Госпожа Неудача Полёт в Жизнь (СИ)

Жолинская Александра Александровна Госпожа Неудача Полёт в Жизнь

Пролог

Он резко отодвинул от себя стопку рабочих бумаг и подпер голову руками.

Скоро, совсем скоро жизнь его семьи изменится. Но почему же так дрожат руки? Почему так беспокойно на душе? Он ведь делал это сотни раз. Пора бы привыкнуть. Наверное, если бы он был человеком, вспотели бы ладони... Но отчего такое волнение? Не оттого ли, что впервые слилась кровь двух могущественных королевских семей? Не оттого ли, что будущее обещает ему сына? Сына, которого он воспитает по своим правилам. Который будет его достойным приемником. А может, просто в предвкушении новой смерти? Ведь мать, какой бы она ни была, всегда портит ребенка. В далеком детстве он убил свою мать - не по своей вине, так уж устроен их вампирский мир, - и, возможно, именно поэтому, получая лишь отцовское воспитание, он стал гордостью семьи... Мать ребенку не нужна. Сына воспитает именно он. А женщина умрет, как умирали многие, чьи дети не радовали его.

Поднявшись, он бросил взгляд на часы.

Остался час, возможно, немного больше. Как же нестерпимо ожидание!

Король вышел на балкон, радуясь прохладному пасмурному дню.

Неожиданно в кабинет постучали. Мужчина резко развернулся.

- Войдите!

Тяжелая дверь красного дерева распахнулась. Порог переступила одна из молодых девушек-стражей. Она сделала неловкий книксен:

- Ваше величество, её высочество Элерия доставлена в вашу комнату, как вы и приказывали.

Мужчина провел языком по пересохшим губам.

- Прекрасно, я скоро буду.

- Я могу идти, ваше величество? - осведомилась страж.

Прищурившись, он подошел ближе. Отметил ее очень милые, такие привлекательные формы и тут же одернул себя. Женщины у него не было очень давно: дней пять, если память его не подводила, но засматриваться на стражей - ниже его достоинства. Даже если эти стражи такие...

Проходя мимо девушки, он словно бы случайно провел рукой немного ниже спины, с удовлетворением заметив румянец на щеках полувампира, так мило гармонирующий с ее голубой формой, идеально обтягивающей тело... Он отвел взгляд от ряда незастегнутых крючков горла ее боевого облачения, которое сейчас показывало ну очень много. Фыркнул про себя. Проблему с женщинами можно будет решить совсем скоро, а сейчас его ждут дела поважнее.

- Да, страж Бейкер, ты свободна. Но передай главному инструктору, чтобы подготовил мою охрану. Я хочу немного завтра... - Он бросил взгляд на расстегнутый верх и выделил последнее слово: - Поразвлечься.

Девушка, конечно же, поняла, о чём речь, и зарделась еще больше.

Но мужчина уже прошел мимо неё, не оборачиваясь.

Шаги гулким эхом отдавались под сводами старинного величественного особняка. Высокий мужчина, укутавшись в темный плащ, быстро шел, направляясь в личные королевские покои. На секунду он замер перед дверью. Набросил на себя покров невидимости - незачем девчонке Дэвидсон видеть его - и тихо скользнул в приоткрытую дверь. Очутившись в комнате, он укрыл ее щитом. Им никто не должен мешать.

Обнаженная девушка, прекрасная, словно ангел, сошедший с иконы, то и дело вскрикивала от боли. Из изумрудно-зеленых глаз катились крупные слезы, оставляя влажные дорожки на гладких щеках.

Он опустился в кресло. Это будет очень увлекательное зрелище, окупающее все то время, которое он возился с этой девчонкой.

Крики кружили голову, запах крови опьянял, делая ожидание еще более сладостным. И вот наконец зазвучал детский плач. В душе неприятно заскреблось. Ведь новорожденные вампиры никогда не плачут. Может быть, это полувампир?

Он почувствовал, что девушка применяет силу, стремясь остановить кровотечение и завязать пуповину. Стоп, вампиры никогда не нуждаются в таком! У них этого просто нет!

Его величество резко вскочил, сбрасывая с себя щит. Глаза девушки изумленно распахнулись.

- Ты был здесь?! - прозвучало скорее обвиняющее, чем удивлённо.

Он бросился к её постели.

- Дай мне ребенка!

Дрожащими руками девушка протянула ему маленькое тельце. Он схватил его, уже понимая, что это не мальчик, что эта девчонка разрушила все его мечты и планы. Но, когда дитя оказалось в его руках, он понял, что все намного хуже.

- Это?.. Человек!

- Да, она человек... - улыбнулась мать тепло и нежно.

Монарх сплюнул с отвращением.

- Как ты посмела родить человека?! Это позор для всей семьи! Я, король мира вампиров, глава самой могущественной семьи, не мог породить человека! Но ты ответишь за все!

Девушка сжалась, как маленький котенок.

- Не бей, не надо, пожалуйста!

Он улыбнулся, обнажая клыки:

- Нет, дорогая, я не буду бить тебя. Просто убью... Сначала тебя, а потом и ее.

***

Ужас сковал все ее тело.

Она словно во сне видела, как тот, ради кого она жила, медленно наклонялся к ней, обнажая клыки. Она знала, что он говорил абсолютную правду о том, что убьет их ребенка. Ее маленькую беззащитную крошку-человека. Но она сейчас так же беззащитна, как и дочь. Хотя нет.

У многих вампиров и полувампиров были Дары. Какие-то встречались реже, какие-то чаще, но такой дар, как у нее, не встречался ни разу. Она знала, что если высвободит его, то умрет. Но ведь король и так убьет ее. Может, таким отчаянным шагом она сумеет спасти хотя бы дочь?..

Девушка расслабилась, изгоняя из сознания все мысли, отпуская всю свою силу, позволяя ей материализоваться в сеть. Единственную сеть, которую сейчас мог увидеть даже человек. Единственную сеть, которая когда-либо использовалась. Сеть, которая была соткана из ее силы. Ее жизни. Сеть, которая, словно магнитом, будет притягивать к человеку, на которого наброшена, проблемы и неприятности, которые в конечном счете убьют несчастного, предварительно проведя тропой мучительного безумия, неизбежного, как сама смерть.

Алое марево окутало девушку, медленно перетекая на склонившегося над ней мужчину.

Воздух сгустился, словно кисель, в котором застыли двое; хотя нет, его величество резко выпрямился, в последний момент ускользая, и подхватил на руки маленькое окровавленное тельце, пользуясь им как щитом.

- Нет, нет, ты убьешь ее! - Элерия попыталась втянуть силу обратно, но тяжелый сгусток энергии ударил ее, обрывая тончайшие нити жизни. И последним, что она слышала, был насмешливый голос её любимого... монстра:

- Нет, милая, это именно ты сейчас решила ее судьбу...

***

Воздух сгустился, став тягучим и вязким.

Мерцающая алая паутина окутала девушку, сгущаясь и клубясь.

Он знал, что это. Наверное, шок отразился на его лице. До последнего мужчина наивно полагал, что девчонка Дэвидсон не осмелится использовать свой уникальный дар.

Король отшатнулся, в последний момент ускользая от неминуемой смерти.

У него есть секунды. Всего пара мгновений. Не придумает, как спастись, и навсегда окажется пленником неисчислимых неудач. Не придумает, как спастись, и превратится в безумца. А кому еще можно желать такой судьбы? Разве что...

Он подхватил на руки новорождённого ребёнка, используя дочь как щит, спасающий его от неминуемой гибели.

Лицо матери исказилось. Дёрнувшись, она закричала, осознавая, что ожидает её крохотную дочь:

- Нет, нет, ты убьешь ее!

Он почувствовал, что девушка пытается взять контроль над сетью, и, ни минуты не колеблясь, ударил сгустком силы, обрывая жалкие остатки утекающей жизни. Последним, что она услышала, был его насмешливый голос:

- Нет, милая, это ты сейчас решила ее судьбу.

Девушка судорожно дернулась и обмякла.

Окутав девочку, сеть слилась с ней, став неотделимой частью. Навсегда. Всё закончилось.

- Ну вот, - улыбнулся король, всматриваясь в яркие зелёные глаза дочери. - А сейчас умрёшь и ты. Готова?

Улыбнувшись, он ласково провёл ладонью над головой младенца, готовясь высвободить силу. И вдруг что-то сбросило его щит. Дверь распахнулась.

- Оставь меня, Джоанна! - гаркнул король через плечо, но сестра быстро вошла в комнату, используя преимущества возраста и то, что может контролировать младшего брата одним лишь усилием воли. А последняя была на зависть стальной.

Вскрикнув, женщина бросилась к постели, склонилась, протягивая дрожащие ладони для того, чтобы прикрыть остекленевшие изумрудно-зелёные глаза. Прошептала одними губами:

- Прости, дитя. Я опоздала... - Постояв несколько секунд, обернулась к застывшему монарху с совсем другим выражением осунувшегося лица. - Зачем ты сделал это?! - Совсем тихо, обессилено.

Мужчина почувствовал, что наконец может говорить, и, сверкнув глазами, высвободил клокочущий в душе гнев.

- Эта девчонка заслуживала менее быстрой смерти. Она породила человека. Позорное клеймо на нашу семью!

Протянув ладони, женщина взяла на руки новорожденную племянницу, ласково укутывая крылом широкого рукава.

- Хватит, Джанни. Ты теряешь голову, и этому должен быть предел. Я не дам тебе свершить еще одно убийство. Пусть, знаю, за это рано или поздно ты со мной разделаешься, но пока я приложу все силы к тому, чтобы твоя дочь жила. И, может быть, через много лет она вернётся. Вернётся для того, чтобы, посмотрев в твои глаза, сказать: "А знаешь, я смогла стать счастливой".

И, больше не говоря ни слова, женщина удалилась, унося на руках ту, кому было суждено пройти через многое. Ту, кому она искренне желала счастья, не зная о произошедшем всего несколькими минутами раньше.

А единственный человек, которому было известно всё, стоял и улыбался. Улыбался, шепча:

- О, милая, ты даже не представляешь, насколько милосерден был я, желая убить девчонку. Теперь же ей суждено жить с сетью. И, теряя всех, кто дорог, постепенно сходить с ума.

Глава первая

Что за голос зовёт - соловьиная трель -

Прямо в неба далёкую синь?

Ты его не отринь, как далёкую цель.

Ты его не отринь.

Что за ветер толкает: расправь наконец

Крылья птицы над жизнью своей?

И сомненья развей, мой несмелый птенец.

И сомненья развей.

Сделай шаг босиком, не смотря, не боясь.

Обними голубой небосвод.

Самый первый полёт. Жизнь с него началась.

Самый первый полёт.

***

Ну вот почему жизнь так несправедлива? Стоит сомкнуть глаза, и будильник тотчас вырывает тебя из объятий Морфея, встревая назойливым треньканьем в блаженный отдых души и тела.

Подняв веки, я с ненавистью уставилась на жизнерадостно-зелёный аппаратик, желая лишь одного: чтобы он заткнулся раз и навсегда, дав мне тем самым поспать еще немного.

Представив, как опускаю голову на мягкую подушечку, я позволила себе помечтать еще пару секунд, а потом со вздохом откинула одеяло. Как ни крути, а вставать нужно. Сегодня у меня крайне ответственный день, к которому я готовилась уже несколько лет.

