Пролог
Облачённый в дорогие шелка, вечер томно прогуливался по улицам старинного города, заглядывал в окна, касался одиноко стоящих фонарей, отчего те вспыхивали тусклым желтоватым светом, и, стоя на выгнутых кошачьими спинами мостиках, наблюдал, как поблёскивают тёмные воды реки Арно. Сегодня он был изысканной светской дамой - звенел браслетами созвездий, оплетал тонкую шею гибкой виноградной лозой и, красуясь, закалывал первые цветы душистых олив в иссиня-чёрные кудри. Беззвучно цокая тонкими каблучками, вечер оглядывал город свысока, в благостном отстранении любуясь острыми башнями кипарисов, нарядными холмами, примерившими пышное убранство прекрасной флоры, и тёмными громадами старинных зданий, что тянулись к небесам не без гордости, демонстрируя своё неоспоримое превосходство. А ещё вечер видел оборотную сторону бытия - мерцающие энергетические щиты вокруг домов, перемещающиеся высоко над землёй силуэты и древний замок, окружённый глухой стеной. Туда-то и лежал его путь, ведь для него, незримого, условных препятствий не существует. День его величества выдался утомительным. Сидя в просторном кресле чёрной кожи, он нервно крутил в длинных бледных пальцах гербовую печать и напряжённо размышлял о чём-то, ведомом лишь ему одному. Справа высилась стопка не подписанных бумаг, слева - запечатанные красным сургучом письма. Но сегодня он не станет их читать. Довольно дел, приказов и тяжб. С тихим металлическим звоном печать опускается на позолоченную подставку. Гладкая ручка балконной двери ложится в ладонь. Приятный вечер - тёмно-синий, с мелкими искрами далёких звёзд. Внизу - старинный город, прекрасный в первые летние дни. Монарх родился здесь много лет назад и никогда не жалел о том. Родина была полной чашей, хотя, что говорить об одной стране, если в королевской длани покоится - ни много ни мало - весь мир? Но сегодня длань эта едва заметно подрагивает. Благо, что он - не человек: гладкая бледная кожа без единого изъяна нежным атласом кажется. Волнению не сделать руки мужчины влажными. Оно может лишь клубиться в душе, вынуждая бросать льдисто-голубой взгляд к массивному циферблату чистейшей платины, посаженному, как собачонка, на широкую змеевидную цепь. Банальная игрушка, ещё один бессмысленный атрибут роскоши. Но именно такие вещи заявляют о бесспорно высоком статусе своего владельца. А монарх любил о нём напоминать - менял костюмы, перстни и украшенные драгоценностями запонки. Лишь часы неизменными оставлял вместе с человеческой привычкой на них смотреть. Ход стрелок успокаивал «тик-так, тик-так». Скоро. Совсем скоро. Остался час, может, немного больше. Но отчего же чувство необъяснимой тревоги поселилось в ямочке меж ключиц? Сегодня в мир придёт ребёнок, и рождение это будет означать смерть. Маленькую, незначительную смерть глупой зеленоглазой девицы. Все они похожи - портовые шлюхи и знатные леди королевских семей. Все обожают подарки, млеют от красивых слов и теряют голову в его безоговорочной власти. А монарх любит женщин. Всегда любил, и менял, без сожаления выбрасывая одну для того лишь, чтобы место её заняла другая прелестница. Ему с детства внушали: женщин бить нельзя. Он и не бил. Убивал лишь, находя в том высшую степень наслаждения. Ласкал, осыпал поцелуями и нежными речами, а потом... С этой вышло иначе. Дочь могущественного королевского рода, Элерия Девидсон понесла в конце второго месяца их нежных отношений, и линии будущего пылали одним лишь образом: под ранимым девичьим сердцем растёт мальчик, долгожданный сын, способный стать достойным преемником короля. Ожидание воистину стало мукой. Элерия будто чувствовала что-то - ничего не просила, да и не спрашивала ни о чём. Лишь грустно смотрела тёмному силуэту вслед, когда монарх без слов проходил мимо. С беременностью она перестала быть женщиной для него, а его величество не привык идти против собственных нужд. Королевское ложе согревали другие девы, а дни сливались в месяцы, чередой уходящие прочь. И вот монарх нервно барабанит пальцами по гладкому мрамору серой с белыми прожилками балюстрады, в волнении своём отсчитывая бег маленьких короткохвостых секунд. Осторожный ритмичный стук вывел короля из оцепенения, вынудив повернуть голову с тихим, хрипловатым: - Войдите, - и добавить через миг, свысока глядя на облачённую в голубую униформу девушку-стража: - Проблемы, Бейкер? - Её высочество призвала целителей. Говорит: участились схватки. Вы отправитесь к ней? - И сложила ладони на животе, ожидая ответа. Монарх молчал долго. Водил языком по кончикам острых клыков, в задумчивости оглядывая подтянутое женское тело. Искушённый, он не пропустил