Госпожа Неудача Полёт в Жизнь (СИ)

тель мочить не станет!

- Ты не павлиниха, - застонала я. - Ты - монстр.

- Ага-ага, - хихикнула собеседница, - Кузнечик-мутант с начёсом.

- Слушай, мутант, - вздохнула я, - может пойдёшь вредить в другое место?

Устремив на меня взор вчера еще карих, а сегодня спрятавшихся за ярко-красными линзами глаз, девушка склонила голову набок, хмыкнула, вздохнула, почесала ухо. Выдала, наконец, почти серьёзно:

- Ладно, рассказывай, что у тебя стряслось. - И через полчаса, просмотрев фото и послушав пару детских историй, - ну вот всё равно не дело это. Пошли, что ли, рыжую доставать? Какая-то она странная в последнее время.

Ну мы и отправились.

Анжелина сидела спиной к двери, сосредоточенно набивая что-то на клавиатуре компьютера.

- О, - восхитилась Джен, - И эта в руках прогресса! Ну что ж за дела такие? - И совсем другим тоном, заглядывая за плече напрягшейся рыжей. - Ой, а кто это? Кра-асивый.

Резко развернувшись к нарушительнице покоя, Анжелас сощурила голубые глаза.

- А стучаться тебя не учили?!

- А надо? - хихикнула Джен, сделав вид, что не замечает недовольства сестры. Обычно ей такие штучки с рук сходили, да и тайн у нас друг от друга не было, ибо вместе держаться привыкли, но сейчас Анжелина хлопнула ладонью по столу.

- К твоему сведению, надо, - надвинулась на замолкшую сестру. - И да, еще, усвой, пожалуйста, на будущее: засовывать свой размалёванный нос в чужие дела чревато последствиями!

И распахнула дверь, приглашающим жестом советуя настырной Джен удалиться восвояси.

Я было тоже собиралась поступить разумно, да только любопытство подвело.

Кем таким экстраординарным могла любоваться Рыжая, если он нашей даме с безуминкой приглянулся? Павлином, что ли?

Оказалось, не птичкой, а вполне себе милым молодым человеком с внимательными каре-зелёными глазами и открытой улыбкой профессионального актёра.

Выскальзывая в коридор, я снова бросила прощальный взгляд на полускрытое спиной Анжелины лицо. Что-то кольнуло в самой глубине сознания. Может, интуиция, может, еще что, но захотелось взять сестру в оцепление для того, чтобы вытащить всё, что она с какого-то перепугу начала скрывать. Что за отсутствие доверия? Ведь и обидеться можем.

Весна быстро вступала в права. Всё чаще небо радовало синевой, а солнце жаркими лучами. Сбросив тёплые куртки, мы обзавелись лёгкими пиджаками и кофточками. Джен снова поменяла цвет, превратившись в нежно-бирюзовую красавицу с накладными клыками (видимо, боялась на фоне просыпающейся природы потеряться, вот и перекрасилась). В общем, всё жило, менялось и радовало глаз. Вот только всё больше отдалялась Анжелина. Часто запиралась в комнате, говорила с кем-то, а потом убегала из дома, одурачив охрану или вовсе забыв предупредить всех. Пару раз возвращалась в слезах, которые умело прятала, натягивая на лицо вымученную улыбку. Самым страшным было то, что, казалось, кроме меня никого постигшие рыжую изменения не волнуют. Никто не совался в её личные дела. Я же, попытавшись, получила отпор. И решила: будь, что будет, но, что происходит с сестрой, выясню, пусть даже придётся изображать из себя Шерлока Холмса в засаде. Вот только Джен не возьму. Всё равно её теперь в кустах видно будет.

***

И, как всегда, не без неожиданностей.

Утро дня, выбранного мною для свершений, началось с нечеловеческого визга на весь дом. Это в путешествие по чужим угодьям снова отправился скелет, ласково поименованный мною Васей. Почему так, сестрички Льюис так и не поняли, но идею радостно поддержали, так что Вася прижился, и теперь с завидной регулярностью оказывался везде, где можно и нельзя, в роли прекрасного тонизирующего средства.

