- Вы говорите со мной?
- Госпожа Марика, это же я, Бертран. Сын старого Колле, вы за ним всю зиму ходили, пока я ездил в Лоц. Прыгайте ко мне, что грязь ногами месить?
Конспиратор, Марика, из тебя никакой. В чем смысл всех тех художеств, что ты наворотила в Чимене? Главное сейчас поменьше болтай и побольше слушай. И молись. Кивать и охать не забывай вовремя. Оно конечно приятнее сидеть себе в телеге да глазеть по сторонам, но чем это все обернется? Вот воротится Бертран в деревню, встретит господина Бошана в первую же десятину и скажет: 'Видел давеча госпожу Марику, и как вы ее, ваше преподобие, одну в такую дорогу дальнюю отпустили'. Птичка летит в Демей, на сцене появляются храмовые стражники. Занавес.
Неуклюже заваливаясь на бок с трудом, но забираюсь в повозку, пальцы так замерзли, что не с первого раза удалось их разогнуть и схватиться за высокий борт. Дружелюбный и улыбчивый как всегда Бертран Колле, прикрикнув на свою клячу, пускает ее трусцой догонять впередиидущий воз. Усаживаюсь на широкую доску, приколоченную поперек кузова, и, обняв свою поклажу, забываю обо всем. Ноги гудят, спину сводит - нелегко дался мне осенний марафон.
Попутчик, видя мое состояние, понимающе усмехается. Вот он прошлой весной, когда во время ночной стоянки волки лошадь у него сгрызли, пешком шел аж из самой Перны. Ну да закончилась его кочевая жизнь, отца схоронил и больше его в Чимене ничего не держит, теперь вот сестра из Сурена написала, зовет к мужу в мастерскую. Грустно покидать родные края, сердце пополам, но чуда ждать неоткуда. Скоро закроют шахту и тогда с работой станет совсем туго. Так что, свезет он последний раз уголек в Демей, получит свои деньжата и, не оглядываясь, дальше по тракту с каким-нибудь попутным обозом.
Слушаю его, и не верю собственной удаче. Куда же я путь держу? Да вот тоже в Демей, оттуда, не задерживаясь, хочу вернуться на родину. Говорят там, стало можно жить, тише стало. В моем родном городе скоро зацветут абрикосы, откроется большая навигация и в город придут белокрылые корабли...
Так мы и едем, вспоминая Чимен и его старую яблоневую аллею перед больницей, воробьев купающихся в чаше благословения перед Храмом, общих знакомых и просто колоритных персонажей из городской жизни, хотя больше просто молчим. Каждому есть о чем подумать и с чем проститься.
На ночлег останавливаемся довольно рано: обеспечить безопасность целого обоза не шутки, тракт кишит не только оголодавшими за зиму волками, но и не менее голодными до наживы разбойниками. Ужин скромный, но больше него меня привлекает костер, давший возможность наконец-то согреться и обсохнуть. Мы разводим наш очаг немного в стороне, я ставлю кипятиться воду, у Бертрана нашлись какие-то ароматные травки, говорит для вкуса, я достаю утренний каравай. Одежда подсыхает и, разомлев в тепле, начинаю потихоньку засыпать сидя. Пристроившись поближе к огню на колючем лапнике, который мой спутник нарубил в ближайшем леске, прикрываю глаза и тут же проваливаюсь в сон.
И в этом дивном полусне-полузабытии храмовник тащит меня за волосы через всю деревню к позорному столбу, плюется проклятьями и обещанием страшной кары, а милые селяне наблюдают это занимательное представление и в какой-то момент даже решают присоединиться. Летят грязь и камни, веревка на шее, как у собаки, за которую меня привязывают к пилону перед Храмом. И снова сердце ухает вниз, к налившимся свинцом ногам, а в ушах тоненько зазвенело, когда к ужасу переживаемого кошмара, добавляется еще одно. Серое лицо с козлиной бороденкой, которое я видела утром в окно, поворачивается ко мне, и в языках пламени чадящего факела я вижу лицо господина Бошана.
Глава 2.
Новоиспеченный капитан Ройс Клебер.
Солнце садилось, решив таки показаться из-за набежавших к вечеру туч, и осветило мягким красноватым теплом успокаивающийся после дневной сутолоки город. Терракотовая черепица крыш запылала. По закону о градостроительстве все горожане обязаны были использовать для своей кровли материал именно такого цвета, а не солому или дранку, как может быть и хотел люд победнее. Но нет, из-за угрозы пожара, а в Демее летом было на удивление сухо, и ничего что река судоходная под боком, да проклятущая страна болот всего-то за горами, инженерная служба строго блюла единообразие городских крыш. Оттого вид, который наблюдал в данную минуту Ройс Клебер, новый глава отдела расследований магических преступлений, смахивал на красно-коричневый океан, волны которого иногда пронзали блестящие в закатном солнце навершия храмовых столпов и ровные ряды зелени за стенами монастырских садов.
