если это мой духовник, то есть доньи Инесс, то он быстро догадается, что я - это не она!
- Она - это ты! Это твоя предыдущая реинкарнация! Твоя жизнь, только прошлая. Главное - не дрейфь! Прорвемся. Чуть что- хватайся за голову, говори, что убита горем. Восклицай: "Несчастный дон Карлос!" или что-нибудь в этом роде. Понятно?
- Но если он что-нибудь спросит?
- Отвечай туманно, намеками. Пусть сам догадывается, что ты имела в виду,
- Хорошо, - выдохнула донья Инесс - Вербина, и взглянула в сторону зеркала. Однако, зеркало дона Хуана больше не показывало. "Надо будет узнать, как она это делает", - подумала Люба.
- Что "это?" - немедленно прозвучал в голове голос Ариадны Парисовны.
- Вы что-то сказали? - вздрогнула Люба.
- Нет, ты подумала вопрос, я подумала ответ.
- Вы читаете мои мысли?! - мадам Вербина снова поразилась и одновременно сконфузилась. Каждый раз, когда она думала, что уже больше ничему не удивится, госпожа Эйфор-Коровина преподносила ей сюрприз.
- Конечно, - пожала плечами Ариадна Парисовна, мол, а чего особенного?
- Всегда? - ужаснулась Люба.
- Нет, только когда они у тебя есть, - улыбнулась госпожа Эйфор-Коровина.
Когда до Любы дошло, что старая ведьма над ней издевается, она вспыхнула от возмущения, но сказать ничего не успела. Снизу опять донесся голос отца Эрменегильдо.
- Донья Инесс! Мне подняться?!
- Поднимайтесь! - ответила Люба.
- Халат не забудь надеть, а то смутишь монаха своим лобковым декольте.
- Ариадна Парисовна! - возмутилась мадам Вербина.
- А что я такого сказала? - ведьма сделала самое непорочное выражение лица, какое только может быть у семидесятилетней женщины.
Люба надела "халат". Правда, лучше было бы назвать это одеяние "тканевой шубой": бархат на атласной подкладке, с шелковыми фестонами внутри. Теплее финского пуховика на сентипоне.
- Здравствуйте, донья Инесс! - святой отец вошел в спальню и, увидев несчастного дона Карлоса, тут же перекрестился.
Отец Эрменегильдо оказался приятным мужчиной, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. Мадам Вербина подумала, что, пожалуй, жизнь доньи Инесс совсем не дурна. Может быть, даже имеет смысл оставаться в своей предыдущей реинкарнации? Ну... до полного кармического очищения.
- Здравствуйте, батюшка, - скорбно произнесла Люба и тут же почувствовала щелчок по лбу.
Обернувшись к Ариадне Парисовне, она увидела, что старуха держит пальцы наготове для следующего. Господи! Она еще щелбан на расстоянии может дать!
- Ты хорошо себя чувствуешь? - отец Эрменегильдо озабоченно заглянул Любе в глаза. - У тебя какой-то очень странный взгляд.
- Несчастный дон Карлос! - тут же заголосила Люба.
- Понимаю, ты убита горем...
"Что мне делать?" - мысленно обратилась Вербина к Ариадне Парисовне.
"Отвечай намеками. Говори загадочно. Скажи ему, что нужно помолиться за дона Карлоса", - в голове тут же раздался ответ.
- Может быть, вы помолитесь за дона Карлоса? - трагическим голосом спросила Люба, умоляюще заглядывая в глаза отцу Эрменегильдо.
- Конечно, но... - святой отец покраснел и смущенно спросил, - вы не подскажете, где тут ближайшая уборная?
- Уборная? - Люба обернулась к Ариадне Парисовне, но та только развела руками. - Ах, уборная... Ну, где же ей быть, там где обычно, - попыталась говорить намеками мадам Вербина. - Простите, что смутил вас таким вопросом, донья Инесс, - еще больше покраснел отец Эрменегильдо, - но священники тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Поверьте, если бы не крайняя нужда...
Святой отец так красноречиво топтался с ноги на ногу, что было понятно, нужда у него действительно была очень крайняя.
- Все, знаете ли, превращается в клоаку... - решилась возобновить тактику намеков мадам Вербина.
- Да, это вы очень верно подметили. Но все же, вернемся к моей просьбе! - воскликнул отец Эрменегильдо.
- Это я к тому говорю, святой отец, что вы можете отлить прямо в окно, - и Люба замерла в реверансе, указывая рукой в сторону открытой части.
- Кхм, простите, - святой отец бросился к окну, задрал рясу и окропил овец.
Видимо, все выделения его святого организма обладали святостью, потому как несчастные животные тут же излечились от своего эротического безумия и принялись мирно щипать травку.