Так вот, сегодня оказался Вася на кухне. Причём не где-нибудь, а под столом, откуда и вывалился Линде на радость, рассыпавшись от удара на интересные составляющие. Конечно, о проделках дочерей женщина знала. Но могла ли она подумать, что в четыре утра на ноги череп выкатится? Ведь сны досматривала, и лишь сока выпить захотела. А тут...

В общем, в школу шли мы, разрывая рты от непрерывного зевания. Только неутомимая Джен лучилась позитивом, встряхивая шевелюрой перед моими слипающимися глазами, цитируя перевод незабвенного Пушкина:

- Мороз и солнце, день чудесный! А ты всё дремлешь, друг прелестный! - К сожалению, этим её познания шедевров Русской литературы и ограничивались, так что сестрица переходила на язык жестов, встряхивая меня за плечи: - проснитесь, леди, ваша остановка!

- Какая остановка, Джен? - бурчала я, щурясь на яркое светило.

- А какая хочешь, - махала рукой та, понимая, что так просто мне из мира грёз не вырваться.

Окончательно проснулась я лишь к ленчу.

Анжелас, обычно сидевшая рядом со мной, разместилась где-то сзади, и старательно отлынивала, косясь в телефон. По звонку же смела со стола вещи и, забросив сумку на плечо, бросилась вон из класса. Выждав несколько секунд, я тоже хлопнула дверью. Теперь-то я узнаю причину твоей нервозности, рыжая!

***

Вот скажите, вам когда-либо доводилось угонять чужой транспорт? Нет? А вот мне да. И сейчас, из кустов наблюдая за тем, как рыжая садится в чёрное такси, я тихо материлась себе под нос, пытаясь разобраться с чужим велосипедом, примериваясь к неудобному седлу.

'Ну что я творю? Может, не соваться? Пусть всё идёт, как идёт?' - промелькнула в голове здравая мысль, вот только машина сорвалась с места, и мне стало не до размышлизмов.

Наверное, если бы не пробки, я бы её потеряла, ведь, в самом деле, как бы круты вы ни были, невозможно угнаться за чадом прогресса, вращая две педали двухколёсного друга, спёртого со школьного двора. А я просто семнадцатилетняя девушка. Не супермен, ни рейнджер какой. Так, в самом деле, куда лезу?

Но отступать не хотелось. Любопытство требовало дозы нового и интересного, тело ругалось и кричало, что ему необходим отдых, а далеко впереди терялся бампер тёмной машины, будто бы нарочно пытавшейся затеряться в бесконечном потоке других железных красавиц.

Но я её таки догнала. С горящими мышцами, зайчиками в глазах и шумом в ушах, но догнала. И даже не попалась на глаза покинувшей салон сестре, что можно было тоже считать невероятным везением лимит которого, к величайшему сожалению, для меня в тот день был исчерпан. Вот только, не зная сего прискорбного факта, я бодро потрусила вслед за рыжей, постепенно входя во вкус нового приключения.

Постепенно удаляясь от городской суеты, Анжелина углублялась в тихий сквер, оставляя за спиной бесконечный гомон спешащих по своим делам людей, гудки проезжающих машин, шуршащих шинами о гладкий асфальт; и плач расстроенных чем-то детей. Ветер носился в кронах деревьев, трепал волосы, неся с собой свежесть и прохладу. А рыжая шла, ломая пальцы, и часто оглядывалась, из-за чего мне приходилось шарахаться в кусты, рискуя сломать что-то, кроме несчастных веток. Эх, а кто-то сейчас в школе хромосомы скрещивает да задачки решает. И чего мне за партой не сиделось?

Отвлёкшись, едва не пропустила момент сестричкиной бдительности, за что поплатилась исцарапанным носом и сорвавшимся с языка тихим... ой, не стоит этого печатать, ибо русский мат - речь нелитературная.

