Тень решает промолчать, потому что, если предчувствие не обманывает Ребекку, тот человек умрёт и через пару-тройку сотен лет всё станет как раньше. Потоскует и забудет. Появится другой человек. Всегда есть кто-то другой. Людей в этом мире как грязи. Новые рождаются каждую минуту.
Потягивая настойку, Ребекка перебирает по памяти всех, о ком могла бы настолько волноваться и кто обладает даром смерти. Таковых очень мало. Всего один, на самом деле…
Бокал выскальзывает из пальцев и разлетается вдребезги.
- Конор!
Она впервые с чувством озвучивает имя. Абстрактного человека больше нет. Есть Конор Дойл, и мучительное предчувствие неизбежной скорой смерти обращено к нему. Прежняя бесстрастная снисходительность уступает место тревожному биению ледяного сердца. Его имя Конор Дойл, и он умирает!
Раздосадованный Тень беззвучно матерится сквозь зубы.
Комментарий к 2
Четырёхлучевая звезда с кленовым листом в центре на красной с синими полосками петлице – звезда храбрости, которая выдаётся за храбрость, проявленную в ситуации, связанной с опасностью для жизни.
Крест с короной и кленовым листом в центре на синей с белыми полосками петлице – орден заслуг, который выдаётся военнослужащим за деятельность на благо Канады.
========== 3 ==========
Квартира Конора Дойла, Оттава
3 февраля, 2010
00:31 пп
Она не ожидает застать Дойла дома. Сегодня среда, а значит, он на работе. Ребекка просто решает убедиться, что всё именно так. К тому же ей кое-что нужно, и здесь она точно найдёт, что ищет.
- И что дальше? – скрипит в лёгкой туманной пустоте голос Тени.
- Хочу знать, где он. Принеси нож, – холодно приказывает она и исчезает в ванной.
- Хана его журнальному столику… - мстительно бурчит Тень.
Когда Ребекка возвращается в гостиную, нож лежит на столе. В пальцах Ведьмы несколько тёмных волосков.
- Лысеет твоя зверушка? – с насквозь фальшивым сочувствием интересуется дух.
- Прикуси язык!
Она протягивает руку над столиком, и волосы падают на прозрачную столешницу, вспыхивают голубоватым пламенем. Взявшись за нож, Ведьма рассекает своё предплечье. На пепел льётся тёмная кровь пополам с простейшим заклинанием поиска. Кровь пузырится и растекается по столику, сливаясь в слово “Каир”.
- Каир? За каким чёртом его понесло в Египет?
На глазах Ребекки кровь застывает, затем становится ярко-алой и сразу же чернеет.
- Нет, - злобно шепчет она. – Только не проклятие на крови!
- Какой дурак мог его проклясть? – Тень тоже в недоумении. О том, что Ребекка выбрала Дойла и пристрастилась к человеку с поистине наркоманской тягой, знают все. Ведьмы не конфликтуют из-за такой ерунды, как люди. Кому могла прийти в голову эта заведомо обречённая на провал идея? Даже последний идиот способен сложить два и два и догадаться, что Ребекка впадёт в ярость и непременно найдёт рискового безумца. Игра не стоит свеч.
- Проклятие на крови отсюда не разбить… - Она мгновенно успокаивается. Багровые всполохи гнева в её глазах гаснут. – Я даже не знаю, насколько оно мощное.
- Мне пойти с тобой?
- Нет. Сначала нужно разобраться и выяснить, чьих рук проклятие. Но когда я выясню… - Голос Ведьмы обманчиво спокоен и сух.
И за это Тень тоже не любит Дойла. За то, что Ребекка начала задавать вопросы. Прежде, словно капризное дитя, она творила, что пожелает. Теперь же она взвешивает решения. Да, это делает её мудрее, но Тень отчаянно скучает по их прежним безумствам. И дух искренне надеется, что Ведьма опоздает. Без Дойла их жизнь станет проще.