Дёрнув за серебристый шнурок, я подняла жалюзи, чтобы улыбнуться наконец-то выглянувшему солнцу. Здесь, в Москве, дождь лил уже вторую неделю, так что нежданное прояснение несказанно порадовало. Даже природа, казалось, сегодня желает мне помочь. Что же, надеюсь, это действительно будет так.

Звонок мобильного отвлёк от созерцания осеннего города. Бросив короткий взгляд на дисплей, я вздохнула. Ну конечно же, провода обрывала мама, желая проверить, проснулась ли её постоянно нуждающаяся в опеке дочурка. Собственно говоря, из-за этой самой опеки мы с мамой и ютились вдвоём в малюсенькой квартирке, регулярно наполняя её истеричным криком. Ссорились мы, не стану отрицать, крайне часто. А что всему виной? Опека, конечно же. Растолковать маме, что я не нуждаюсь в трёх парах шерстяных носочков или не стану соблюдать комендантский час, было куда сложнее, чем сдвинуть с места задремавшего слона. Но тем не менее маму я искренне любила, так что нажала на клавишу приёма, не желая волновать дорогую женщину.

- Доброе утро, Кристина, - донеслось из мембраны. - Рада, что ты уже на ногах. На ногах ведь?

"Нет, досматриваю субтитры к эротическим сновидениям", - мысленно хмыкнула я, но вслух сказала:

- Да, конечно, мамочка. - И продолжила, заранее предвещая поток вопросов и указаний: - Завтрак уже разогреваю, куртку взяла, ничего не забуду.

На том конце провода вздохнули.

- Хорошо. Умница. Какая же ты самостоятельная у меня, Криста.

Я фыркнула.

- И когда ты в это поверишь?

***

В метро, как всегда, было шумно. Люди толкались, спеша по своим делам. Тут и там кто-то что-то выкрикивал, пытаясь заглушить гомон многих десятков человек, но лишь добавляя грязи в общую какофонию звуков.

Старательно лавируя среди москвичей, я мысленно пыталась успокоить себя, ощущая, как ладони становятся влажными от одной мысли о том, что мне сегодня предстоит.

Повеяло прохладным ветром, и на платформу влетел переполненный поезд.

Я вздохнула. Впереди почти час неизменной давки, острых локтей и музыки из чужих наушников. Неудивительно, что до школы я всякий раз добираюсь в ужасном настроении.

***

Каблучки дробно стучали по светлому кафелю, когда, забросив на плечо сумку, я быстро шла по коридору, надеясь на то, что окружающим не видно, как дрожат колени. Всего какие-то дни отделяют меня от мечты. Всего несколько тестов, от которых зависит, не зря ли я выбрала путь будущего переводчика, не зря ли изучала английский язык старательнее, чем свой собственный.

- Привет, подруга, - внезапно раздалось за спиной. Я дёрнулась и тут же наткнулась на взгляд насмешливых голубых глаз одноклассницы.

- Чур тебя, так пугать, Катька!

Девушка звонко рассмеялась, беря меня за руку.

- Ну чего ты дрожишь как осиновый лист? В себе сомневаешься?

Я кивнула. С Екатериной мы были знакомы с первого класса, когда белокурая девчушка, бывшая самой щупленькой и низенькой в классе, взяла меня, маленькую и робкую, под своё крыло, оказавшись боевым воробьём с неисчерпаемым словарным запасом. Шли годы, мы взрослели, но дружба лишь крепла, так что все горести и радости я привыкла разделять именно с этой голубоглазой бестией. Так что удивительного в том, что подруга видела меня насквозь?

- А ты разве нет?

Катька пожала плечами.

- Я-то? Не особо. Пройду - хорошо. А не пройду - тем лучше.

- Лучше? - Затормозила я, глядя на девушку сверху вниз. - Это же наш шанс. Продолжить обучение в Штатах. Пройдём тесты, и начнётся прекрасная жизнь. Разве не об этом ты мечтала?

- Не хочу я уезжать из России. Пока не хочу. Раньше хотела, но... - Резко в разговор вклинился звук школьного звонка. - Потом расскажу, ладно?

И мы бросились вперёд по коридору, не желая опаздывать в самый первый день.

***

Просторная аудитория в приятно коричневой гамме, казалось, сверкала в золотых лучах осеннего солнца. Опустившись за заднюю парту, я вздохнула. Жаль, что не получится при случае помогать подруге. Необходимо сидеть порознь.

Тихо скрипнув, распахнулась дверь, пропуская двух женщин лет тридцати. Одна из них, невысокая и полная, подняла руку в приветственном жесте; другая же, брюнетка с тонкими губами, застыла, ожидая чего-то. Началась долгая процедура знакомства.

Автоматически отвечая на вопросы, в основном уточнявшие данные из моей анкеты, я оглядывала рассевшихся тут и там одношкольников. Их было не очень много. Я, Катька, две девчонки да три парня. Самые отъявленные члены нашей золотой молодёжи. Элита, одним словом. Не то, что я, дочь доярки да дальнобойщика. Эх...

Когда с формальностями было покончено, женщины отправились от стола к столу, раздавая листочки с тестами. Я видела, что каждый удостаивается пары тихих слов, но разобрать их не могла, а потому смиренно ожидала своей очереди.

- Hello, Christine, - наконец прозвучало рядом со мной. - I congratulate you on this excellent opportunity. I hope you will succeed. Good luck.

- Добрый день, Кристина, - тотчас заговорила вторая из женщин, оказавшаяся переводчицей. - Поздравляю вас с этой прекрасной возможностью. Я надеюсь, что у вас все получится. Удачи.

- Thank you, Miss, - улыбнулась я и, подтащив к себе испещрённый тёмными столбцами лист, углубилась в работу.

***

Вот всегда меня удивляет то, каким именно образом всего за одну ночь вещи, словно живые, умудряются расползтись по чужой квартире. Я ведь их вроде не разбрасывала.

Именно с такими мыслями я носилась по уютно обставленному гнёздышку Катерины, пытаясь собрать воедино свой нехитрый скарб.

Прошедшие три дня стали одними из самых напряженных в моей жизни. Мы проходили тесты и собеседования, с каждым из которых кто-либо отсеивался, не добирая нужное количество баллов. Я же стоически держалась, уже понимая: это мне по силам. Но тем не менее было сложно. Даже мама, казалось, прониклась серьёзностью момента и, плюнув на воспитание, прекратила травить мой несчастный мозг ежедневными нравоучениями.

Вчера же нас осталось всего двое.

Усаживаясь в противоположном от подруги конце класса, я не знала, что думать и что чувствовать. С одной стороны, мне дико хотелось выйти победителем, и в мечтах я представляла себя там, в стране прогресса и небоскрёбов, но с другой - я желала Кате того же, в душе понимая, что выбор будет сделан между нами.

***

И снова родная школа: коридоры с носящимися туда-сюда учениками, сонная вахтёр в кислотно-розовой блузке... в общем, всё как всегда. Вот только день особый. И даже солнце, кажется, светит несколько иначе. И гомон не раздражает. Даже уборщица со второго этажа начала улыбаться. Хотя последнее, скорее всего, следствие морального перенапряжения, ибо ни в какие ворота. М-да. И о чём я только думаю?

- О чём размышляешь, Криста? - озвучила мысли идущая чуть позади подруга.

Ага, высунулась из мобильного, да?

Я махнула рукой.

- Да так, о разном.

- Волнуешься?

- Не знаю. Скорее просто надеюсь, сама не понимая на что.

Завернув за угол, еле успела поймать за ухо летящего прямо на нас младшеклассника.

- Эй, пусти! - вывернулся тот. - Больно же!

Я улыбнулась.

И впрямь, чего мандражирую? В конце концов, данные тесты не лотерея. Они лишь показатель того, насколько я достойна, насколько старалась и достаточно ли сил вкладывала, год за годом продираясь сквозь чужую грамматику и произношение. Провал же не станет концом света. Да, обидно. Да, досадно. Но не конец жизни. Не пройду? Господи, поступлю в родной Москве, а там, может, что-то и сложится.

Подруга, казалось, думала о том же, с абсолютно бесстрастным видом размещаясь за партой рядом с моим стулом.

Интересно, что нам сообщат?

***

- Кажется, всё готово, да? - тихо произнесла мама, окидывая взглядом мой небольшой скарб. Вздохнула.

- Ну чего ты? - прижалась к её плечу я.

- Не знаю. Предчувствия какие-то. Отпускать тебя на целый год... Кажется, это вечность.

Отстранившись на мгновение, я улыбнулась.

- Может, всё-таки признаешь мою самостоятельность?

Почти месяц прошел с тех пор, как я, до сего момента семнадцатилетняя ученица московской школы, услышала слова, что раз и навсегда изменили мою размеренную и тихую жизнь. Сбылась мечта идиотки. Целый год мне предстояло жить и учиться в Соединённых Штатах Америки, получая незаменимый опыт, который здесь при всём желании я бы обрести не смогла.

И, летя в такси навстречу неизвестности, я до боли сжимала пальцы, не зная, чего ожидать.

Здесь, в столице всея Руси-матушки, меня держали лишь три человека: мама, отец да лучшая подруга, с которой мы, признаюсь честно, едва не поругались. И случилось это не из зависти или ревности. Катерина банально скрывала от меня наличие личной жизни, а в день оглашения результатов, когда я было расстроилась, не зная, что делать, радоваться или печалиться за одноклассницу, как снежным комом по голове приложила:

- Да и не собиралась я никуда ехать, Крист.

- А-а? - округлила глаза я, нервно теребя в пальцах край белой блузы. - С какой, прости, радости?

- А чего я там не видела? - пожала плечами подруга. И показала изящный пальчик с ободком золотого колечка.

- Ты? Выходишь? Замуж? - терзала одноклассницу я уже в маленьком кафетерии. - И я узнаю об этом в последнюю очередь?

- Тебя задевает именно это? - выгнула бровь та, грея руки о крохотную чашечку с шапкой пены над краем.

- Знаешь, да. - Вздохнув, я пригубила свою порцию любимого напитка. - Я ведь всё время переживала из-за того, что мы будем конкурировать. И не ждала такого поворота.

Потупившись, собеседница сомкнула веки.

- Прости. Я... я просто и сама сомневалась до последнего. Знаешь, есть примета: нельзя кому-то говорить, а то не сбудется. Вот в секрете и держала.

- Суеверная ты моя, - хихикнула я. - Парень-то хоть хороший?

- Алёша? - округлила глаза подруга. - Алёша самый милый, самый прекрасный. Он... - И задохнулась, не находя слов.

Ну всё. Случай клинический, и нашатырь здесь не поможет. Кто-то конкретно влип, потому как хорошее дело браком не назовут. И я абсолютно согласна с автором данной цитаты.

Вот так вот и вышло, что покидала Москву я, не оглядываясь назад и не думая о прошлом. Все дела завершены, всё устроено и, кажется, в полном порядке. А значит... а значит, можно смело спешить на регистрацию для того, чтобы совершить свой первый полёт в жизни. Хотя нет, не так. Свой первый "полёт в жизнь".