Небольшая площадка с крохотным, старым фонтаном, вынырнула неожиданно, равно как и знакомый мне по фото мужчина, расслабленно застывший у невысокого парапета и наблюдающий за невысокими струями воды, вырывающимися из металлических факелов, рассмотреть которые лично у меня не вышло.

Вот странность: живя в огромном, полном прогресса городе, даже не думаешь о том, что где-то в его глубинах прячутся вот такие тайны, забытые и тихие, но от этого лишь еще более притягательные. Их хочется отыскать, а, найдя, сохранить секрет лишь для себя, чтобы иногда приходить и, опустив ладонь в мутноватую воду, разделить одиночество с чем-то вечным и молчаливым.

Но сейчас одинока я не была, а посему, расположившись за кипарисом, застыла, изображая из себя оперативника перед захватом. Вот интересно, а что я буду делать, если и впрямь окажется, что нужна моя помощь? Заору: 'руки верх!' - размахивая дамской сумочкой? Или с кулаками пойду?

Но здравая мысля, пришедшая, разумеется, опосля, канула в туне, ибо, тихо подойдя со спины, Анжелас уткнулась носом в молчаливую тёмную спину. И что в ней нашла, спрашивается? Спина, как спина. Ничего хорошего.

- Привет? - проговорила та, исчезая из поля зрения и являя привлекательный лик с дежурной белозубой улыбкой. - Скучала?

И началось: телячьи нежности, амурные беседы... мне же в нос постоянно лезла противная туя, хотелось чихать, чесаться и ругаться. Голубки же ворковали, так их. Ну свалите, люди, куда-нибудь, ибо скоро в столбик превращусь. И... неловко как-то так бесцеремонно подглядывать. Хочется уйти. Или просто закрыть глаза вместе с ушами. Вот зачем полезла в чужую личную жизнь, спрашивается? Но делать нечего. Стою, глядю, беседы слушаю. Конспектировать, что ли?

Вот сейчас, к примеру, господа влюблённые, обнявшись так, будто бы боялись, что кого-то ветром снесёт, присели на край того самого фонтана, замолчали на пару минут.

- Я устала, Ник, - произнесла наконец Анжелина, отлипнув от задрапированного чёрной тканью плеча.

- От чего? - выгнул бровь мужчина, ласково поправляя рыжие кудряшки.

- От того, что мы прячемся, скрываемся, как нашкодившие подростки.

- А ты кто? Взрослая? - округлив глаза, мужчина коснулся пальцем кончика вздёрнутого носа Анжелины, склонил голову, считая почти незаметные веснушки. - Доживи до выпускного сначала.

- Да отец и после него тебя не примет. - Опустив голову, сестра вздохнула. - Конкуренция чёртова. И то, что ты старше, папа тоже не оценит. Что нам делать, ник?

Несколько секунд мужчина размышлял. Поднялся, принявшись ходить из стороны в сторону. Я стояла за кипарисом, продолжая нюхать флору и мечтать о хромосомах в далёкой позабытой школе.

- Знаешь, малыш, - наконец заговорил он, - в бизнесе часто бывает так, что последнее слово остаётся за тем, в чьих руках большие средства или же то, что может послужить хорошую службу. К примеру, важные наработки, карты, документы, планы, договора с партнёрами и так далее. Сейчас твой отец располагает большим, чем моя компания, но это можно исправить. Ведь у меня есть ты.

- Что... что ты имеешь в виду?

Поднявшись, Анжелина нервно провела ладонями по тёмно-синим джинсам.

- Принеси мне тёмно-синюю папку из сейфа своего отца.

- Ник, я...

- Принеси. Мне. Документы!

- Что ты? ... - моргнув, девушка застыла.

- Малыш. Прости. Ты просто не понимаешь. Да, это сложно, но если в моих руках будет то, что важно Джорджу Льюис, я заставлю его согласиться на что угодно.

- Ты всегда мне об этом говоришь! - Отскочив от протянутых рук, Анжелина отвернулась. - Неужели тебе так важны эти документы? Ты хочешь использовать меня? Я не знаю, кому верить! Не знаю, что тебе нужно! Может, пусть всё остаётся так, как есть?