========== 4 ==========
Центральный госпиталь Каира, Египет
3 февраля, 2010
01:58 пп
Место Ребекка находит безошибочно. Её ведёт тонкая алая нить проклятия. Люди проклинают друг друга каждый день, каждый час, но то лишь брошенные в запале слова. Подлинно проклятых совсем немного, и за каждым тянется тонюсенький алый шлейф несчастья. Особенно чувствительные, оказавшись рядом с проклятым, ощущают его и стараются держаться подальше. Проклятию всё равно, кого затронет его след. Оно уничтожает проклятого и вредит всякому, кто попадётся на пути.
Ребекка неторопливо идёт по светлому больничному коридору. Никто не обращает на неё внимания, кроме, пожалуй, смуглых санитаров. Для арабов, привыкших к загорелым европейским туристам, бледная как больничные простыни женщина в диковинку.
Алая нить кровавого проклятия пронзает вход в палату. Толкнув створку двери, Ребекка входит и останавливается у постели. Взгляд её угольных глаз пуст и бесстрастен.
— И кому ты перешёл дорогу на этот раз, Конор Дойл? — криво усмехается она, опуская ладонь на его лоб.
Как она и предполагала, проклятие довольно сильное и неизбывное. Оно жжёт ладонь Ведьмы и тянет из Дойла жизнь по капле, как будто кто-то подставил сосуд и медленно наполняет его, пока человек умирает. Ребекка отчётливо видит, как скулы её человека заострились; видит тень скорой, неизбежной смерти на его закрытых глазах.
— Вопрос времени, — раздаётся за спиной. Она не оборачивается.
— Привет, Дэнни.
— Клянусь, это не я. И никто из нас. — Из угла палаты к постели подходит красивый чернокожий юноша в узких джинсах. — Лично мне плевать. Пусть бы жил себе и жил. Так забавнее. Отличный повод посплетничать и посмеяться.
— Я в курсе.
Стоит проверить, чтобы окончательно убедиться в своих предположениях. Ребекка оглядывается и, не найдя ничего более подходящего, вытягивает иглу капельницы из вены Конора. Протыкает себе палец и рисует кровью символ на его лбу. В точности как на столе в Оттаве, кровь сначала распускается ядовито-алым, а затем мгновенно чернеет.
— Проклятие на крови. Он не жилец, — со знанием дела изрекает Дэнни.
— Два вока от Су Лана и упаковка «Праха зомби»*.
— Идёт!
Скрепляя пари, Ведьмы жмут друг другу руки над телом бесчувственного Дойла, и Дэнни уходит, бросив напоследок:
— Старайся не старайся, Ребекка, но рано или поздно я всё равно приду за ним. Его душа принадлежит нам. И учти, вок должен быть горячим, а пиво — холодным.
— Смотри, не забудь об этом, Дэнни…
Вновь оставшись в одиночестве, Ребекка присаживается на край постели. На Дойла она не смотрит, потому что Ведьму переполняет жаркая ярость. А стоит бросить лишний взгляд на безжизненное лицо Конора, и её начинает потряхивать от бешенства. Она так взвинчена и разъярена, что готова убить первого, кто попадётся под руку. Прежде она бы так и поступила. Прежде, но не теперь. Биение исступлённого гнева в её висках смешивается с тихим голосом, который спрашивает: «Ты убиваешь людей ради забавы. Неужели это действительно смешно?»
Дойл задал ей этот вопрос в доме у озера. Он умён и достаточно хорошо узнал свою Ведьму, чтобы догадаться, что случилось с Лизой Марш и её людьми. Как и Ребекка, он тоже многого не понимает. Например, какое удовольствие и развлечение она находит в убийствах невинных людей. Допустим, Марш причинила ему вред, но остальные… Или, скажем, Фрэнк косвенно виновен в гибели Санди Торрел. Однако причём здесь лидеры оперативных групп Бюро, которые и не подозревали о том, что случилось много лет назад?