Глава вторая Когда смотришь на Лос-Анджелес из иллюминатора, создаётся впечатление, что пролетаешь над огромной деревенькой, столько здесь крохотных домиков, жмущихся друг к другу, как дрожащие от холода птенчики. Вообще, весь город походит на гигантское лоскутное одеяло, раскинувшееся до самого горизонта. Было немного странно, дико и, признаюсь честно, страшно. Я? Буду здесь жить? В голове не укладывается. *** К моему величайшему изумлению, встречала меня всего одна женщина весьма представительного вида. - Hello? - махнула рукой она, привлекая внимание. Я вздохнула. Да, переводчиков больше не будет. Что же, значит, переключаемся на Английский! Зря что ли столько лет его зубрила? Оказалось, беседовать с репетиторами и учителями - это проще простого, а вести себя непринуждённо и легко, думая и разговаривая на разных языках... Эх... Сложно. А что делать? За три получасовые пробки, в которые мы, к сожалению водителя, умудрились попасть, я успела познакомиться с той, кому следующий год предстояло называться моей матерью. Хотя, конечно, ничего подобного, я знала, требовать от меня не станут. Линда Льюис показалась очень милой и благовоспитанной женщиной. Сидя рядом со мной, она не спеша рассказывала о том, что жить я буду в трёхэтажном коттедже почти у океана, где уже разводят форменный бардак две её дочери: Анжелина и Дженнифер, а так же супруг Джордж, личная охрана, садовник и домработница. - Не знаю, понравится ли тебе у нас, Кристина, - вздохнула женщина, глядя в тонированное окно на мелькающие домики и куда более солидные постройки. Вот возле подобной, внушительной и богато отделанной, мы и остановились. - Не беспокойтесь, Линда, - улыбнулась я. И захотела забрать свои слова обратно спустя десять минут, нос к носу столкнувшись с невероятным существом всех возможных и невозможных цветов невероятно широкого спектра. Мелирование - это, конечно, прекрасно, но зачем же так пёстро? Глаза закрыть хочется, ибо не выдержат сего великолепия. Ну, или просто отвести. Что? Некуда? Потому как одной причёской дело не кончается? Мать моя, куда я, спрашивается, попала? - Ух ты! - поприветствовали меня приятным меццо. - Ну чего стоишь, как дуб? Ты Кристина или новый предмет декора? Так в нашем дворе статуи и так есть. Проходи, что ли. И понеслось. Оказалось, что поразившая меня особа - это никто иная, как Дженнифер Льюис, старшая из родных детей Джорджа и Линды. Надежда, так сказать. Бесшабашная, с некой безуминкой, но невероятно простая и добрая личность с такими же тёплыми карими глазами, как и у матери. Вторая же из красавиц, рыжая и голубоглазая Анжелина, была более тихой и спокойной, что, тем не менее, не исключало лёгкого характера и мелких шалостей, коими мы, сдружившись, нередко развлекались, устраивая весёлую жизнь себе и окружающим. Первые дни я действительно боялась. Боялась, что не смогу влиться в чужую семью. Боялась, что не потяну школьную программу. Наконец, опасалась, что просто разочарую людей, согласившихся принять в своём доме, по сути, абсолютно чужого им человека. Вот только, то ли я была такой везучей, то ли господа Льюисы невероятно гостеприимными, но всего две недели мне понадобилось на то, чтобы окончательно и бесповоротно влиться в этот до невероятного тёплый семейный круг. Будучи одними из богатейших людей города, Линда и Джордж тем не менее детей не избаловали. Да и сами не кичились, предпочитая говорить, что, мол, человек стоит столько, сколько стоят его ум, честь, совесть и трудолюбие. То же, что сейчас они могут позволить себе безбедную жизнь и всё, что заблагорассудится - последствие лишь их собственных стараний. А этих самых стараний было действительно много. Покуда наша троица пропадала в школе, старшие день за днём проводили в офисах, вылетали на деловые переговоры или встречи, носились по всему миру, улаживая и согласовывая необходимые вопросы. Еще бы, ведь стоять у истоков масштабной нефтедобывающей компании - это не сыром в масле кататься, как может показаться на первый взгляд. Бежали дни, кружась с облетающими листьями. Я же, наконец, освоилась, продравшись сквозь непривычное произношение, так что теперь легко болтала на Английском, как на родном Русском, чем несказанно радовала как себя, так и окружающих. Учеба, прогулки по городу, общение с названными сёстрами - всё это увлекло настолько незаметно, что, с головой погрузившись в новую для себя жизнь, я не заметила, как еще две недели скользнули мимо, оставив на память массу новых впечатлений, людей, эмоций и знаний, коими я наслаждалась, как невиданным подарком судьбы. - Эй, Криста, чего копаешься? - донеслось с первого этажа. Дёрнувшись, забросила в сумку расческу с маленьким зеркалом, поправила волосы. Если Анжелас орёт, как потерпевший на необитаемом острове, значит действительно пора выходить. *** Прожив в Лос-Анджелесе всего месяц, я поняла: для меня этот город навсегда останется многогранным алмазом, который хочется вращать в пальцах, бережно и осторожно любуясь бликами и игрой света на гладкой, сверкающей поверхности невероятно прекрасного чуда. Подумайте сами. Где еще, гуляя по городу, вы можете случайно попасть в эпицентр киносъёмок? Или в созданный руками человеческими сказочный мир Диснея, собранный в одном единственном месте? О прекрасном океане, на берегах которого в тёплое время года крутится уйма народа, от прекрасных моделей в эксклюзивных купальниках до безработных африканцев, уже и не говорю. Об этом вы можете догадаться и сами. В общем, всё свободное время (как выходные, так и часы после школы) я с удовольствием уделяла прогулкам. Иногда нас заносило в небольшие, но тихие скверы, иногда на узкие улочки, а порой мы просто плутали по огромному городу, зная, что с ресурсами родителей заблудится нам точно не дадут. -.а что? - пожимала плечами Джен, так поразившая меня в первую встречу. - Всяко интереснее, чем дома. Там-то мы уже всех, кого могли, довели! Анжелас лишь хихикала. - Да, сестрёнка, тебе с твоими нарядами только мирный народ пугать. - Чего это? - окидывала себя взглядом пеструшка, кокетлива поправляя тысячу и один браслет или разглаживая пальцами живописную рожу на безумно-яркой футболке, - слабонервные пусть не смотрят. Я лишь улыбалась. Смотри не смотри, а это безумное великолепие за полквартала видно. А как глянешь, сразу к окулисту на приём. Иначе нельзя. Слепит по круче синей лампы. Вот и сегодня вечерняя прогулка началась с подобной шуточной перепалки, в которые лично я предпочитала не влезать. Чем бы дитя не тешилось... Подобной же точки зрения придерживался еще один персонаж, периодически присоединявшийся к нашей развесёлой компании. Эвелин, девушка серьёзная и рассудительная, всего на год старше меня, казалась целеустремлённой и последовательной, чего о её двоюродных сёстрах я сказать не могла. Вот только даже её благоразумия не хватало на то, чтобы привести к нормальности нас троих, так что, сдавшись на милость победителей, и сия серьёзная личность с немалым удовольствием носилась по парку, пугая прохожих и пытаясь отнять у сестричек Льюис любимую куртку. - Не спи! Замёрзнешь! - прозвучала над ухом Русская фраза с невероятным акцентом. Оказалось, засмотревшись на то, как Пёстрая наматывает круги с Эвелин на хвосте, я неосмотрительно подпустила Анжелину близко к своей сумке, чем рыжая нахалка и воспользовалась, сдёрнув аксессуар с плеча. - Ах ты ж... зараза! - ласково осчастливила помахивающую трофеем сестрёнку, и бросилась следом. Всё. Больше никогда не стану учить родному фольклору. Против меня же и оборачивается! Несмотря на то, что были не маленькими девочками, и даже не подростками, а вполне себе взрослыми девушками, салки и всякие 'щас догоню' мы любили. А что? Для здоровья полезно, а еще развивает скорость, реакцию, и заполняет пробелы словаря лучше всяких уроков. Другое дело, что выученное таким образом не только напечатать, а даже произнести стыдно. Хотя, это смотря в чей адрес. Вон той рыжей я сейчас поведаю всё, что думаю и сверх того. Бонусом, да. Под вечер набегались так, что не чувствовали ног и, подпирая друг друга, как студенты после празднования успешной сдачи сессии, побрели куда-то к дому. По крайней мере, надеюсь, что к нему, ибо, к сожалению, страдая топографическим кретинизмом, маршрут до школы я худо-бедно освоить сумела, а дальше начались плутания в трёх соснах. Хотя нет, вру, ибо сосны здесь не встречаются. Зато кипарисы есть! А еще пальмы. Так что ж это я, выходит, в трёх пальмах плутаю? Странное какое-то выражение получается. На город ангелов постепенно опускались сумерки. К сожалению, погода сегодня была пасмурной, так что уходящее на заслуженный отдых солнце скрывали серо-стальные тучи. Вообще, подобную погоду я не очень жаловала. Уж не знаю почему. Неуютно как-то. Хотя, у природы ведь нет плохой погоды? Так? И осеклась. Появилось неприятное ощущение того, что спину буравит чей-то внимательный взгляд. Продлилось пару мгновений, и исчезло. Я же невольно ускорила шаг, стремясь как можно быстрее очутиться за стенами коттеджа. Эх, как же плохо, что мы, по своему обыкновению, сбежали от охраны. Ведь прекрасно знаем, что недоброжелателей вагон и маленькая тележка. А всё туда же. Свободы нам, неугомонным, захотелось. - Ты чего, Криста? - не выдержала наконец Анжелас, когда с черепашьей скорости я перешла практически на бег. - Летишь, как на пожар. - Тушить, что ли? - бесцеремонно вставила Джен. - Так, если приспичило, не стесняйся. Тут у народа живые изгороди знаешь какие. Садись, мы прикроем. Терпеть для здоровья вредно. - Да ну тебя, отмахнулась Эвелин. И обратилась ко мне уже совсем в другом тоне: -, а и вправду, что случилось? Вот интересно, сказать, или лучше промолчать, не пугая названных родственниц? А-то потом еще долго подкалывать будут. - Ничего. Просто давайте срежем путь. В большом апельсине*, точно так же, как и в других городах, существовали трущобы и улицы зажиточных горожан, бизнесменов, звёзд, продюсеров и всех тех, кому повезло в жизни. Вот вторые-то, несмотря на камеры, охрану и множество других вещей, призванных обеспечивать безопасность, людьми не кишели. Не было здесь того гвалта, что обычно царил в других частях Лос-Анджелеса. Конечно, ведь богачи пешком не ходят. И, лишь углубившись в узенькие проулки, любовно обихоженные и засаженные различными представителями здешней флоры, я и поняла, какую, на самом деле, ошибку совершила, предложив удалиться от людей. Взгляд снова ожег спину. Ищущий, злобный, не обещающий ничего хорошего. Споткнувшись, я застыла на месте. - Да что с тобой сегодня? - дёрнула меня за руку вездесущая Дженнифер. - Паранойя? - Да нет, - пролепетала успевшая оглянуться вместе со мной Анжелина. - Кажется, нет. - А вот мне не кажется, - тихо процедила Эвелин, как и мы оглядывая четырёх бледных мужчин с тёмными, почти чёрными глазами и каким-то странным, голодным, что