- А что дальше? - ласково опустив ладони на вздрагивающие плечи, мужчина ткнулся носом в рыжие волосы. - Это не будет продолжаться вечно. Притащи документы, и Льюис запляшет под мою волынку.

- Нет. Нет и еще раз нет!

- Мне нужно то, что важно для него, Анжелина. Это твоё последнее решение? - говоря, Ник теснее прижал к себе девушку. Рука метнулась под куртку.

- Что ты? - дёрнулась девушка, но рот ей заткнула светлая тряпка и, вздохнув несколько раз, Анжелина обмякла. А я слетела с катушек.

Дальше, знаю, действовала, как наивный, глупый ребёнок и потом, прокручивая в голове произошедшее, не раз думала:, а что, если бы. Вот только в тот знаменательный момент ум, видимо, отправился на заслуженный отдых, а посему, выскочив из укрытия, я, как истинная идиотка, бросилась к сестре.

- Что вы творите?!

- Приёмыш! - дёрнулся господин конкурент, бросая Анжелину в отключке.

- Кристина, к вашему сведению. И я всё еще под отцовской охраной точно так же, как и моя сестра, а вы...

Но закончить обличительную тираду не смогла.

- И далеко ли твоя охрана, девочка? В картишки где-то перекидывается? - расцвёл Ник, вынимая из внутреннего кармана нечто тёмное. - Успеют ли они, если я сделаю так?

И ведь сделал.

Застыв, как в страшном сне, я широко распахнутыми глазами смотрела в дуло направленного на меня пистолета. Тишину разорвал выстрел. Дёрнувшись, я попыталась упасть, как-то спастись, но плечо обожгло невероятной болью.

С ужасом я наблюдала за тем, как расползается алое пятно, как качается мир... издалека слышала свой крик, краем глаза замечала, как мужчина снова поднимает руку...

И последнее, что успела сделать, прежде чем темнота накрыла спасительным плащом, это нажать на клавишу экстренной связи, отправляя сигнал СОС нанятой отцом охране.

Боже, а я ведь так любила жизнь.

Глава четвёртая

Наша жизнь похожа на зебру: любые неприятности обязательно сменяются светлой полосой, а в тоннеле тотального невезения найдётся хоть крохотная яркая искорка надежды.

Вот так и в массе моих неприятностей проявилась слегка насмешливая улыбка фортуны, что, решившись, передумала прерывать едва начавшуюся жизнь.

Так и вышло, что, почти через неделю я очнулась в больнице Лос-Анджелеса. Вполне себе живая, но, к сожалению, не совсем целая, как мне бы того хотелось.

История, в которую влезла по наивности, вышла мне боком. А, точнее, пулей в бок, к счастью не задевшей жизненно важных органов. Вообще, искала я малости: приключений да немножечко адреналина. На деле же разворошила настоящий гадючник, вскрыв смердящий нарыв, долгие годы мешавший семейству Льюис спокойно вести свои дела. Нарывом этим оказалась конкурирующая фирма.

Выслушивая всё от начала до конца, я поражалась человеческой изощренности и тому, на что некоторые готовы пойти ради денег, власти и положения. Жестокость и хладнокровие задели что-то, показав: мир не так прекрасен, как мне казалось. Он куда хуже.

Вот так и наивная Анжелина поверила в любовь. И едва не подвела отца, вынеся нужные псевдо ухажеру бумаги. Да и сама бы погибла скорее всего. Концы в воду. А Джордж пойдёт на что угодно, лишь бы спасти младшую дочь. Глотки перегрызёт, на голую стену влезет, и даже дело всей жизни отдаст.

Сыграно было безупречно. Продумано, впрочем, тоже. Единственным лишним элементом, внезапно влезшим в чудесную картинку, оказалась проклятущая русская девчонка, Кристина Малахова.

Кабы не моё любопытство, высунувшее хитрую мордочку, всё бы закончилось иначе. А кабы не везение, Джен бы, наверное, впервые в своей жизни, обрядилась в чёрный. Хотя, кто её знает. Вдруг у этой безумной пеструхи и траур какой-нибудь ядовито-зелёный?

