е булочки... О да... противостоять подобным соблазнам Кристина Малахова не умеет. Вот и сегодня, распрощавшись коллективом и прихватив с собой приятно шуршащий пакет, внутри которого прятались аппетитные шоколадные круассаны, я направилась прямиком в святая святых - кабинет Аниты Азалии Девидсон. Во-первых, хотелось пошептаться о паре хороших концертов, а во-вторых, просто насладиться восхитительным горячим кофе с шапкой воздушных сливок. Побарабанив кончиками пальцев по светлому дереву, застыла, ожидая ответа. Сквозь замочную скважину струился тёплый свет, слышались шаги, но никто не спешил радовать тихим «войдите». Повторив попытку несколько раз, вздохнула. Анита ведь знала, что я приду - договаривались заранее - и она (в этом нет никаких сомнений) меня услышала, как и я её - по шагам. Так почему не отзывается? И что делать - вернуться к себе или войти, если не заперто? - Не сейчас, - донеслось вдруг, но, повинуясь моему толчку, дверь уже распахнулась, являя мне Аниту с тёмно-красным стаканом в руках и ворох рассыпавшихся по полу бумаг. Тихий гул вибрацией пронёсся по воздуху, отозвался покалыванием в ладони, всё ещё лежащей на дверной ручке...- Я же сказала... - обернулась ректор, заслышав скрип, и тотчас ошеломлённо, как-то потерянно улыбнулась. - Кристина, ты? Прости, - смахнула прядь волос, упавшую на лицо, - с кофе сегодня не выйдет. Мне немного не до того. - Да уже вижу, - я прикрыла дверь и, бросив принесённый пакет на стол, попыталась изъять сосуд из крепко сжимающих его пальцев. Втянула воздух носом, скривилась. - По какому поводу гуляем? Конечно же, меня попытались выгнать. И конечно же, я осталась, сообщив, что буду сидеть здесь в роли препятствия нарушениям правил данного учебного заведения, которые гласят, что «алкоголю в сиих стенах не место!» И вообще, как я могу удалиться, если хорошему человеку плохо? - И вправду плохо, - кивнула ректор, падая в кожаное кресло. То возмущенно скрипнуло, протестуя против такого жестокого с собою обращения, и повернулось на несколько сантиметров вправо, явив мне печально склонённый профиль Аниты. - Не хочу лезть в душу, - присела на мягкий стул у окошка я, - но если есть желание, можешь выговориться. Я - могила. По крайней мере, обсуждать твои проблемы мне явно не с кем. Несколько секунд Анита молчала, барабаня пальцами по подлокотнику. - Показывай, что принесла, - махнула рукой наконец. - И завари мне чаю, пожалуй. Тогда и поговорим. Кивнув, я послушно углубилась в недра тёмного шкафа, перебирая баночки и коробочки - целую коллекцию разнообразных напитков, к которым Анита имела слабость. - Давно ты с Ли связывалась? - обратилась ректор к моей спине, в очередной раз скрипнув своим потрясающе удобным креслом. Щёлкнув кнопкой электрочайника, я застыла, вращая в пальцах серебристую ложечку. Новая жизнь увлекла настолько, что к телефону я прикасалась от силы пару раз в неделю и то лишь для того, чтобы сбросить короткое сообщение маме и Льюисам. На большее сил и времени, увы, не хватало. - Недели две назад, - заключила наконец и вздохнула покаянно. - Просто некогда было. - Концерты - они такие, - задумчиво протянула ректор, и тотчас махнула кистью руки, - мне без сахара, Криста. Кивнув, я перетащила на стол две белоснежные чашки, на боках которых пухленькие ангелочки, похожие на перекормленных карапузов, терзали золотые лиры излишне толстыми ручками. - Круассаны шоколадные, - объявила торжественно, разворачивая ещё теплую выпечку. - Тебе понравится. - Да уж, - невпопад вздохнула Анита. - Я слышала много хороших слов о твоих последних концертах. Растёшь, как на дрожжах. Я начинаю понимать Ли. Ты - не самый плохой вариант протеже звезды мировой эстрады. - Спасибо, - опустила голову я. - До хорошего уровня мне ещё очень далеко. - Не скажи. - Взяв круассан двумя пальцами, собеседница принялась осматривать золотистые бока. - Сейчас ты хорошая пародистка. Знаешь, что недавно один любитель спутал тебя с моей сестрой? Хмыкнув, я сделала небольшой глоток. Неудивительно, в общем-то. Получив возможность самостоятельно выбирать себе репертуар, я, конечно же, отвела душу, перепев всё, что только можно, из композиций любимой группы. Да и, что душой кривить, беззастенчиво пользовалась чудесным сходством с Ли, подчёркивая оное то одеждой, то макияжем. - Бывает. - И улыбнулась. - Бедняга. Он-то, поди, обрадовался. - Думаю, да. Но не об этом речь. Я сейчас подумала, что ты вполне сможешь