ли, выражением в них. - Валим отсюда, а? - растеряла весь привычный гонор пеструшка. Попыталась развернуться, броситься прочь, но недоуменно уставилась на свои ноги, будто бы приросшие к серому асфальту тротуара. Я тоже дёрнулась, не веря себе самой. Тело будто бы отказалось повиноваться, став моим и не моим одновременно. Я чувствовала себя, как в ночном кошмаре, когда хочешь бежать, лететь прочь от опасности, но ноги, как пудовые колоды, двигаются с трудом, причиняя невыносимую боль. - Да что же это такое? - озвучила коллективные мысли вслух. Рядом дёрнулась Эвелин. И, потеряв равновесие, завалилась назад. Самое интересное, что шевельнуться девушка даже не попыталась, словно действительно была туго спелената. А субъекты приближались. Расслабленные и уверенные в себе. - Ну что, начнём? - небрежно проронил один из них, присев перед замершей на земле Эвелин. - Щит-то поставил? Средний из неизвестных, подумав, направился в мою сторону. Инстинктивно я отшатнулась, потеряла равновесие, попыталась взмахнуть руками, но меня постигла судьба подруги, причём для себя я выяснила: падать на спину - ужасно больно. Хорошо, хоть голову смогла приподнять. А-то б разбила на фиг. - Конечно, - усмехнулся тот, чей голос я услышала первым. На всю... И вдруг произошло нечто невероятное. Я так и не смогла понять, откуда они появились. Просто, будто бы из воздуха, за спиной позарившегося на меня мужчины материализовался другой: высокий, статный, с длинными светло-русыми волосами на прямой пробор, сейчас собранными в хвост. - Оставь её, - произнёс повелительно, привлекая внимание к себе. И Замахнулся. Сверкнула сталь. Всего одного мгновения расслабившемуся мужчине не хватило на то, чтобы увернуться. Казалось, что движения, слишком быстрые, смазанные для моего восприятия, происходили за его гранью. Но, всё равно, времени оказалось мало. Поймав отражение сумеречного неба, нечто колюще-режущее нашло свою цель. - Тварь! - вскрикнул поверженный, оседая на колени. - Да нет, - как-то устало усмехнулся светловолосый и, выдернув своё оружие, огляделся лишь для того, чтобы понять: бить ему здесь больше некого. Несколько других мужчин, что тоже явились из неоткуда, спокойно смотрели на нас. Раньше я никогда не видела, как кто-то умирает. Более того, даже не была на похоронах. Но то, что происходило сейчас перед глазами, наверное, врезалось бы в память на всю оставшуюся жизнь. Врезалось бы. Хотя, об этом, наверное, позже. Поверженный неизвестный, еще мгновение назад державшийся хозяином, как-то странно осунулся. Руки судорожно задёргались, нижняя челюсть откинулась, демонстрируя два клыка и ряды ровных, белоснежных зубов..., а потом контуры искажённого лица поплыли, смазались, меняя цвет, и вот уже в полуметре от меня покоится куча тряпья и серого праха, еще пару мгновений назад бывшая человеком. Я не знаю, почему не кричала. Наверное, просто из-за страха, липким комом забившего горло. Не вдохнуть, не выдохнуть. Зато прекрасно ощутила, что могу двигаться. Действительно, могу! Кажется, это мы осознали вместе со всё еще стоящей Анжелиной. Склонившись, девушка выбросила руку: - Хватайся! - и рванула, протащив меня по шершавой дороге прежде, чем я сумела хоть как-то сменить вертикалью неприятную горизонталь. Рядом барахталась Эвелин. Кажется, при падении она ударилась спиной, и теперь тщетно дёргалась, опираясь на ладонь Дженнифер. Попытки подняться оставались лишь попытками. - Стойте, - прозвучало тихо и спокойно. Склонившись к Эвелин, светловолосый мягко коснулся её лба. Прекратив дёргаться, девушка расслабилась, задышала ровно и спокойно. Да что, чёрт побери, здесь происходит?! Это невозможно! Не принимаю! Не хочу принимать! Пока оглядывалась, сестрички Льюис мирно отправились в ряды спящих. - Нет! - выбросила руку, пытаясь отступить, и поняла, что пальцы дрожат. Интересно, а влага на щеках - это то, о чём я думаю? Никаких слёз, Криста! Никаких слёз! Самовнушение не помогло. Всхлипнув, я попятилась еще. - Не прикасайтесь ко мне! Нет! Не прикасайтесь! - Успокойся. Боже, какой мягкий голос. Но его обладатель только что, на моих глазах убил человека. Ох, как же страшно! А сейчас вот стоит и смотрит прямо на меня. А глаза... А глаза невероятные: голубые, как летнее небо, глубокие, манящие, яркие... Кажется, заглянув в них, я совершила последнюю глупость в этот день, ибо колени подкосились, на гране слышимости прозвучало тихое: - прости, - и, покачнувшись, я зевнула. Грязный тротуар показался таким же уютным, как любимая постель. Вот на него я и опустилась, спокойно подложив ладонь под щеку. Спать. И не о чём не думать. Просто. Спать. Глава третья О, боже, как же раскалывается голова! Неужели мы вчера пили! Подняв тревожащую часть тела, с ненавистью уставилась на верещащий будильник. Протянула руку, схватила ненавистное дитя прогресса - и осеклась. Раз уж проснулась, нужно вставать. А аппарат лучше с вечера разобью. Легче будет. Откинув одеяло, с изумлением уставилась на замызганные джинсы. А почему спать в одежде легла? Ой! И сумка с курткой брошены в углу. С какого, интересно, перепуга. Соскользнула с постели лишь для того, чтобы, покачнувшись, опереться рукой о надёжную стену с нежно-голубыми обоями. Ох.... Стыдно. Такого со мной даже тогда, когда в первый раз с Катериной вишнёвой наливки попробовала, не было. А сейчас... Нужно заловить сестёр. Может, хоть они помнят, что вчера было? Оказалось, что полнейшая амнезия и похмелье без повода - это коллективное заболевание. Сели помозговать. Поболтали. И дружно решили, что раз и сами не можем вспомнить, что вчера учудили, значит и не нужно. Психика целее будет. И рассмеялись. А, всё-таки, интересно! Эх... Вот только залп контрольных по мозгам быстро выбил всё любопытство из и без того больных голов. Всё-таки обучение - страшная вещь. Хотя и полезная до жути. Ага-ага. Вот последнее как раз в точку. Самое подходящее определение. А потом, завертевшись, закрутившись и снова с головой бросившись в омут жизни (видать, на поиски затаившихся при виде нас чертей), мы и думать забыли о странном утре, выбившем нас из колеи аж на полдня. А жаль. Может быть, если бы еще тогда я копнула по глубже, многих сложностей, проблем и даже смертей удалось бы избежать. Хотя, быть может, не судьба, и тогда было еще слишком рано? Я же продолжала с умопомрачительной скоростью скользить куда-то вперёд, меняясь, взрослея, находя друзей, знания, родных и, конечно же, неприятности. *** -О чём задумалась, сестрёнка? - вопросила выскочившая, как чёртик из табакерки, Джен, спугнув цветасто-полосатой башкой некую умную мыслю. - А-а, - потёрла нос, вздохнула, - математика? Я тоже усиленно засопела. Вот интересно, на кой-мне нужны корни квадратных уравнений? А синус угла? От скуки считать, что ли? Или это вместо детских слоников? Малыши зверушек считают, а я что-то из высшей математики вместо колыбельной? Ой, совсем куда-то не туда несёт. Может пора заканчивать с гранитом науки? И, конечно же, Кристина Малахова радостно пошла на поводу у своей лени и двух сестричек, пообещавших в далёком будущем помочь с тем, что в голове не укладывалось. Но это - точно не сегодня. А сейчас... Вот что получится, если перетащить пару бюстов из отцовского кабинета в постель нашей домработницы? Вот заорёт или нет, найдя сюрприз под одеялом? Заорала. Еще как заорала. Радости в доме стало еще больше в тот знаменательный момент, когда из распахнутого гардероба на не в чём неповинную девушку вывалился самый настоящий скелет. Хотя, насчёт 'настоящий' - это я привираю. Но Джулия поверила. Забыла, наверное, о прекрасном анатомическом пособии, украшавшем собою покои нашей пёстрой Джен. В общем, жили весело и со вкусом. А еще криком, матом и всем, что полагалось после каждой из устроенных нами шалостей. Но мы не расстраивались. Выслушивали всё, что причиталось, делали покаянный вид - и отправлялись на новые свершения. Замаячили на горизонте и пролетели, как скорый поезд мимо полустанка, зимние праздники, а вместе с ними и сама холодная красавица махнула рукавом, прощаясь до поры. Как страшный сон минула волна контрольных (первое полугодие я закончила с отличием, чего не скажешь о Джен). А еще..., а еще, казалось, повзрослела Анжелина, из весёлой младшей сестрички превратившись в Эвелин два. Дубль. Только в рыжем цвете. Мы с Джен расстроились... И внесли предательницу в ряды своих жертв. Итогом стали ежедневные побеги Анжелас в неизвестные дали. Попытались заловить, расспросить - и получили нагоняй, мол, чего лезете туда, куда не звали? Мы обиделись. А зря. Эх, знали бы, чем обернётся, сразу бы слежку устроили. А так... *** Дробно стуча по карнизу, дождь старательно размачивал всё, что мог, включая забытую намедни книжку, трагически оставленную на произвол судьбы в открытой беседке некими безалаберными особами. Прижавшись лбом к экрану ноутбука, я пересматривала семейные фото. Несмотря на то, что здесь мне нравилось до безумного, я стала замечать, что ужасно скучаю по далёкой-далёкой Москве, своей маленькой однушке на пятом этаже, маме с усталыми, но добрыми карими глазами и, конечно же, домике в селе, где провела, так сказать, свои лучшие годы. Конечно, с мамой и отцом я связывалась. Вот только ничто не заменит живого общения, а за границу часто не назвонишься. Вот и хандрила я потихоньку вместе с рыдающим небом. - И чего творишь? - гаркнули в ухо так, что я подпрыгнула, едва не шарахнув ладонью по клавиатуре. - Отстань, Джен, а? - слабо отмахнулась от сдвинувшей меня почти со всего стула сестрицы. - Чагой-то? - возмутилась та, пытаясь отбить всё сидение. - А тогой-то. Дай похандрить с чистыми душой и совестью. Тряхнув причёской, несколько дней назад принявшей цвет молодой травки, подруга и названная сестра фыркнула. - А потом твои сопли от наволочки кто отстирывать будет? Нет уж. Пока павлиниха тут, никто постель мочить не станет! - Ты не павлиниха, - застонала я. - Ты - монстр. - Ага-ага, - хихикнула собеседница, - Кузнечик-мутант с начёсом. - Слушай, мутант, - вздохнула я, - может пойдёшь вредить в другое место? Устремив на меня взор вчера еще карих, а сегодня спрятавшихся за ярко-красными линзами глаз, девушка склонила голову набок, хмыкнула, вздохнула, почесала ухо. Выдала, наконец, почти серьёзно: - Ладно, рассказывай, что у тебя стряслось. - И через полчаса, просмотрев фото и послушав пару детских историй, - ну вот всё равно не дело это. Пошли, что ли, рыжую доставать? Какая-то она странная в последнее время. Ну мы и отправились. Анжелина сидела спиной к двери, сосредоточенно набивая что-то на клавиатуре компьютера. - О, - восхитилась Джен, - И эта в руках прогресса! Ну что ж за дела такие? - И совсем другим тоном, заглядывая за плече напрягшейся рыжей. - Ой, а кто это? Кра-асивый. Резко развернувшись к нарушительнице покоя, Анжелас сощурила голубые глаза. - А стучаться тебя не