Сейчас бы бросить все да пройтись по опустевшей Почтовой улице, мимо сквера у центрального Храма, мимо засиженного студентами постамента какого-то лысого мудреца напротив Колледжа. Повернуть в сторону обители, где ветви слив свешиваются прямо через кованую ограду, и дальше прямо до рыночной площади перед ратушей. Там сесть с бокалом холодного темного пива и чесночными гренками у Старого Зельца. Вытянуть усталые от беготни ноги в проход между столами, в праздности потягивать свой портер и наблюдать за проходящими мимо вечно парочками и вечно шушукающимися институтками, а если не будет лениво, то можно и подмигнуть симпатичной. А лучше перед пивом опрокинуть рюмочку хвойно-травяного ликера, чтобы быстрее отпустило все то де... работа в общем, достать кисет с табаком...
"Стоп-стоп-стоп! Я же бросил, тьма и бесы...". Начавшее было улучшаться от приятных мыслей настроение резко сменило курс. Ройс отвернулся от окна, глянул на заваленный бумагами и вещдоками стол, тяжко вздохнул, но подобравшись, упрямо стиснул зубы и вернулся к незавершенным делам.
"Сегодня без пива, но вот завтра..."
Нынешняя должность новоиспеченного капитана Ройса Клебера обязывала быть примером для личного состава, демонстрировать усердие и трудолюбие в рабочее время, выдержку, силу воли и здоровый образ жизни - круглосуточно. Поэтому и страдал самый молодой капитан полиции провинциального округа Демея. Страдал от душившего его желания закурить папиросу, и заглушал в себе эти мысли ударным трудом на ниве закона и порядка. Такой подход приносил свои плоды: переработанная им система учета преступлений и картотека криминальных элементов позволили чуть ли не вдвое повысить раскрываемость. Собственно за это и была получена капитанская шпага, но кроме гордости за собственные заслуги и зависти сослуживцев это принесло еще и уйму новых обязанностей, которые не то чтоб были неожиданными, но не оставили времени на празднование личных побед.
И ладно бы только это. Слишком поздно осознал Ройс, что пренебрег заветами своего мудрого отца - прилежание и упорство приводят к успеху, но гордыня может застить глаза, и не заметишь, как полетишь с пьедестала. Вместе со сферой ответственности у Ройса временно увеличилось самомнение: аудиенция (пусть и коротенькая) у Директора, премия, размер которой позволял оплатить целый год пансиона для младших сестер, личный кабинет, секретарь...
Сегодня утром этот самый секретарь, отвратительно вежливый молодой человек, вот-вот выпускник академии юриспруденции, положил на стол капитана два папки: толстую, пухлую засаленную пальцами многочисленных предшественников 'Нераскрытые преступления округа ?3' и тонкую, только вчера подшитую 'Межокружные дела'. Тонкую лишь до поры до времени.
Улучшить статистику раскрываемости по текущим расследованиям на пятьдесят процентов - вот задача, поставленная начальством перед слишком рьяным сотрудником. 'Уполовинить висяки', - хмыкнул тогда возгордившийся капитан Клебер. И тут же был пойман за слишком высоко задранный нос. Отлично, дела еще не переданные в архив сократить на тридцать процентов. 'Вот ...', - подумал уже про себя Ройс. На тебе новую должность, на тебе полномочия, штат - работай, душечка (обидное прозвище, данное по молодости, хотя никто так и осмелился произнести это в лицо)! Да, мало-мальски приличный учет ведется только последние лет десять-пятнадцать, да, некоторым делам четверть века, но скажи лучше спасибо, что после двадцати пяти лет их отправляют в архив, а не чересчур шустрым капитанам на повторное рассмотрение. Магический отпечаток от простой ворожбы хранится максимум в течение недели, а после некоторых шалостей, вроде оптических иллюзий, может развеяться и за несколько часов. Но убийства, жертвоприношения и любые ритуалы на крови, изменяют структуру материи на десятилетия. Поросшие иван-чаем поля сражений Семилетней войны до сих пор служат тому доказательством, пусть минуло вот уже восемьдесят лет. Результатом тех ужасных событий стали не только пестрые пустоши и разоренные города и села по всему Анселету, но и сокращение вдвое численности магов, истощение шахт смильта и демографический кризис среди одаренных. Хм, значит, в те неспокойные времена у отдела магических преступлений было бы в два раза больше работы? Право же, господин капитан, грех жаловаться...