– Ваш друг говорит вам – осторожнее с мечом.
Рук взглянул на него. Он не знал этого человека, уже отходившего с поклоном. Рук осмотрел стоящую вокруг толпу, но не увидел ни Дезмонда, ни какого-либо другого друга.
Они все сочувствовали ему, подбадривали его. Он провел перчаткой по мечу, который ему дали. Лезвие блеснуло на солнце. Никаких дефектов не видно. Но Рук был достаточно здравомыслящим человеком, чтобы теперь рисковать. Он попросил другой меч, и когда отдавал первый, то увидел какой-то неясный след на металле. Слегка заметный оттенок.
– Кто дал мне это? – крикнул он по-английски. Он держал меч над головой, направив Ястреба по кругу. – Кто дал мне это оружие, недостойное рыцаря?
Он с силой ударил его плашмя о тренировочный столб.
Лезвие переломилось, один его кусок полетел высоко в воздух.
– Посмотрите на это. Я был вовлечен в битву против своей воли, и мне дали это для борьбы. – Он оглядел лица вокруг. – Сегодня я цел и невредим, но если я умру раньше, чем докажу свою правоту и лживость Навоны, тогда, молю вас, расследуйте это дело. – Он бросил рукоятку меча и направился к воротам. – Я не буду сражаться с ничтожным воином.
Толпа зашумела. Вначале Рук думал, что неодобрение относится к нему, но затем увидел, как людской поток хлынул под ограду на ристалище. ОH обернулся – его противника окружили, пытались стянуть с седла, сдирая с него шлем и отбирая оружие, чтобы было удобнее его бить.
Рук смотрел на это, и на мгновение в нем шевельнулось привычное чувство: остановить беспорядок. Он не был уверен, что именно этот человек подбросил ему плохой меч. Но он вспомнил акцент, плевок и отвернулся.
И тут он увидел, что оруженосец, который предупредил его о мече, теперь шел рядом. Когда Рук спустился с коня, тот принял его щит и шлем.
– Кому ты служишь? – спросил Рук по-английски.
Тот поклонился.
– Мой господин, сэр Генри Грейзли, погиб под Лентекостом, упокой Господи его душу. И теперь у меня нет хозяина.
Рук нахмурился.
– Кто говорил с тобой, назвавшись моим другом?
– Я не знаю, сэр, но я найду этого человека, если вам будет угодно.
Он смотрел на Рука с выражением надежды на лице.
– Меня зовут Джон Маркинг. Если вам, мой господин, да защитит вас Господь, нужен будет оруженосец, моя госпожа Грейзли напишет мне рекомендательное письмо.
– Пусть напишет, – сказал Рук, протягивая Джону свои перчатки.
Архиепископ остановился в Виндзоре. Туда к нему пришли Рук и его адвокат. Архиепископ выслушал речь адвоката и, когда тот закончил, несколько минут молчал. Потом он сказал, что хочет поговорить с Руком наедине.
– Садитесь здесь, – прелат указал ему на скамью. Он разложил бумаги на столе.
– Я не хотел вмешиваться. Но сколько я здесь, я только и слышу об удивительном деле неизвестного рыцаря, который утверждает, что принцесса Боулэндская – его жена. А она категорически отрицает это.
Рук помолчал. Он сидел, выпрямившись, и смотрел на митру архиепископа, которую тот снял и поставил на стол. Священник в это время листал бумаги.
– Вы настаиваете, но ведь у вас нет доказательств. Мне, однако, говорили, что вдова наследует огромное состояние.
– Ваша милость, мне не нужны ее богатства.
Прелат провел рукой по одной из строк.
– Я вижу, что вы говорили, что отказываетесь от всех прав владения ее имуществом. Но все же такой брак был бы вам весьма полезен. Ведь у вас нет именной собственности. Откуда вы? Кто вы, сэр? Какое графство?
– Святой отец, я дал священную клятву, что не открою миру своего имени до тех пор, пока не стану достоин его. Но я написал его там, в запечатанных бумагах. – Он указал на бумаги. – Мой господин – герцог Ланкастерский. Еще шесть уважаемых рыцарей могут подтвердить, что я не лжец и не нарушал закона, а честный христианин, который хочет справедливости и мира.
Епископ взглянул на Рука.