учили?! - А надо? - хихикнула Джен, сделав вид, что не замечает недовольства сестры. Обычно ей такие штучки с рук сходили, да и тайн у нас друг от друга не было, ибо вместе держаться привыкли, но сейчас Анжелина хлопнула ладонью по столу. - К твоему сведению, надо, - надвинулась на замолкшую сестру. - И да, еще, усвой, пожалуйста, на будущее: засовывать свой размалёванный нос в чужие дела чревато последствиями! И распахнула дверь, приглашающим жестом советуя настырной Джен удалиться восвояси. Я было тоже собиралась поступить разумно, да только любопытство подвело. Кем таким экстраординарным могла любоваться Рыжая, если он нашей даме с безуминкой приглянулся? Павлином, что ли? Оказалось, не птичкой, а вполне себе милым молодым человеком с внимательными каре-зелёными глазами и открытой улыбкой профессионального актёра. Выскальзывая в коридор, я снова бросила прощальный взгляд на полускрытое спиной Анжелины лицо. Что-то кольнуло в самой глубине сознания. Может, интуиция, может, еще что, но захотелось взять сестру в оцепление для того, чтобы вытащить всё, что она с какого-то перепугу начала скрывать. Что за отсутствие доверия? Ведь и обидеться можем. Весна быстро вступала в права. Всё чаще небо радовало синевой, а солнце жаркими лучами. Сбросив тёплые куртки, мы обзавелись лёгкими пиджаками и кофточками. Джен снова поменяла цвет, превратившись в нежно-бирюзовую красавицу с накладными клыками (видимо, боялась на фоне просыпающейся природы потеряться, вот и перекрасилась). В общем, всё жило, менялось и радовало глаз. Вот только всё больше отдалялась Анжелина. Часто запиралась в комнате, говорила с кем-то, а потом убегала из дома, одурачив охрану или вовсе забыв предупредить всех. Пару раз возвращалась в слезах, которые умело прятала, натягивая на лицо вымученную улыбку. Самым страшным было то, что, казалось, кроме меня никого постигшие рыжую изменения не волнуют. Никто не совался в её личные дела. Я же, попытавшись, получила отпор. И решила: будь, что будет, но, что происходит с сестрой, выясню, пусть даже придётся изображать из себя Шерлока Холмса в засаде. Вот только Джен не возьму. Всё равно её теперь в кустах видно будет. *** И, как всегда, не без неожиданностей. Утро дня, выбранного мною для свершений, началось с нечеловеческого визга на весь дом. Это в путешествие по чужим угодьям снова отправился скелет, ласково поименованный мною Васей. Почему так, сестрички Льюис так и не поняли, но идею радостно поддержали, так что Вася прижился, и теперь с завидной регулярностью оказывался везде, где можно и нельзя, в роли прекрасного тонизирующего средства. Так вот, сегодня оказался Вася на кухне. Причём не где-нибудь, а под столом, откуда и вывалился Линде на радость, рассыпавшись от удара на интересные составляющие. Конечно, о проделках дочерей женщина знала. Но могла ли она подумать, что в четыре утра на ноги череп выкатится? Ведь сны досматривала, и лишь сока выпить захотела. А тут... В общем, в школу шли мы, разрывая рты от непрерывного зевания. Только неутомимая Джен лучилась позитивом, встряхивая шевелюрой перед моими слипающимися глазами, цитируя перевод незабвенного Пушкина: - Мороз и солнце, день чудесный! А ты всё дремлешь, друг прелестный! - К сожалению, этим её познания шедевров Русской литературы и ограничивались, так что сестрица переходила на язык жестов, встряхивая меня за плечи: - проснитесь, леди, ваша остановка! - Какая остановка, Джен? - бурчала я, щурясь на яркое светило. - А какая хочешь, - махала рукой та, понимая, что так просто мне из мира грёз не вырваться. Окончательно проснулась я лишь к ленчу. Анжелас, обычно сидевшая рядом со мной, разместилась где-то сзади, и старательно отлынивала, косясь в телефон. По звонку же смела со стола вещи и, забросив сумку на плечо, бросилась вон из класса. Выждав несколько секунд, я тоже хлопнула дверью. Теперь-то я узнаю причину твоей нервозности, рыжая! *** Вот скажите, вам когда-либо доводилось угонять чужой транспорт? Нет? А вот мне да. И сейчас, из кустов наблюдая за тем, как рыжая садится в чёрное такси, я тихо материлась себе под нос, пытаясь разобраться с чужим велосипедом, примериваясь к неудобному седлу. 'Ну что я творю? Может, не соваться? Пусть всё идёт, как идёт?' - промелькнула в голове здравая мысль, вот только машина сорвалась с места, и мне стало не до размышлизмов. Наверное, если бы не пробки, я бы её потеряла, ведь, в самом деле, как бы круты вы ни были, невозможно угнаться за чадом прогресса, вращая две педали двухколёсного друга, спёртого со школьного двора. А я просто семнадцатилетняя девушка. Не супермен, ни рейнджер какой. Так, в самом деле, куда лезу? Но отступать не хотелось. Любопытство требовало дозы нового и интересного, тело ругалось и кричало, что ему необходим отдых, а далеко впереди терялся бампер тёмной машины, будто бы нарочно пытавшейся затеряться в бесконечном потоке других железных красавиц. Но я её таки догнала. С горящими мышцами, зайчиками в глазах и шумом в ушах, но догнала. И даже не попалась на глаза покинувшей салон сестре, что можно было тоже считать невероятным везением лимит которого, к величайшему сожалению, для меня в тот день был исчерпан. Вот только, не зная сего прискорбного факта, я бодро потрусила вслед за рыжей, постепенно входя во вкус нового приключения. Постепенно удаляясь от городской суеты, Анжелина углублялась в тихий сквер, оставляя за спиной бесконечный гомон спешащих по своим делам людей, гудки проезжающих машин, шуршащих шинами о гладкий асфальт; и плач расстроенных чем-то детей. Ветер носился в кронах деревьев, трепал волосы, неся с собой свежесть и прохладу. А рыжая шла, ломая пальцы, и часто оглядывалась, из-за чего мне приходилось шарахаться в кусты, рискуя сломать что-то, кроме несчастных веток. Эх, а кто-то сейчас в школе хромосомы скрещивает да задачки решает. И чего мне за партой не сиделось? Отвлёкшись, едва не пропустила момент сестричкиной бдительности, за что поплатилась исцарапанным носом и сорвавшимся с языка тихим... ой, не стоит этого печатать, ибо русский мат - речь нелитературная. Небольшая площадка с крохотным, старым фонтаном, вынырнула неожиданно, равно как и знакомый мне по фото мужчина, расслабленно застывший у невысокого парапета и наблюдающий за невысокими струями воды, вырывающимися из металлических факелов, рассмотреть которые лично у меня не вышло. Вот странность: живя в огромном, полном прогресса городе, даже не думаешь о том, что где-то в его глубинах прячутся вот такие тайны, забытые и тихие, но от этого лишь еще более притягательные. Их хочется отыскать, а, найдя, сохранить секрет лишь для себя, чтобы иногда приходить и, опустив ладонь в мутноватую воду, разделить одиночество с чем-то вечным и молчаливым. Но сейчас одинока я не была, а посему, расположившись за кипарисом, застыла, изображая из себя оперативника перед захватом. Вот интересно, а что я буду делать, если и впрямь окажется, что нужна моя помощь? Заору: 'руки верх!' - размахивая дамской сумочкой? Или с кулаками пойду? Но здравая мысля, пришедшая, разумеется, опосля, канула в туне, ибо, тихо подойдя со спины, Анжелас уткнулась носом в молчаливую тёмную спину. И что в ней нашла, спрашивается? Спина, как спина. Ничего хорошего. - Привет? - проговорила та, исчезая из поля зрения и являя привлекательный лик с дежурной белозубой улыбкой. - Скучала? И началось: телячьи нежности, амурные беседы... мне же в нос постоянно лезла противная туя, хотелось чихать, чесаться и ругаться. Голубки же ворковали, так их. Ну свалите, люди, куда-нибудь, ибо скоро в столбик превращусь. И... неловко как-то так бесцеремонно подглядывать. Хочется уйти. Или просто закрыть глаза вместе с ушами. Вот зачем полезла в чужую личную жизнь, спрашивается? Но делать нечего. Стою, глядю, беседы слушаю. Конспектировать, что ли? Вот сейчас, к примеру, господа влюблённые, обнявшись так, будто бы боялись, что кого-то ветром снесёт, присели на край того самого фонтана, замолчали на пару минут. - Я устала, Ник, - произнесла наконец Анжелина, отлипнув от задрапированного чёрной тканью плеча. - От чего? - выгнул бровь мужчина, ласково поправляя рыжие кудряшки. - От того, что мы прячемся, скрываемся, как нашкодившие подростки. - А ты кто? Взрослая? - округлив глаза, мужчина коснулся пальцем кончика вздёрнутого носа Анжелины, склонил голову, считая почти незаметные веснушки. - Доживи до выпускного сначала. - Да отец и после него тебя не примет. - Опустив голову, сестра вздохнула. - Конкуренция чёртова. И то, что ты старше, папа тоже не оценит. Что нам делать, ник? Несколько секунд мужчина размышлял. Поднялся, принявшись ходить из стороны в сторону. Я стояла за кипарисом, продолжая нюхать флору и мечтать о хромосомах в далёкой позабытой школе. - Знаешь, малыш, - наконец заговорил он, - в бизнесе часто бывает так, что последнее слово остаётся за тем, в чьих руках большие средства или же то, что может послужить хорошую службу. К примеру, важные наработки, карты, документы, планы, договора с партнёрами и так далее. Сейчас твой отец располагает большим, чем моя компания, но это можно исправить. Ведь у меня есть ты. - Что... что ты имеешь в виду? Поднявшись, Анжелина нервно провела ладонями по тёмно-синим джинсам. - Принеси мне тёмно-синюю папку из сейфа своего отца. - Ник, я... - Принеси. Мне. Документы! - Что ты? ... - моргнув, девушка застыла. - Малыш. Прости. Ты просто не понимаешь. Да, это сложно, но если в моих руках будет то, что важно Джорджу Льюис, я заставлю его согласиться на что угодно. - Ты всегда мне об этом говоришь! - Отскочив от протянутых рук, Анжелина отвернулась. - Неужели тебе так важны эти документы? Ты хочешь использовать меня? Я не знаю, кому верить! Не знаю, что тебе нужно! Может, пусть всё остаётся так, как есть? - А что дальше? - ласково опустив ладони на вздрагивающие плечи, мужчина ткнулся носом в рыжие волосы. - Это не будет продолжаться вечно. Притащи документы, и Льюис запляшет под мою волынку. - Нет. Нет и еще раз нет! - Мне нужно то, что важно для него, Анжелина. Это твоё последнее решение? - говоря, Ник теснее прижал к себе девушку. Рука метнулась под куртку. - Что ты? - дёрнулась девушка, но рот ей заткнула светлая тряпка и, вздохнув несколько раз, Анжелина обмякла. А я слетела с катушек. Дальше, знаю, действовала, как наивный, глупый ребёнок и потом, прокручивая в голове произошедшее, не раз думала:, а что, если бы. Вот только в тот знаменательный момент ум, видимо, отправился на заслуженный отдых, а посему, выскочив из укрытия, я, как истинная идиотка, бросилась к сестре. - Что вы творите?! - Приёмыш! - дёрнулся господин конкурент, бросая Анжелину в отключке. - Кристина, к вашему сведению. И я всё еще под отцовской охраной точно так же, как и моя сестра, а вы... Но закончить обличительную тираду не смогла. - И далеко ли твоя охрана, девочка? В