***

А за больничными окнами вовсю цвела весна. Люди жили, время бежало, каждый занимался чем-то сравнительно полезным, и лишь я отлёживала бока в одиночной палате, медленно, но верно загибаясь от банальной скуки. Хотелось действовать, делать что-то, ходить в школу, в конце концов, ведь на носу экзамены, выпускной..., но нет же! Эх...

Лишь в середине мая я смогла перебраться домой. Да и то, под кучу расписок и постоянный надзор. Зато подтягивать учебу стало куда легче, и это радовало, как ничто другое.

Изложив, кстати, картину со мною происшедшего, я так и не соизволила поведать о самом главном, на мой взгляд. А точнее, об Анжелас, семье и родной маме. До последней, к величайшей радости, ничего не дошло, и за то, что дорогой человек не волновался, Льюисам я была действительно благодарна. Но благодарность эта не могла сравниться с той, что читалась в глазах Линды и Джорджа в тот день, когда я впервые очнулась и, распахнув глаза, спросила: 'где сестра'?

Рыжей тоже оказалось несладко. По уши влюбившись, за розовыми бантиками и ванильными обещаниями она не сумела разглядеть фальши, почувствовать притворства и ощутить мерзкий дух разлившейся вокруг лжи. Паутиной она облепила девушку, запутав и сбив с толку, а посему, придя в себя, она не сразу смогла поверить. И принять тоже. Лишь сейчас, наконец, в голубые глаза вернулись былые искорки, а чело прояснилось, как небо после дождя.

То, что произошло, сплотило нас. Люди, что были для меня просто семьёй, принявшей девушку на обучение, стали дорогими. И уже не казалось странным слышать 'Дочка'. И слово 'мама' не выглядело предательством. Хотя, быть может, вам это покажется странным.

***

Школа-школа, время без забот,
Школа-школа, дом ты мой и храм.
Как же сложно делать шаг вперёд,
К новым, нераскрытым берегам.

Как же страшно в омут с головой.
Вот бы вновь под крылышко твоё.
Не хочу прощаться я с тобой,
Детство беззаботное моё.

Школа-школа... прозвенит звонок.
Мой... последний, но как в первый раз.
Скоро сеть извилистых дорог
Разведёт с тобою, школа, нас.

И, зайдя за первый поворот,
Я не удержусь. Я брошу взгляд.
Школа-школа, детства хоровод,
Может быть, возьмёшь меня назад?

***

Вот только, несмотря на всё, назад меня не взяли, а посему, чинно выдержав всё, что полагалось, в один прекрасный день я вдруг абсолютно неожиданно поняла: детство осталось позади. Теперь я стала взрослой. И первые мгновения в мыслях замельтешила странная растерянность. Что делать? Куда дальше? Мир огромен! Наверное, так бывает со всеми, даже если судьба предрешена. И я для себя всё продумала. Но случай решил иначе.

***

С детства у меня было увлечение. Меня всегда тянула музыка. Часами я могла мурлыкать под нос, или же перебирать струны отцовской расстроенной гитары, самостоятельно пытаясь превратить бренчание в красивые аккорды и переборы. Вот только занятия в музыкальной школе оказались не по карману моей семье, так что выбрали меньшее из двух зол.

Продираясь сквозь Английскую грамматику, я была уверена: это моё, но сейчас, полностью освоив язык и говоря на нём с той же лёгкостью, как и на родном Русском, я внезапно осознала, что мне мало. Я не хочу вечно работать переводчиком, не хочу возвращаться в Москву..Музыка влекла, звала, манила... Но что я могла поделать? На продуманной мамой дорожке у меня есть все шансы, прочная база заложена в США и дома. А бросаться с головой в то, к чему даже не готовилась? Невозможно. Посему продолжу петь в ванной, самообразовываясь, насколько получится. И буду готовиться к поступлению. И своему восемнадцатилетию, кстати, тоже.

***

- Ну, сестрица, чего натягивать через три дня на себя будешь? - распахнула дверь моей комнаты Джен одной из своих длинных стройных ножек.

