одобрила, - фыркнула я и, всё-таки бросив своё оружие на пол, потеснила сестрицу, вольготно раскинувшую по моим угодьям свои бренные телеса. - Может оставишь меня в одиночестве? - Ага, счас! - Ортопедический матрас спружинил, покорно вынося активные перемещения пёстрой сестрицы. - Рыжая музицирует, родители ну просто дико заняты, а мне, бедненькой, чем себя развлекать? - Саморазвитием? Подготовкой к экзаменам? - внесла здравые и, главное, полезные предложения я. - Экзамены... да чёрт с ними. При любом раскладе на юридическом окажусь. - Джен (редкое зрелище) посерьёзнела. - Саморазвитие мне отец обеспечит тоже - не сомневайся. Я ведь наследница его, так сказать, надежда. А оно мне, спрашивается, надо? - И фыркнула, поднимаясь. - Так что нет. Не хочу ничего. Догуляю уж, что осталось, как самый нормальный... - ...неадекватный, - незамедлительно поправила я и Джен улыбнулась. - Как самый нормальный из всех неадекватных подростков. - А потом она вцепилась в мои запястья и практически сдёрнула расслабившееся было тело с постели. - У нас на носу целых два события - твой день рождения и выпускной. А что натягивать будешь? - Шири* на твою пёструю голову. Можно? Нет? - И язык показала, наблюдая, как обиженно гримасничает не обременённая грузом столь специфических знаний Джен. - А вообще... хоть в полотенце заворачивайте. Мне параллельно. - Я б завернула, как вариант, да вряд ли народ оценит. - Теперь пеструшка оккупировала мой туалетный столик, вознамерившись оставить в расчёске немного волос, измученных яркой краской. - Завтра с утра ноги в руки - и отправляемся на поиски счастья. Будем обновлять гардероб, принцесса. Отказываться не дам. Так, в общем, и поступили. Платья, юбки и кофточки закружили пёстрым калейдоскопом, дезориентируя и не оставляя места каким-то сторонним мыслям. Шопинг - дело, требующее много внимания и сил, занятие висьма утомительное но, чего уж греха таить, безумно приятное каждой женской душе. А шопинг в Лос-Анджелесе - это самое настоящее приключение, которое так весело делить на троих. К вечеру даже неутомимая Джен валилась с ног, а я чувствовала себя так, будто целого слона могла вместе с местами его обитания скушать. Переступив порог дома, с распростёртыми объятиями бросилась к самому лучшему, любимому и незаменимому... холодильнику, в недрах которого уже деловито ковырялась нацепившая лимонно-жёлтый парик сестрица. - Знаешь, о чём я думаю? - прочавкала, засунув в рот половину сандвича разом, и из-за дверцы хитро так глянула, пряча последнюю бутылку холодной колы. - А ты умеешь думать? - удивилась я. - Вот не ожидала! - Запомни этот прекрасный день. Подобное происходит не часто, - взмахнув огрызком фаст-фуда, Джен взобралась на высокий стул, предоставив мне наконец выбор вожделенной еды. - Не открыть ли нам купальный сезон? - Что? - тихонько заворчала микроволновка. В отличии от Джен, я грызть холодное не собиралась. - На пляж в восемь вечера? Серьёзно? - Серьёзно? Я с вами! - донеслось от двери, и донельзя довольная Анжелина ловко стащила мой тёпленький румяненький бургер. Вот что за жизнь? Даже в никогда не спящем Лос-Анджелесе можно найти абсолютно безлюдные места. Нужно либо сильно стараться, либо быть крайне богатой личностью для того, чтобы иметь в своём распоряжении некий кусочек пляжа личного пользования, дабы всегда быть в уверенности: даже если тебя принесёт в разгар самой горячей курортной поры, ты сможешь отдохнуть на личной территории, что будет явно больше носового платка. И, кстати, плавать будешь в океане, а не в окружающих тебя туристах. Именно на такой арендованный участок мы и приехали, прихватив с собой калорийный ужин, купальники и желание подурачиться в своё удовольствие. Всё-таки в жизни богачей есть свои преимущества. Делай, что захочешь, хоть голышом пляши, а никто ничего тебе не скажет. Свобода! Ну, и презренный металл, конечно. В этой жизни без него никуда. Тихие волны мягко льнули к ногам, обнимая их всё выше и выше. Вода в океане была ещё холодна, так что каждый шаг я делала с опаской, желая оглянуться назад, на тёплый берег со словами: «Да ну его, это купание». Впереди уже воодушевлённо плескалась госпожа пеструшка, так что я старательно уговаривала себя: еще немножечко, и станет легче. Еще чуть-чуть. И вправду, перед собой я была честна. Вскоре тело свыклось с новыми условиями, так что я мирно себе плавала вокруг синенькой, стучащей зубами Анжи. - Ха-ха-хах-холодно, - продрожала она, обнимая себя за плечи и пятясь подальше от нас. - Я д-д-д-дом-ой. - Еще чего, - перекрыла пути к отступлению Джен. - Подвигайся, сестрёнка! Движение спасёт мир! - Д-д-д-двигаюсь, - вздрогнула рыжая. Из всех нас она была самой теплолюбивой, так что, съёжившись, отбивала зубами ритмы дальнего востока, смотря на нас жалобными голубыми глазами. - Вот з-з-за-б-болею с вами! - Не дадим, - дружно заключили мы. И начались лошадиные скачки на выживание, в процессе которых я выяснила следующее: Первое - мы, русские, злобный народ. И второе - рыжие ещё злее. Особенно, если войдут во вкус и сольются с пёстрыми в слаженном, дружном тандеме. Вот так мы и гонялись друг за другом почти у самого берега, размахивая руками, брызгаясь и абсолютно забыв о пролетающем быстрокрылой птицей времени. И не дрожала осиновым листом Анжелина, и я выбросила из головы всё, отдавшись погони за пёстрой нахалкой, что несколько секунд назад совершила ну вовсе нереальное непотребство. - Отдай верх купальника, сволочь пёстрая! - орала я, пытаясь прикрыть свою гордость руками. Скажу честно, тут приходилось делать выбор между смущением и желанием придушить названую сестру. - Догонишь - отдам! - хихикнула Джен и тут же запнулась, - Ох тыж зелёный дуб... - А? Что? - непонимающе оглянулась я - заимствованные из моего родного фольклора ругательства Джен использовала не часто. Но сегодня тому веский повод был. Повод этот сидел на самом краю светлого деревянного пирса - то ли актёр заблудший, то ли мечта ожившая - не понять. Золото волос в алом закатном свете, гладкая кожа - на загар ни намёка нет, а под ней - сухой рельеф мышц. Сильные плечи, руки, небольшая татуировка - едва различимый узор... О да, я просто стояла и пялилась, хлопала глазами, забыв дышать - он обернулся резко. Обернулся - и что-то задрожало во мне. Можно ли издали так ясно цвет глаз понять? Можно ли утонуть, раствориться во взгляде и плыть, плыть, не ища ничего в бесконечно-синем, себя самоё теряя, иссушая себя до дна? Теперь знала - можно. И плыла, плыла, растворяясь. В то мгновение ни о чём не помнила, словно спала. Или только сейчас проснулась по-настоящему? То миг лишь один был. Миг забвения, миг, что ещё не раз во снах ко мне возвращался. То был миг моего прозрения и позора. Но он рассыпался, брызгами разлетелся - и я бежала, с криками прикрывая обнажённую грудь. Я бежала, всё ещё чувствуя пронзительный, сводящий с ума взгляд. Бежала, отчаянно боясь и желая остановиться.