– Господу неугодно, чтобы юные рыцари давали столь бессмысленные клятвы. Но вы теперь должны держать слово. Однако, эта скрытность и неполнота сведений вызывает подозрение, что мотивы ваши не так чисты.
– Святой отец, единственное, что движет мной – это то, что принцесса Меланта – моя жена перед Богом. И пока я жив, никто другой не может взять ее себе в жены.
Архиепископ постукивал пальцами по лежащим на столе бумагам. Длинные тени его пальцев ложились на стол.
– Вы утверждаете, что принцесса Меланта брала вас в мужья под вашим настоящим именем и знает, где ваше имение.
– Да, святой отец. Мы были вместе с февраля по май.
Священник пристально посмотрел на него.
– Скажите мне своими словами, что произошло?
В последнее время Руку часто приходилось рассказывать всю историю. Он начинал с того, как ушел от Ланкастера, и заканчивал их клятовой в Торбеке. Архиепископ не прерывал его вопросами. Он просто слушал, иногда передвигая бумаги. Дослушав до конца, он сказал:
– Сын мой, боюсь, ты был обманут злой женщиной. Если бы у тебя были свидетели той клятвы в Торбеке, все было бы иначе. Я не говорю, что ты лжешь, но у тебя нет доказательств.
– Если я не лгу, значит она моя жена. И никто не может жениться на ней.
– Я видел ее. Я говорил с ней. Я говорил ей о ее душе и Боге. Но она все отрицает, и весьма категорично.
Рук, потрясенный, поднял глаза. Он не знал, что она уже рассказала свою историю.
Он стал говорить архиепископу о том, что трижды за это время получал предупреждения от «друга», и трижды они спасали ему жизнь. Он не мог решить, хочет ли его жена убить, или же пытается спасти.
Он покачал головой.
– Святой отец, она моя жена. Она не может выйти замуж за другого. Я не лгу, могу поклясться душой, всем. Дон Джиан Навона постоянно обвиняет меня во лжи. Я с оружием в руках защищаю свои слова, уповая также на справедливость королевского суда, святой отец.
Архиепископ потер лоб рукой и снова прочел бумаги.
– Он не сражается сам, он посылает другого.
– У него сломана нога, сын мой. Прелат усмехнулся.
– Понимаю. Мудрость Господа предотвращает эту встречу, чтобы потом вас не обвинили в том, что, убив его, вы пытаетесь занять его место на помолвке.
– Она не его невеста, она моя жена, святой отец.
– Вы упрямы. Но принцесса также упрямо отрицает вашу связь. Но даже если вы говорите правду, она вышла замуж без разрешения короля. А теперь ее избранник – настоящий лорд. Многие люди, обвенчанные по закону, изменяли свои клятвы даже за меньшее вознаграждение.
Он откинулся в кресле.
– И когда я спросил, где она провела время с февраля по май, она бесстыдно сказала, что провела это время в молитвах. И была настолько захвачена ими, что не помнит места. Не думаю, сын мой, что такая женщина принесет покой в вашу душу.
Рук знал, что это правда. Его душа была изранена. Но, склонив голову, он сказал:
– Святой отец. Мне хотелось чтить святые клятвы.
Он не посмел поднять голову. Он услышал скрип пера – архиепископ делал какие-то записи на полях документа.
– Я отложу заседание канонического суда по этому делу до выяснения исхода поединка. Если по воле Бога ты победишь, защищая свою правду, значит эта правда единственная. Суд примет это во внимание. Если ты проиграешь, но выживешь, благодарение Господу, тогда я прощу тебя, но вина твоя будет доказана. Если нет свидетелей на земле, пусть небесный свидетель скажет свое слово.
Они покинули покои архиепископа. Каноник упивался своим успехом, а Джон Маркинг с бычьей решительностью расчищал им путь сквозь толпу, собравшуюся во дворе. Но даже Джону пришлось остановиться, когда затрубили в рог, и из ворот выехала пышная процессия.
Рук похолодел. Рядом с Навоной, которого, по-видимому, не очень беспокоила его нога, ехала Меланта. Она была одета в золотое и красное, он – во все белое. Их сопровождал высокий рыцарь на прекрасном коне, хорошо вооруженный, с добрыми оруженосцами. Вне всяких сомнений это и был тот фламандский чемпион, который будет биться вместо Джиана. Сейчас он с любопытством оглядывался вокруг.