- Кожу верблюда* на твою пёструю голову, - выдернула наушники я. - Можно?

- Э-э-э? - округлила ярко подведённые глаза явно не понявшая о чём речь сестрёнка. - Зачем?

- Забей, махнула рукой я. А насчёт твоего вопроса я не заморачиваюсь. Хоть в полотенце заворачивайте.

- А что? - плюхнулась на мою кровать Джен и, покрутив в руках плеер, натянула наушники. - Экстравагантно, но круто! - поболтала ногой в воздухе, мурлыча что-то про 'I fly into the wind.', заключила наконец, снова подскакивая: - 'Fallen Angel', да? Прикольные ребята!

Я схватилась сердце. За пять секунд пребывания в моей комнате Джен успела поставить с ног на голову всё. И за это я так её люблю. А ребята конечно прикольные. Рок группа с прекрасными музыкантами и вокалисткой, пред которой я преклонялась последние пару лет.

- Ты, кстати, в курсе, что они на днях здесь серию концертов давать будут? - снова сотрясла воздух сестрица, уже крутясь перед моим зеркалом с расчёской в загребущих руках.

Я вздохнула.

- В курсе, конечно.

Вот только перспектива хоть раз попасть на концерт не светила и не отсвечивала, так что приходилось мне мирно обниматься с плеером. И тот отняли, вытащив мою скромную персону на рандеву по славному городу Лос-Анджелесу. Искать наряд для предстоящего дня рождения и попутно трепать нервы работникам бутиков, Линде и всем, кто посмеет оказаться в радиусе поражения.

***

К вечеру даже неутомимая Джен валилась с ног, а я чувствовала себя так, будто бы могла скушать целого слона вместе с местами его обитания;, а посему, переступив порог дома, с распростёртыми объятиями бросилась к самому лучшему, любимому и незаменимому... холодильнику.

- А вот знаешь, о чём я думаю? - прочавкала Джен, засунув в рот половину сэндвича разом.

- А ты умеешь думать? - удивилась я. - Вот не ожидала!

- Прикинь, - махнула огрызком фаст-фуда сестрица. - Так вот. Не открыть ли нам купальный сезон?

- В восемь вечера?

Покрутив пальцем у веска, я отпила немного колы.

- А что? - донёсся с лестницы голос Анжелас, - рыжик в теме!

***

Удивительно, но даже в никогда не засыпающем до конца Лос-Анджелесе можно найти абсолютно безлюдные места. Нужно только либо сильно стараться, либо быть крайне богатой личностью для того, чтобы иметь в своём распоряжении некий кусочек пляжа личного пользования, дабы всегда быть в уверенности: даже если тебя принесёт в разгар самой горячей курортной поры, ты сможешь отдохнуть на личной территории, что будет явно больше носового платка. И, кстати, плавать будешь в океане, а не в окружающих тебя туристах.

Вот именно на такой арендованный участок мы и приехали, прихватив с собой калорийный ужин, купальники и желание подурачиться в своё удовольствие.

Всё-таки в жизни богачей есть свои преимущества. К примеру, вот такие, ведь делай, что захочешь, хоть голышом пляши, а никто ничего тебе не скажет. Свобода! Ну, и презренный металл, конечно.

Тихие волны мягко ластились к ногам, обнимая их всё выше и выше. Вода в океане была еще холодна, так что каждый шаг я делала с опаской, желая оглянуться назад, на тёплый берег с текстом: 'да ну его, это купание'. Вот только впереди уже воодушевлённо плескалась госпожа пеструшка, так что я старательно уговаривала себя: 'еще немножечко, и станет легче. Еще чуть-чуть'.

И вправду, пред собой я была честна. Вскоре тело свыклось с новыми условиями, так что я мирно себе плавала вокруг синенькой и стучащей зубами Анжелины.

- Ха-ха-хах-холодно, - продрожала она, обнимая себя за плечи и пятясь от нас подальше. - Я д-д-д-дом-ой.