мне помочь. - И замолчала, глядя в глубины чашки. - Как думаешь, потянешь недельный гастрольный тур? Теперь уже я окунула взгляд в чай. Лампа отбрасывала косой блик, от малейшего движения покрывавшийся мелкой рябью. - Не знаю даже, - качнула головой наконец. - Да и какой мне тур? - По Соединённым Штатам, - широко улыбнулась собеседница и тут же стала серьёзной. - Ли, - отвела взгляд, будто бы не зная, как сказать, - приболела, - произнесла тихо. - Перед началом очень серьёзных гастролей, в организацию которых вложено много сил и средств. Продюсеры недовольны, принимающая сторона, конечно же, тоже. И слишком накладно всё отменять. Несколько секунд я тупо пялилась в пространство, баюкая в ладони оставшийся круассан. - И, - начала, буквально ощущая какую-то недосказанность, - ты хочешь, чтобы её заменила я? - А у меня есть выбор? - выгнула бровь ректор, отставляя в сторону опустевшую чашку. - Если сильно захочешь, ты с этим справишься. Мы не останемся в долгу. Найдём, чем отплатить. Сейчас же необходимо срочно найти выход из сложившегося положения. Зажмурившись так крепко, как только смогла, я ущипнула отозвавшееся болью запястье, но не проснулась. Нет, ну это уж слишком хорошо, чтобы быть реальностью. Абсурд, бред. Как я, девчонка из села, могу помочь? Разве кто-то поверит неумелой пародии? Ли неповторима. Я, дочь доярки и дальнобойщика, не имею права даже помышлять о попытке её заменить. Но вот, напротив меня сидит Анита. И если просит о таком, значит, верит в то, что это возможно? Откажусь сейчас и никогда себе этого не прощу. По ночам просыпаться буду, коря за трусость. Мол, как могла упустить такой шанс? Он ведь выпадает только раз в жизни. - Ладно, - решившись, нарушила повисшую тишину. - Но, Анита, я хочу достоверно знать, во что собираюсь ввязаться. Теперь отвернулась Анита. Сгребла чашки, подняла ладонь, будто бы собираясь щёлкнуть пальцами и, пробормотав под нос что-то явно ругательное, покинула кабинет. - Хорошо, - произнесла по возвращении и, тщательно протерев посуду, водрузила на законное место, к оркестру других перекормленных херувимов. - Слушай. У многих людей есть свои вредные привычки, - говорила Анита, аккуратно складывая попавшийся под руку лист. - И, к сожалению, Ли - одна из таких. Её в своё время жизнь потрепала. На самом деле мы с ней даже не сводные сёстры, а очень-очень далёкие родственницы. Сестрой я её назвала, когда забрала под своё крыло. У неё были не самые лучшие отношения с семьёй. Но всё равно известие о том, что родители погибли от рук... преступников, загнало девочку в долгую депрессию. Она сбежала и жила на улице. С беспризорниками. Сначала успокаивалась алкоголем, а потом... - Поднявшись с места, женщина подошла к окну, вглядываясь в вечернюю синь. - А потом подсела на иглу, - закончила резко, как топором бухнула, и, сложив руки на груди, повернулась ко мне. - Лечим её, лечим, но стресс - и она снова срывается, что ты с ней ни делай. Привычки детства искоренить практически невозможно. - Значит, - побарабанив пальцами по столу, я схватила опустевший пакет, желая занять руки, - если коротко, солистка «Fallen Angel» - наркоманка. - И вздохнула, глядя на то, как коричневая пергаментная бумага превращается в измятое чёрт знает что. - Да уж. Габаритные тараканы. - Габаритные, - кивнула Анита, возвращаясь на своё место. - Но это не клеймо на всю её жизнь, ведь вы с этим боретесь. А обстоятельства... они такие... не знаешь, с чем столкнёшься через неделю и где окажешься сам. - И, набрав зачем-то побольше воздуха, закончила, будто бросаясь в ледяной омут: - Я стану двойником Ли на этих гастролях. *** Лика Девидсон, раскинув руки, мчалась сквозь хохочущую голосом мёртвых ночь. Лика Девидсон снова была счастлива и безумна и что-то тёмное, словно небытие, из которого возвращались все, спасённые ею, врывалось в охрипшее горло вместе с угольно-чёрным ветром её свободы. *** Анита почти не ощущала свою вину. Да и винить себя ей было, по сути, не в чём. Это такая игра. И такие правила. К тому же, из лжи её прорастёт добро - в этом Анита не сомневалась. Тёмное питьё в стакане пахло солью и ржавчиной. Топча бумаги высокими каблуками, Анита делала тягучие глотки чистейшей энергии. Ей предстояла долгая и безумно трудная ночь, для которой ректору Академии музыки наверняка понадобятся все силы. Осенний ветер долго ещё скулил, запертый в оставленном кабинете. Анита делала шаг из распахнутого окна.