картишки где-то перекидывается? - расцвёл Ник, вынимая из внутреннего кармана нечто тёмное. - Успеют ли они, если я сделаю так? И ведь сделал. Застыв, как в страшном сне, я широко распахнутыми глазами смотрела в дуло направленного на меня пистолета. Тишину разорвал выстрел. Дёрнувшись, я попыталась упасть, как-то спастись, но плечо обожгло невероятной болью. С ужасом я наблюдала за тем, как расползается алое пятно, как качается мир... издалека слышала свой крик, краем глаза замечала, как мужчина снова поднимает руку... И последнее, что успела сделать, прежде чем темнота накрыла спасительным плащом, это нажать на клавишу экстренной связи, отправляя сигнал СОС нанятой отцом охране. Боже, а я ведь так любила жизнь. Глава четвёртая Наша жизнь похожа на зебру: любые неприятности обязательно сменяются светлой полосой, а в тоннеле тотального невезения найдётся хоть крохотная яркая искорка надежды. Вот так и в массе моих неприятностей проявилась слегка насмешливая улыбка фортуны, что, решившись, передумала прерывать едва начавшуюся жизнь. Так и вышло, что, почти через неделю я очнулась в больнице Лос-Анджелеса. Вполне себе живая, но, к сожалению, не совсем целая, как мне бы того хотелось. История, в которую влезла по наивности, вышла мне боком. А, точнее, пулей в бок, к счастью не задевшей жизненно важных органов. Вообще, искала я малости: приключений да немножечко адреналина. На деле же разворошила настоящий гадючник, вскрыв смердящий нарыв, долгие годы мешавший семейству Льюис спокойно вести свои дела. Нарывом этим оказалась конкурирующая фирма. Выслушивая всё от начала до конца, я поражалась человеческой изощренности и тому, на что некоторые готовы пойти ради денег, власти и положения. Жестокость и хладнокровие задели что-то, показав: мир не так прекрасен, как мне казалось. Он куда хуже. Вот так и наивная Анжелина поверила в любовь. И едва не подвела отца, вынеся нужные псевдо ухажеру бумаги. Да и сама бы погибла скорее всего. Концы в воду. А Джордж пойдёт на что угодно, лишь бы спасти младшую дочь. Глотки перегрызёт, на голую стену влезет, и даже дело всей жизни отдаст. Сыграно было безупречно. Продумано, впрочем, тоже. Единственным лишним элементом, внезапно влезшим в чудесную картинку, оказалась проклятущая русская девчонка, Кристина Малахова. Кабы не моё любопытство, высунувшее хитрую мордочку, всё бы закончилось иначе. А кабы не везение, Джен бы, наверное, впервые в своей жизни, обрядилась в чёрный. Хотя, кто её знает. Вдруг у этой безумной пеструхи и траур какой-нибудь ядовито-зелёный? *** А за больничными окнами вовсю цвела весна. Люди жили, время бежало, каждый занимался чем-то сравнительно полезным, и лишь я отлёживала бока в одиночной палате, медленно, но верно загибаясь от банальной скуки. Хотелось действовать, делать что-то, ходить в школу, в конце концов, ведь на носу экзамены, выпускной..., но нет же! Эх... Лишь в середине мая я смогла перебраться домой. Да и то, под кучу расписок и постоянный надзор. Зато подтягивать учебу стало куда легче, и это радовало, как ничто другое. Изложив, кстати, картину со мною происшедшего, я так и не соизволила поведать о самом главном, на мой взгляд. А точнее, об Анжелас, семье и родной маме. До последней, к величайшей радости, ничего не дошло, и за то, что дорогой человек не волновался, Льюисам я была действительно благодарна. Но благодарность эта не могла сравниться с той, что читалась в глазах Линды и Джорджа в тот день, когда я впервые очнулась и, распахнув глаза, спросила: 'где сестра'? Рыжей тоже оказалось несладко. По уши влюбившись, за розовыми бантиками и ванильными обещаниями она не сумела разглядеть фальши, почувствовать притворства и ощутить мерзкий дух разлившейся вокруг лжи. Паутиной она облепила девушку, запутав и сбив с толку, а посему, придя в себя, она не сразу смогла поверить. И принять тоже. Лишь сейчас, наконец, в голубые глаза вернулись былые искорки, а чело прояснилось, как небо после дождя. То, что произошло, сплотило нас. Люди, что были для меня просто семьёй, принявшей девушку на обучение, стали дорогими. И уже не казалось странным слышать 'Дочка'. И слово 'мама' не выглядело предательством. Хотя, быть может, вам это покажется странным. *** Школа-школа, время без забот, Школа-школа, дом ты мой и храм. Как же сложно делать шаг вперёд, К новым, нераскрытым берегам. Как же страшно в омут с головой. Вот бы вновь под крылышко твоё. Не хочу прощаться я с тобой, Детство беззаботное моё. Школа-школа... прозвенит звонок. Мой... последний, но как в первый раз. Скоро сеть извилистых дорог Разведёт с тобою, школа, нас. И, зайдя за первый поворот, Я не удержусь. Я брошу взгляд. Школа-школа, детства хоровод, Может быть, возьмёшь меня назад? *** Вот только, несмотря на всё, назад меня не взяли, а посему, чинно выдержав всё, что полагалось, в один прекрасный день я вдруг абсолютно неожиданно поняла: детство осталось позади. Теперь я стала взрослой. И первые мгновения в мыслях замельтешила странная растерянность. Что делать? Куда дальше? Мир огромен! Наверное, так бывает со всеми, даже если судьба предрешена. И я для себя всё продумала. Но случай решил иначе. *** С детства у меня было увлечение. Меня всегда тянула музыка. Часами я могла мурлыкать под нос, или же перебирать струны отцовской расстроенной гитары, самостоятельно пытаясь превратить бренчание в красивые аккорды и переборы. Вот только занятия в музыкальной школе оказались не по карману моей семье, так что выбрали меньшее из двух зол. Продираясь сквозь Английскую грамматику, я была уверена: это моё, но сейчас, полностью освоив язык и говоря на нём с той же лёгкостью, как и на родном Русском, я внезапно осознала, что мне мало. Я не хочу вечно работать переводчиком, не хочу возвращаться в Москву..Музыка влекла, звала, манила... Но что я могла поделать? На продуманной мамой дорожке у меня есть все шансы, прочная база заложена в США и дома. А бросаться с головой в то, к чему даже не готовилась? Невозможно. Посему продолжу петь в ванной, самообразовываясь, насколько получится. И буду готовиться к поступлению. И своему восемнадцатилетию, кстати, тоже. *** - Ну, сестрица, чего натягивать через три дня на себя будешь? - распахнула дверь моей комнаты Джен одной из своих длинных стройных ножек. - Кожу верблюда* на твою пёструю голову, - выдернула наушники я. - Можно? - Э-э-э? - округлила ярко подведённые глаза явно не понявшая о чём речь сестрёнка. - Зачем? - Забей, махнула рукой я. А насчёт твоего вопроса я не заморачиваюсь. Хоть в полотенце заворачивайте. - А что? - плюхнулась на мою кровать Джен и, покрутив в руках плеер, натянула наушники. - Экстравагантно, но круто! - поболтала ногой в воздухе, мурлыча что-то про 'I fly into the wind.', заключила наконец, снова подскакивая: - 'Fallen Angel', да? Прикольные ребята! Я схватилась сердце. За пять секунд пребывания в моей комнате Джен успела поставить с ног на голову всё. И за это я так её люблю. А ребята конечно прикольные. Рок группа с прекрасными музыкантами и вокалисткой, пред которой я преклонялась последние пару лет. - Ты, кстати, в курсе, что они на днях здесь серию концертов давать будут? - снова сотрясла воздух сестрица, уже крутясь перед моим зеркалом с расчёской в загребущих руках. Я вздохнула. - В курсе, конечно. Вот только перспектива хоть раз попасть на концерт не светила и не отсвечивала, так что приходилось мне мирно обниматься с плеером. И тот отняли, вытащив мою скромную персону на рандеву по славному городу Лос-Анджелесу. Искать наряд для предстоящего дня рождения и попутно трепать нервы работникам бутиков, Линде и всем, кто посмеет оказаться в радиусе поражения. *** К вечеру даже неутомимая Джен валилась с ног, а я чувствовала себя так, будто бы могла скушать целого слона вместе с местами его обитания;, а посему, переступив порог дома, с распростёртыми объятиями бросилась к самому лучшему, любимому и незаменимому... холодильнику. - А вот знаешь, о чём я думаю? - прочавкала Джен, засунув в рот половину сэндвича разом. - А ты умеешь думать? - удивилась я. - Вот не ожидала! - Прикинь, - махнула огрызком фаст-фуда сестрица. - Так вот. Не открыть ли нам купальный сезон? - В восемь вечера? Покрутив пальцем у веска, я отпила немного колы. - А что? - донёсся с лестницы голос Анжелас, - рыжик в теме! *** Удивительно, но даже в никогда не засыпающем до конца Лос-Анджелесе можно найти абсолютно безлюдные места. Нужно только либо сильно стараться, либо быть крайне богатой личностью для того, чтобы иметь в своём распоряжении некий кусочек пляжа личного пользования, дабы всегда быть в уверенности: даже если тебя принесёт в разгар самой горячей курортной поры, ты сможешь отдохнуть на личной территории, что будет явно больше носового платка. И, кстати, плавать будешь в океане, а не в окружающих тебя туристах. Вот именно на такой арендованный участок мы и приехали, прихватив с собой калорийный ужин, купальники и желание подурачиться в своё удовольствие. Всё-таки в жизни богачей есть свои преимущества. К примеру, вот такие, ведь делай, что захочешь, хоть голышом пляши, а никто ничего тебе не скажет. Свобода! Ну, и презренный металл, конечно. Тихие волны мягко ластились к ногам, обнимая их всё выше и выше. Вода в океане была еще холодна, так что каждый шаг я делала с опаской, желая оглянуться назад, на тёплый берег с текстом: 'да ну его, это купание'. Вот только впереди уже воодушевлённо плескалась госпожа пеструшка, так что я старательно уговаривала себя: 'еще немножечко, и станет легче. Еще чуть-чуть'. И вправду, пред собой я была честна. Вскоре тело свыклось с новыми условиями, так что я мирно себе плавала вокруг синенькой и стучащей зубами Анжелины. - Ха-ха-хах-холодно, - продрожала она, обнимая себя за плечи и пятясь от нас подальше. - Я д-д-д-дом-ой. - Еще чего, - перекрыла пути к отступлению Джен. - Подвигайся, сестрёнка! Движение спасёт мир! - Д-д-д-двигаюсь, - вздрогнула рыжая. Из всех нас она была самой теплолюбивой, так что, съёжившись, отбивала зубами ритмы дальнего востока, смотря на нас жалобными голубыми глазами. - Вот з-з-за-б-болею с вами! - Не дадим, - дружно заключили мы. И начались лошадиные скачки на выживание в процессе которых я выяснила следующее: Первое - мы, Русские, злобный народ. И второе - рыжие еще злее. Особенно если войдут во вкус и скооперируются с пёстрыми! Вот так мы и гонялись друг за другом почти у самого берега, размахивая руками, брызгаясь и абсолютно забыв о пролетающем быстрокрылой птицей времени. И не дрожала осиновым листом Анжелина, и я выбросила из головы всё, отдавшись погони за пёстрой нахалкой, что несколько секунд назад совершила ну вовсе нереальное непотребство. - Отдай верх купальника, Сволочь пёстрая! - орала я, пытаясь прикрыть свою гордость руками. Скажу честно, тут приходилось делать выбор между смущением и желанием придушить названную сестру. - А ты догони! - хихикнула Джен, и тут же запнулась, - ох... Подивившись изумлённым ноткам в её голосе, я осмотрелась, и забыла, как дышать. Он сидел на краю деревянного настила, с которого мы любили прыгать в далёкие океанские глубины. Высокий, статный, с сильными плечами и руками, он просто смотрел на меня. И, подняв взгляд, я утонула в невероятно голубых омутах его прекрасных глаз. И Джен со спёртым купальником, и то, что вид у меня совсем непристойный - всё это на мгновение перестало быть важным, отойдя на задний план. Но лишь на мгновение. Верещала я громко. И краснела, а еще ругалась, с позором убегая прочь от поразившего меня в самое сердце человека. Прочь от своего позора, что-то гневно вопрошающих сестёр и безумно притягательных глаз, что еще долго приходили ко мне во снах, тревожа память и мысли. От глаз, которые я так и не смогу забыть. Примечания: *Шири или верблюжья шапочка* - одна из казней, применяемых к рабам, на обритые головы которых натягивали кожу только что убитого верблюда. *I fly into the wind.