Клятву она соблюдала почти три сотни лет.
Конечно же, о возвращении главы общины городские вампиры узнали в тот же день. Лишний повод для пересудов дало прибытие десятка гвардейцев во главе с мессеном Латамом — личностью известной, во внутренней иерархии общества стоявшей на верхней ступени. Что он здесь делал, если прежде никогда не покидал Хозяйки Ночи, никто не понимал, поэтому все заранее волновались.
Медея чувствовала тоску и радость младшей дочери, но вредная девчонка демонстрировала обиду, независимость и явилась только на третью ночь. Именно тогда, когда Селеста, отдохнув и обдумав события последних двух месяцев, собралась изложить итог своих размышлений. Пока только двоим — сестре и капитану гвардии, с остальными старейшинами она встретится позднее. До рядовых волю повелительницы доведут позже, после обсуждений.
— Г-госпожа!
Ступор молодой вампирессы выглядел забавно, хотя и был несколько не к месту.
— Здравствуй, Фетиста, — слегка улыбнулась сидевшая в кресле у камина Селеста. — Подожди немного. Сейчас я закончу беседовать с твоей матерью, и вы сможете поговорить.
— Да, госпожа!
Кивнув, словно деревянный болванчик, девушка поклонилась и, повинуясь знаку Медеи, вышла в дверь. В ту самую, в которую бурей ворвалась десяток секунд назад. Селеста перевела насмешливый взгляд на подругу:
— Кажется, я отомщена?
— Она не всегда такая! — вздернула подбородок певица. — Просто сегодня слегка взволнована.
— О, я вовсе не настаиваю, чтобы малышка Фетиста меняла линию поведения! — засмеялась госпожа. — Латам, перестань хмуриться! Ты прекрасно знаешь, что дети плохо контролируют свои порывы, особенно когда долго не видят родителя. Уже хорошо, что Фетиста слушалась Эгарда и в целом вела себя прилично. Я вообще удивлена, Медея, как ты решилась оставить её одну.
— Иного выбора не видела, — поморщилась подруга. — С Зерваном и его стаей требовалось разобраться как можно скорее, а брать её с собой… В Цонне безопаснее.
— Ну, с Зерваном твоя помощь не понадобилась, но кто тогда знал? — с философским видом пожала плечами Селеста. — Прорицать будущее мы пока не научились, хотя Вадор и пытается. Оно и к лучшему, вспоминая опыт Честы. В любом случае, теперь вы расстанетесь нескоро.
— Опять предстоит много работы? — обреченно закатила глаза Медея. Впрочем, особого недовольства от неё не чувствовалось.
— Именно.
Как я уже говорила, существование Семиречья в текущем виде меня не устраивает. Теперь, запросив более подробные сведения из Ласкариса, сформулирую иначе — оно для нас неприемлемо. С каждым веком количество восставших, приходящих на нашу территорию из степи, растет. Пока что Саттар справляется, однако недалека та ночь, когда они найдут способ пересекать границу. И что тогда? Мы веками выстраивали отношения с людьми. Как бы ни хорохорились некоторые молодые идиоты, смертные способны уничтожить нас — и уничтожат, если получат повод. Нас не трогают, потому что считают злом знакомым и, главное, договороспособным.
Появление кровожадных маньяков уничтожит сложившуюся картину.
Таким образом, восставших Семиречья необходимо уничтожить. Проблема в том, что уничтожить их невозможно. Они довольно далеко, у них нет единого руководства, зато есть пассивная, но действенная защита в виде степняков и подчиненных варварских племен. Даже если вдруг мы каким-то образом найдем способ доставить в Семиречье экспедиционный корпус — гвардию с помощниками, — местные лучше знают территорию и их намного больше. Намного! Маги не в состоянии объяснить, почему там до сих пор восстает столько же умерших, сколько в первые годы после Чумы, хотя во всем остальном мире количество снизилось в сотни раз.
Высокие потери неизбежны, поэтому воевать нельзя. И воевать надо.
Следовательно, воевать предстоит людям. У смертных есть ресурсы, осталось убедить их, что желание покончить с гнездом служителей Зла у них тоже есть.