, образом чистейшей гармонии, бесконечным ощущением власти и могущества, данного лишь богам. Палец качнулся маятником - девочка или мать? А тонкие энергетические нити уже сплетали фантом длинного острого когтя. Сегодня король станет художником. Взмах - первая линия набухла алым, прочертив диагональ по щеке златовласой принцессы. Вздрогнув, она распахнула глаза: - Дочь не тронь! - забилась, но он сжал её тело бёдрами, медленно ведя вниз - по изгибу шеи к ложбинке меж ключиц, а потом - в сторону, разрывая светлую ткань сорочки. - Сопротивляйся! Цветочек стал дикой кошечкой? - первые капли крови растаяли в цвете какао, а за ними ещё и ещё... - Хочешь, я расскажу, как умирают дети? - и широкая, полубезумная улыбка: - Хочешь меня, Лер?! Сделаем это в последний раз! Вместе! А потом твоё отродье сдохнет! Моя кровь вольётся в меня навсегда! Что, если твоя обожаемая дочурка станет ленчем? А в следующий миг комната озарилась алым. *** Полосы и завитки становились узором острой, горячей боли. Элерия никогда не умела её терпеть. Сжимая зубы, она билась на простынях, пытаясь уйти от невидимого лезвия жестокой силы, но новые и новые ранки разрисовывали её тело - раз, два, три.... Она умрёт медленно, мучительно, захлёбываясь собственной кровью - монарх позаботится о том. Возьмёт ли он её, как обещает? Запомнит ли она это, или милосердное забытье примет измученную мать раньше? - Твоё отродье сдохнет! - три слова ворвались в агонию вспышкой отрезвляющего света. Он не лжёт. И тогда младшая в роду Девидсон стала клинком, закалённым в огне и льдах. Младшая из рода Девидсон отважилась, и невыносимо яркий алый луч вырвался из центра тяжело вздымающейся груди. То было пробуждение убийцы, от которого не укрыться, которого не остановить. Воздух стал вязким киселём - само время принадлежало Элерии, сам мир застыл, подчиняясь её воле, а нежный цветок окрасился кровью. Раскрыв оборотную сторону собственной сути, девушка высвобождала новые и новые нити, сплетая надёжную энергетическую сеть. Да, её жизнь оборвётся с последним узлом смертоносной вязи, да, малышка погибнет, но никогда больше монарх не почувствует себя в безопасности. Безумие и смерть - вот, что ждёт его, вот путь, что он себе нагадал. Месть ли? Возмездие? Забывшись в создании энергетических кружев, младшая из рода Девидсон потеряла грань, и, словно в оправдание, придумала собственное определение - справедливость. *** Когда-то в молодости его величество прошёл курс простейшей самообороны. Лишь это спасло его сейчас. Отчаянный, слитный прыжок отнёс монарха на несколько шагов от приближающейся смерти. Впервые в жизни глаза его излучали неподдельный страх. Впервые хотелось сбежать - вот только поздно. Знал ли он о даре пассии? Конечно же знал, вот только даже помыслить не мог: она решится. Уж слишком мягкотелым существом была Элерия Девидсон, слишком хрупким. И теперь недооценка эта стала роковой. Отчаянно озираясь вокруг, монарх всем естеством ощущал приближение сети. Запущенный процесс остановить невозможно - оба они знали это. Даже если король покинет комнату, убийца отыщет жертву. Можно лишь... Мысль вспыхнула в сознании спасительным маяком, пробежала по нервам, а в следующее мгновение его величество упал на ковёр, пропуская над собой первые щупальца алой сети. Он знал, как спастись. Теперь знал, и его спасение источало дивный аромат свежей крови. Сыто урча, энергетический убийца достиг своей цели, но вдруг нечто новое появилось на его пути, притягивая к себе с непреодолимой силой. И сеть подчинилась, изменив направление. Испуганно кричала Элерия, пытаясь обуздать вышедший из-под контроля дар, само пространство вокруг пульсировало невыносимым гулом, а монарх безудержно хохотал, наблюдая, как одна за одной алые нити исчезают в маленьком тёплом тельце. Будучи лишь ничтожным человеком, девочка всё же смогла принести пользу, и последним, что видела Элерия, стала крошечная детская ладонь, объятая цветом неотвратимой смерти. Последняя нить оборвалась. Коротко всхлипнув, златовласая затихла. Лишь кровавые струйки сочились из свежих ран, а рядом, непроизвольно баюкая ребёнка, застыл король вампирского мира, отец, решивший судьбу дочери одной лишь жестокой волей. - Милая, добрая Лер, - произнёс рассеянно, устало, но совсем скоро голос его обрёл былой тон, - творить зло тоже учатся годами. Но ты превзошла все мои ожидания. Как думаешь, что лучше - убить отродье сейчас или оставить жить с сетью? Покойница молчала. Маска смерти исказила прекрасные черты, навсегда запечатлев в них отчаянье и боль, умирать с которыми воистину страшно. Поднявшись с колен, монарх простёр раскрытые ладони над оставшимся на полу тельцем, сощурился, призывая силу, - и замер вдруг, ощутив приближение той, что была на много лет его старше. С грохотом распахнулись тяжёлые двери, послышался дробный стук каблучков, и сквозь тьму к постели метнулась статная женщина в алом платье. - Снова! Опять?! - контральто хлестнуло плетью, но его величество лишь улыбнулся, свысока глядя на склонившуюся у постели даму. - Ты теряешь голову - этому должен быть предел, - продолжала она, а унизанные перстнями руки бережно поправляли золотистые кудри принцессы. - Она - лишь дитя. - Её отродье - человек, Джоанна. - И оттого девочка была достойна смерти? - Худшей смерти, - серьёзно кивнул он. - Впрочем, нужен ли повод для того, чтобы умереть? Джоанна не отвечала. Сдержанная всегда, и сегодня она не выказывала эмоций. Лишь зашуршал блестящий муар пышных юбок, когда, склонившись, женщина бережно прижала к груди испуганно молчащего младенца. - Она будет жить, - произнесла твёрдо. Монарх молчал. Улыбался лишь, глядя, как исчезает алое платье в полосе света меж вновь распахнувшихся дверей. Спорить с Джоанной не было смысла. Сопротивляться ей, впрочем, тоже. Вот только, желая защитить отродье, сестра не ведала одного: настанет день, и сеть войдёт в полную силу. Всё предрешено сейчас, ведь каждый шаг девочки будет неудачей, каждое решение - ошибкой. Такова сила её персонального ада. Таков её путь. - Будет жить, - повторил тихим эхом. - Жить и, теряя всех, кто дорог, постепенно сходить с ума.