* - Я лечу против ветра. *'Fallen Angel'* - 'падший ангел'. Коллектив выдуман авторами. Глава пятая Нет ничего лучше дня рождения. Особенно в огромной, любящей семье. Но только не в том случае, когда это семейство едва ли не половина соединённых штатов знает, ибо сие налагает определённые обязательства. К примеру, устраивать торжества невероятного масштаба. Со всеми вытекающими, конечно. Вот так и выходит, что из счастливого именинника, несчастный превращается в виновника и, до купы, главное блюдо на огромном пире жизни. Заветного второго июня ожидала я, как выхода на плаху или знакомства с гильотиной. Кому что нравится. Лишь неугомонные сестрички радовались жизни и, зажимаясь в тёмных углах, прикладывали пальцы к губам, шепчась. Интересно, у них действительно всё в порядке, или настолько пагубно моё избиение после пляжа повлияло? Но, спустя три примерки, беготню, массу возражений с моей стороны и вздохов названных родителей, этот день всё-таки посмел настать. А с ним мне стукнуло восемнадцать. Именно стукнуло, ибо проснуться я должна была в окружении цветов, шаров и с огромным поздравлением над растрёпанной, лохматой с ночи головой. Вот только, к сожалению, всё пошло не по плану. Так что ровно в четыре утра нервно ржущая именинница, слегка ударенная уроненным ватманом и присыпанная помятыми розочками, ошеломлённо хлопала слипающимися глазами, пытаясь осознать: это шутка, покушение или всё-таки начало праздника? Собирались долго и со вкусом. Сначала одевались, ища необходимое в самых неожиданных местах, потом, бегая по всему дому, пытались создать более-менее пристойный макияж и, наконец, выдвинулись, слаженно уговаривая Джен одеться хоть немного скромнее. Хлопнув синими ресницами, та лишь пожала плечами. А кому не нравится, мол, пусть не смотрят. Лично я довольна и так. Нам осталось лишь смириться, слаженной гурьбой втискиваясь в припаркованное на обочине авто. *** В каждом доме - своя традиция. В каждой семье - свой порядок. У меня, к примеру, отмечать дни рождения было не принято. То отец-дальнобойщик на выезде, то просто средства не позволяют. Но редкие праздники еще в детстве становились самым настоящим шоком. Приятным, смею заметить. То же, что устроили Льюисы, больше походило на катаклизм вселенского масштаба, столько шума, света и гостей умудрилось разместиться на одной единственной набережной. Честно признаюсь, поначалу я растерялась. Застыла соляным столпом, не зная, что делать, куда смотреть и с кем знакомиться. Вот только человек - такая сволочь, которая может привыкнуть ко всему, так что достаточно быстро адаптировавшись, я активно влилась в праздничное чёрт знает что. *** Я выпущу цветастый фейерверк, Чтоб мир узнал, чтоб небо заиграло, И в океан хоть пара звёзд упала. И снова вверх. И снова к небу... Вверх! Я буду петь, смеяться и шутить. Такой один судьба подарит вечер, А мне ей отплатить, по сути, нечем. Лишь только жить, гулять и счастье пить. *** Медленно, неторопливо, словно огромный сгусток алого пламени, опускалось за горизонт уставшее от торжества солнце. Что ему, небесному светилу, до нас? Что ему до прыжков с пирса и огромного торта с восемнадцатью свечами? Что ему до взявшей Эвелин на 'слабо' Джен, теперь пытающейся откачать упившуюся двоюродную сестру? Конечно же, солнцу всё равно. И пусть отдыхает. А мы... Мы продолжим кутить и балагурить, как в последний раз. Я не знала, что подготовили мне сестрёнки. Даже не могла подумать, что в их сумасбродные головы постучится подобная идея, но, тем не менее, застыла истуканом, услышав эту музыку. - Вы? Для меня? Заказали концерт 'Fallen Angel'? - трясла девчонок в уголочке я, не умея передать свой восторг чем-либо более нормальным. - Ну, - закатила глаза Анжелас, выпутываясь из объятий именинницы. - Что могло быть проще? - И вправду, - хмыкнула я, - что? Нет, действительно, надеялась ли ты, Кристина Малахова, что когда-либо будешь жить так? Пусть не долго, но. Полагала ли ты, что кто-то, кроме надёжной Катерины, сможет полюбить тебя, как друга? Что станет заботиться, придумывать что-то, забивать собственную голову просто так, без заднего умысла и всяких 'будешь должна'? ' И, срывая голоса, мы ворвёмся в небеса, Опрокидывая стены, мир бросая этот бренный. Без начала и конца - путь распахнут в небеса'. Забыв и о времени, и о том, что еще час назад валилась с ног, бешенной белочкой скакала я у сцены, разрывая горло любимыми песнями. Как самый обыкновенный тинэйджер, впервые попавший на рок-концерт кумира. Хотя, ведь так оно, по сути, и было. Восторг пьянил не хуже любого коктейля, и, влекомая безумными девчонками, я внезапно осознала, что меня, ошалевшую, растрёпанную, с покосившейся причёской и горящими глазами, вытаскивают туда, на возвышенность, к ребятам, закончившим последний из шедевров. - Ну, смелее, Криста! Автографы получала в полубессознательном состоянии. А еще вблизи оглядывала любимых исполнителей. Самые разнокалиберные ребята: был тут и лысый, как колено, парень с тонкими усиками над верхней губой, и знойный блондин, вращающий в пальцах барабанную палочку, и вполне себе представительный мужчина с пронзительными голубыми глазами. Но матриархата никто не отменял, так что во главе коллектива стояла хрупкая, изящная девушка с длинными волосами цвета молочного шоколада, и задумчиво смотрела в моё лицо зелёными, словно весенняя травка, глазами. - Найдётся, чем горло промочить? - осведомилась она наконец приятным меццо. Улыбнулась светло. - Звёзды тоже устают! *** Я продрыхла почти десять часов, ибо до этого не спала больше суток! Минувший праздник оставил после себя россыпь цветных воспоминаний. Ярких, как новогодний фейерверк. Чего я ждала от дня своего рождения? Да, наверное, ничего особенного. Вот только на прикроватном столике лежит раскрытый блокнот с вереницей росписей, в гостиной - нераспечатанная посылка из далёкой Москвы - подарок мамы, а контакты мобильного пополнились (подумать страшно) номером Ли Девидсон. Я же, заурядная Москвичка, приглашена на вечеринку 'Fallen Angel', где точно буду! Первое время я робела, не зная, о чём говорить и что делать. Да и, наверное, сама Ли не снизошла бы до дружеского общения, кабы ни странный факт, тотчас же бросившийся в глаза не только моим сестрицам, но и подуставшему коллективу. Мы с девушкой оказались удивительно похожи. Фигура и осанка, постав головы, прищур зелёных глаз и, наконец, голос. Поговорили, порылись в родословных, вздохнули, продлили концерт парой дуэтов и, ударив по рукам, заключили: есть - хорошо. А причины оставим тем, кому действительно интересно! Вот так и вышло, что следующий месяц я всё больше и больше вливалась в коллектив 'Fallen Angel'. И, признаюсь честно, то, что чудилось дивной сказкой, оказалось непосильным трудом. Ребята выбивались из сил на репетициях, корпели над нотами и валились с ног после интервью. А мы, фанаты, еще чего-то от них требуем. Да чтоб им так отдыхалось, как вы работаете, люди! Вот только, несмотря на всё хорошее, в душе моей поселилась странная грусть. Всего какой-то шаг отделял меня от мечты, которая тем не менее оставалась столь же далёкой, как и раньше. Ты, Кристина Малахова, станешь переводчиком. В том твоя судьба. И не заглядывайся, не облизывайся на шоу-бизнес. Для тебя двери рая закрыты. А потом мне приснилось это. *** Казалось, я лечу. Воздух, податливый, словно речная вода, расступается, охотно пропуская моё тело. А внизу мелькает город. Холмы, холмы, холмы... дома. Множество домов, площадей, соборов, статуй! ... Огромная круглая крыша со шпилем. Смутно-знакомая, будто бы виденная на картинке где-то. И океан. Бесконечный, широкий, лазурно-голубой. Кто я? Птица? Человек? Некое внеземное создание? .Снижаюсь. Щёлкаю пальцами. Да. У меня, оказывается, есть руки... Тёмное здание, похожее на старинный замок, выступает из туманной дымки. Почему же раньше я не могла его увидеть. 'Щит', - приходит неясное осознание, не моё будто бы. Я лишь киваю. Вокруг собираются люди. Слышу имена, обрывки фраз. 'Илларион, Хетфилды, призвание, дело'... От замка веет чем-то тёмным, жутким, давящим. Хочется снова вознестись в небо, вырваться, сбежать. Вот только какая-то частица шепчет о доме, семье, родине. Я хочу уйти и остаться, закрыть глаза и уши, в то же время впитывая, запоминая, унося с собой нечто нужное, моё, завещанное судьбой. - Криста! - окликает кто-то. Оборачиваюсь. Двор пуст. - Кристина, - доносится с другой стороны. - Да не уж-то вы играете со мною, - хлопаю ладонью по бедру и, будто бы получив чувствительный подзатыльник, сажусь на постели резким рывком. *** - Ну ты спать и здорова, - всплеснула руками Джен, аккуратно складывающая моё одеяло. - Десять минут добудиться не можем. Я лишь захлопала глазами. Сон оставил странное ощущение дезориентации. Кто я? Где? В себя смогла прийти лишь к завтраку. Да и то, частично. Тело болело, в ушах бил набат. Будто бы не спала всю ночь, а вагоны разгружала. Ох... Как же паршиво. А ведь в постель не смогу попасть по меньшей мере сутки. Сегодня Ли с коллективом отбывает в трёхнедельный тур, и это - прощальная вечеринка, ибо вряд ли мы еще когда-то встретимся. Жаль. Конечно же, жаль. *** Как и многие звёзды, 'Fallen Angel' любили шумные праздники. Этого у них не отнять. Вот и этим вечером нас принесло в небольшой ресторан на набережной. Пить коктейли, общаться обо всём и, перебрав чуток, распевать похабные песенки на Русском. Потом же всё закончится абсолютно мирным образом. Погуляем по городу, любуясь ночным мегаполисом, махнём рукой паре пролетающих самолётов, и разбредёмся по домам, отнимать у тёмной красавицы хоть пару часов драгоценного сна. Это расставание вышло особенно грустным. Я будто бы отпускала из рук яркую птичку, зная: она никогда не вернётся назад. - Кристина, - внезапно окликнула Ли, когда, оглянувшись