ни соблазнительно выдающуюся грудь, ни мягкую линию приятно округлых бёдер, оценивая девушку так, будто видел впервые. - Нет, - бросил наконец сухо и тотчас отвернулся. Как бы велико ни было его напряжение, он не падёт так низко. Стражи - стражам и полю брани. Постель монарха не для них. Стоя спиной к выходу, он слушал, как медленно девушка обхватывает пальцами ручку, как слабо скрепит механизм замка и лёгкий сквознячок проскальзывает в полумрак кабинета. - Инструктора своего ко мне пришли, - приказал вдруг, и от звука его голоса молодая страж споткнулась на полушаге, хлопнув дверью так, как этикет бы никогда не позволил. Светловолосый мужчина возник на пороге через минуту. Вошёл без пиетета, обводя цепким взглядом внимательных глаз почти не изменившийся за последние пять десятков лет интерьер и, опершись ладонями о столешницу, склонил голову набок. - Элерия, говорят, к утру разродится. - Возможно. - Полусидя на дорогом диване ручной работы, монарх поцеживал тёмную густую жидкость из широкого полупрозрачного бокала. - Ты проходи. Не стесняйся, инструктор. Ночь ожидания обещает быть долгой. Так почему бы за малышку Девидсон не выпить? Послушно пройдя вглубь кабинета, светловолосый опорожнил высокий графин чешского хрусталя и, скрипнув голубой кожей боевого облачения, без сомнений занял королевское кресло. Питьё в его руках источало аромат железа и соли, растворяясь на губах приятным покалыванием живого тепла. - Ей семнадцать всего. Целители говорят: Элерия может не пережить роды. - Целители. - Щелчок унизанных перстнями пальцев, и бокал монарха с тихим звоном переместился на маленький стеклянный столик в углу. - Она сама одарённая - не забыл? Раз выносила - родит. А смерть - такое странное явление, приходит к каждому. Чья-то неожиданно, а чья-то - другими предрешена. Вот ты, инструктор, как умереть хочешь?.. *** Элерия Девидсон никогда не считала себя сильной. И отважной не была тоже. «Мечтательница», - говорили знакомые и друзья. «Цветочек оранжерейный», - улыбалась мать, нежно ероша её золотые кудри. Рождённая в семье целителей, Элерия с детства тянулась к прекрасному - игнорировала королевский этикет, предпочитая посидеть в саду с новым романом, сбегала с уроков, прячась в комнате отца, и за семнадцать лет своей недолгой жизни так и не поверила в существование человеческой злобы. «Любая мечта может сбыться», - щебетала восторженно, глядя в изумрудные глаза старшей сестры, и делала эти слова собственным кредо, глядя на мир сквозь призму бесконечного праздника. Каким прекрасным был тот день, каким пряным казался вечер. Любимое платье голубого атласа порхало вместе со златокудрой принцессой, юбки взлетали в изящно нежном танце, а скрипки... О, их голос был волшебным пением мифических муз. То был очередной светский приём, один из множества балов в резиденции короля, но для Элерии Девидсон он неожиданно стал особым. *** В особняке давно не было свеч и чадящих факелов. Монарх успел позабыть тот год, когда им на смену пришли маленькие стеклянные лампы, излучающие ровный оранжевый свет. Да и заботило ли его это? Не смотря по сторонам, он пересекал портретную галерею, и дорогие винно-красные ковры скрадывали ритмичные звуки беспокойно быстрого шага. За спиной мужчины чёрными крыльями развевался излюбленный плащ, и тень его ловила дрожащие блики, замершие на изукрашенных резьбой деревянных панелях. Покои её высочества находились в северном крыле - с первых дней король расположил фаворитку так, чтобы большую часть времени быть свободным от её неусыпного надзора. Обошлось без него. Ощутив первый холодок, Элерия отдалилась ото всех, и больше не собиралась челядь, чтобы послушать нежный голос златовласой принцессы Девидсон, и печально молчал старый лакированный рояль, лишённый мягких касаний тонких девичьих пальцев. У массивных дубовых дверей толпились девушки, облачённые в белые халаты с бледно-зелёной каймой - целительницы, прибывшие из ближайшей клиники несколько часов назад. Монарх питал жгучее презрение к ним. Ранимые, будто яблоневый цвет, эти бесконечно добрые существа балансировали на грани безысходного безумия, и никто не мог удержать их от внезапного падения. Тем не менее каждый пользовался услугами одарённых, и его величество исключением не был. - Что там? - произнёс глухо, сжав предплечье ближайшей к нему девицы. Тёплое. Полувампирка наверняка. Как Элерия. Судьба таких с рождения предрешена - психлечебница или смерть. Третье выпадало редко, становясь исключением из правил. - Ей трудно, Ваше Величество. - Попытавшись отстраниться, целительница сделала шаг назад - грубая хватка монарха причиняла ей боль, н