в последний раз, я скрылась за живой изгородью, - это не повод для печали! - И, быстрыми шагами поравнявшись со мной, улыбнулась, - я должна была стать совсем не той, кого ты знаешь. Семья требовала идти по их стопам, променяв свободу на вечные юридические распри. Я же рванулась к мечте. И сейчас ничуть об этом не жалею. Глядя в зелёные глаза, я молчала. К чему она говорит это? Неужели намекает на мои собственные размышления? А если и так, то откуда знает о них? - Ты куда сильнее, чем думаешь, - продолжила наконец девушка, - и сейчас настал тот момент, когда вся дальнейшая жизнь зависит лишь от одного единственного шага. Слушай сердце, ломай стереотипы, будь собой - и счастье найдёт тебя. А через три дня я получила приглашение продолжить обучение в музыкальной консерватории Лондона. Глава шестая Я всегда любила читать о Лондоне. Городе, где всё еще сильны древние традиции. Городе с долгой историей. Городе, бесконечные сочинения о котором нас заставляли писать на уроках английского языка. Первые недели здесь было трудно. Еще бы. Ведь, отринув всё, я с головой бросилась в неизведанное. Недальновидно, глупо, может быть. Но для меня это было единственным шансом повернуть жизнь к чему-то лучшему. К чему-то, чего хочу я, а не друзья, родители или же учителя. Консерватория - не место для дилетантов. Тем более таких, как я. Но, как не неприятно об этом говорить, первые шаги помогли сделать связи. И деньги Льюисов, конечно. Теперь же мне предстояло не спать долгими ночами, осваивая игру на фортепиано, семимильными шагами проходить материалы сольфеджио с музыкальной литературой и, высунув язык от усердия, пытаться догнать хотя бы самых слабеньких членов своего курса. Первый месяц мне казалось, что сие не удастся никогда. О каких уличных концертах, которые консерватория проводила в парках, как средство понабраться практики и средств для своих птенцов, могла идти речь? Потом стало легче. Может от того, что к музыке меня тянуло с детство, может благодаря врождённым способностям, всё большее и большее стало казаться возможным. Свой первый день на сцене помню смутно. Казалось, он длился целую вечность. Казалось, хуже меня нет. Вот только людям глубоко перпендикулярны мои 'казалось'. Выходя на концерты с несколькими ребятами из нашей альма-матер, я начала чувствовать, что такое работа в группе. Усталость первого времени сошла, оставляя силы для переваривания происходящего. Джек, Амалия, Глэдис да я - вот и весь честной коллектив, студенты, просто и искренне любящие музыку. Сидя по вечерам в репетиционных, мы действительно отдыхали. Порой общались, импровизировали иногда, но творить по-настоящему не осмеливались очень долго. Конечно, в загашнике каждого имелось собственное творчество, но вытаскивать его на суд других было как-то страшно. Вдруг окажется, что совсем бездарная работа? А время бежало вперёд. Постепенно отношения налаживались не только с однокашниками, но и с руководством консерватории. Хотя это не удивительно. Особенно в том случае, если во главе восседает ни кто иная, как сводная сестра твоей не плохой подруги. Анита Девидсон, смешливая блондинка с внимательным, немного хитрым взглядом зелёных глаз, вызывала чувство стойкой приязни. Кричать и ругаться женщина не умела, но некий стальной стержень позволял держать всех, от педагогов до первокурсников в ежовых рукавицах. А еще Анита любила кофе. И, кажется, это и стало залогом нашей дружбы. Как отказаться от чашечки божественного напитка в конце трудного дня? А если к нему прилагаются еще и восхитительные булочки... Вот и сегодня, попрощавшись с коллективом и прихватив с собой приятно шуршащий пакет, внутри которого прятались аппетитные шоколадные круассаны, я направилась прямиком в святая святых - кабинет Аниты Азалии Девидсон. Во-первых, хотелось пошептаться о паре хороших концертов, а во-вторых просто насладиться восхитительным горячим кофе с шапкой воздушных сливок. Побарабанив кончиками пальцев по светлому дереву, застыла, ожидая ответа. Сквозь замочную скважину струился тёплый свет, слышались шаги, но никто не спешил радовать тихим 'войдите'. Повторив попытку, я вздохнула. Не хорошо врываться без приглашения, но вдруг что-то произошло? - Не сейчас, - донеслось вдруг, но, повинуясь моему толчку, дверь уже распахнулась, являя мне Аниту с тёмно-красным стаканом в руках и ворох рассыпавшихся по полу бумаг. - Я же сказала... - обернулась женщина, заслышав скрип, и тотчас вымученно улыбнулась. - А, Кристина, ты? Прости, - смахнула прядь волос, упавшую на лицо, - с кофе сегодня не выйдет. - Да уже вижу, - прикрыла дверь я и, бросив принесённый пакет на стол, попыталась изъять сосуд из крепко сжимающих его пальцев. Втянула воздух носом, скривилась. - И по какому поводу гуляем? Конечно же, меня попытались выгнать. И, конечно же, я осталась, сообщив, что буду сидеть здесь в роли препятствия нарушениям правил данного учебного заведения, гласящим: 'алкоголю в сиих стенах не место!' И вообще, как я могу удалиться, если хорошему человеку паршиво? - Паршиво, - кивнула Анита, падая в кожаное кресло. То возмущенно скрипнуло, протестуя против такого жестокого с собою обращения, и повернулось на несколько сантиметров вправо, явив мне печально склонённый профиль подруги. - Не хочу лезть в душу, - присела на обыкновенный стул я, складывая ладони на краю столешницы, -, но если есть желание, можешь выговориться. Я - могила. По крайней мере обсуждать твои проблемы мне явно не с кем. Несколько секунд собеседница молчала, барабаня пальцами по подлокотнику. - Показывай, что принесла, - махнула рукой наконец. - И завари мне чаю, пожалуй. Тогда и поговорим. Кивнув, я послушно углубилась в недра тёмного шкафа, перебирая баночки и коробочки - целую коллекцию разнообразных напитков, к которым Анита имела известную слабость. - Давно ты с Ли связывалась? - обратилась женщина к моей спине, в очередной раз скрипнув своим директорским креслом. Щёлкнув кнопкой электрочайника, я застыла, вращая в пальцах серебристую ложечку. Жизнь в консерватории увлекла настолько, что к телефону я прикасалась от силы пару раз в неделю и то лишь для того, чтобы сбросить короткое сообщение маме и Льюисам. На большее сил и времени, увы, не хватало. - Недели две назад, - заключила наконец, и вздохнула покаянно. - Просто некогда было. - Концерты, - вздохнула женщина, и тотчас махнула кистью руки: - мне без сахара, Крист. Кивнув, я перетащила на стол две белоснежные чашки, на боках которых пухленькие ангелочки, похожие на перекормленных карапузов, терзали золотые лиры. - Круассаны шоколадные, - объявила торжественно, разворачивая еще теплую выпечку. - Тебе понравится. - Да уж, - невпопад вздохнула Анита. - Я слышала много хороших слов о твоих последних концертах. Растёшь, как на дрожжах. Я начинаю радоваться, что приняла тебя без должной подготовки. - Спасибо, - опустила голову я. - До хорошего уровня мне еще очень далеко. - Не скажи. - Взяв круассан двумя пальцами, женщина принялась осматривать золотистые бока. - Сейчас ты хорошая пародистка. Знаешь, что недавно один любитель спутал тебя с моей сестрой? Хмыкнув, я сделала небольшой глоток. Не удивительно, в общем-то. Получив возможность самостоятельно выбирать себе репертуар, я, конечно же, отвела душу, перепев всё, что только можно, из композиций любимой группы. Да и, что душой кривить, беззастенчиво пользовалась чудесным сходством с Ли, подчёркивая оное то одеждой, то макияжем. - Бывает. - И улыбнулась. - Бедняга. Он-то, поди, обрадовался. - Думаю да. Но не об этом речь. Я сейчас подумала о том, что ты вполне сможешь мне помочь. - И замолчала, глядя в глубины чашки. - Как думаешь, недельный гастрольный тур потянуть сможешь? Теперь уже я окунула взгляд в чай. Лампа отбрасывала косой блик, от малейшего движения покрывавшийся мелкой рябью. - Не знаю даже, - качнула головой наконец. - Да и какой мне тур? - По соединённым штатам, - широко улыбнулась собеседница, и тут же стала серьёзной: - Ли, - отвела взгляд, будто бы не зная, как сказать: - приболела, - произнесла тихо. - Перед началом очень серьёзных гастролей, в организацию которых вложено много сил и средств. Продюсеры недовольны, принимающая сторона, конечно же, тоже. И слишком накладно всё отменять. Несколько секунд я тупо пялилась в пространство, баюкая в ладони последний круассан. - И, - начала, буквально ощущая какую-то недосказанность, - ты хочешь, чтобы её заменила я? - А у меня есть выбор? - выгнула бровь директор, отставляя в сторону опустевшую чашку. - Если сильно захочешь, ты с этим справишься. Мы не останемся в долгу. Найдём, чем отплатить. Сейчас же необходимо срочно найти выход из сложившегося положения. Завтра вечером всё должно быть известно. Я молчала несколько минут, обдумывая услышанное и щипая себя за покрасневшее запястье. Нет. Нет. Такое просто не может быть реальностью. Абсурд, бред. Как я, девчонка из села, могу помочь? Разве кто-то поверит неумелой пародии? Ли неповторима. Я - дочь доярки и тракториста, не имею права даже помышлять о попытке её заменить. Но вот, напротив меня сидит Анита. И, если просит о таком, значит верит в то, что это возможно? Откажусь сейчас, и никогда себе этого не прощу. По ночам просыпаться буду, коря за трусость. Мол, как могла упустить такой шанс? - Ладно, - решившись, нарушила повисшую тишину. - Только я хочу знать всё. С самого начала. Что произошло с твоей сестрой? Теперь отвернулась Анита. Сгребла чашки, подняла ладонь, будто бы собираясь щёлкнуть пальцами и, пробормотав под нос что-то явно ругательное, покинула кабинет. - Хорошо, - произнесла по возвращении и, тщательно протерев посуду, водрузила на законное место, к оркестру других перекормленных херувимов. - Слушай. - У многих людей есть свои вредные привычки, - говорила Анита, аккуратно складывая попавшийся под руку лист. - И, к сожалению, Ли - одна из таких.. Её в своё время жизнь потрепала. На самом деле мы с ней даже не сводные сёстры, а очень-очень далёкие родственницы. Сестрой я её назвала, когда забрала под своё крыло. У неё были не самые лучшие отношения с семьёй. Но всё равно известие о том, что родители погибли от рук... преступников, загнало девочку в долгую депрессию. Она сбежала и жила на улице. С беспризорниками. Сначала успокаивалась алкоголем, а потом... - Поднявшись с места, женщина подошла к окну, вглядываясь в вечернюю синь. - А потом подсела на иглу, - закончила резко, как топором бухнула и, сложив руки на груди, повернулась ко мне. - Лечим её лечим, но стресс - и она снова срывается, что ты с ней не делай. Привычки детства искоренить очень сложно. - Значит, - побарабанив пальцами по столу, я схватила опустевший пакет, желая занять руки, - если коротко, солистка 'Fallen Angel' - наркоманка. - И вздохнула, глядя на то, как коричневая пергаментная бумага превращается в измятое чёрт знает что. - Да уж. �