- Еще чего, - перекрыла пути к отступлению Джен. - Подвигайся, сестрёнка! Движение спасёт мир!

- Д-д-д-двигаюсь, - вздрогнула рыжая. Из всех нас она была самой теплолюбивой, так что, съёжившись, отбивала зубами ритмы дальнего востока, смотря на нас жалобными голубыми глазами. - Вот з-з-за-б-болею с вами!

- Не дадим, - дружно заключили мы.

И начались лошадиные скачки на выживание в процессе которых я выяснила следующее: Первое - мы, Русские, злобный народ. И второе - рыжие еще злее. Особенно если войдут во вкус и скооперируются с пёстрыми!

Вот так мы и гонялись друг за другом почти у самого берега, размахивая руками, брызгаясь и абсолютно забыв о пролетающем быстрокрылой птицей времени. И не дрожала осиновым листом Анжелина, и я выбросила из головы всё, отдавшись погони за пёстрой нахалкой, что несколько секунд назад совершила ну вовсе нереальное непотребство.

- Отдай верх купальника, Сволочь пёстрая! - орала я, пытаясь прикрыть свою гордость руками. Скажу честно, тут приходилось делать выбор между смущением и желанием придушить названную сестру.

- А ты догони! - хихикнула Джен, и тут же запнулась, - ох...

Подивившись изумлённым ноткам в её голосе, я осмотрелась, и забыла, как дышать.

Он сидел на краю деревянного настила, с которого мы любили прыгать в далёкие океанские глубины. Высокий, статный, с сильными плечами и руками, он просто смотрел на меня. И, подняв взгляд, я утонула в невероятно голубых омутах его прекрасных глаз.

И Джен со спёртым купальником, и то, что вид у меня совсем непристойный - всё это на мгновение перестало быть важным, отойдя на задний план. Но лишь на мгновение.

Верещала я громко. И краснела, а еще ругалась, с позором убегая прочь от поразившего меня в самое сердце человека. Прочь от своего позора, что-то гневно вопрошающих сестёр и безумно притягательных глаз, что еще долго приходили ко мне во снах, тревожа память и мысли. От глаз, которые я так и не смогу забыть.

Примечания:

*Шири или верблюжья шапочка* - одна из казней, применяемых к рабам, на обритые головы которых натягивали кожу только что убитого верблюда.

*I fly into the wind.* - Я лечу против ветра.

*'Fallen Angel'* - 'падший ангел'. Коллектив выдуман авторами.

Глава пятая

Нет ничего лучше дня рождения. Особенно в огромной, любящей семье. Но только не в том случае, когда это семейство едва ли не половина соединённых штатов знает, ибо сие налагает определённые обязательства. К примеру, устраивать торжества невероятного масштаба. Со всеми вытекающими, конечно. Вот так и выходит, что из счастливого именинника, несчастный превращается в виновника и, до купы, главное блюдо на огромном пире жизни.

Заветного второго июня ожидала я, как выхода на плаху или знакомства с гильотиной. Кому что нравится. Лишь неугомонные сестрички радовались жизни и, зажимаясь в тёмных углах, прикладывали пальцы к губам, шепчась. Интересно, у них действительно всё в порядке, или настолько пагубно моё избиение после пляжа повлияло?

Но, спустя три примерки, беготню, массу возражений с моей стороны и вздохов названных родителей, этот день всё-таки посмел настать. А с ним мне стукнуло восемнадцать. Именно стукнуло, ибо проснуться я должна была в окружении цветов, шаров и с огромным поздравлением над растрёпанной, лохматой с ночи головой. Вот только, к сожалению, всё пошло не по плану. Так что ровно в четыре утра нервно ржущая именинница, слегка ударенная уроненным ватманом и присыпанная помятыми розочками, ошеломлённо хлопала слипающимися глазами, пытаясь осознать: это шутка, покушение или всё-таки начало праздника?

Собирались долго и со вкусом. Сначала одевались, ища необходимое в самых неожиданных местах, потом, бегая по всему дому, пытались создать более-менее пристойный макияж и, наконец, выдвинулись, слаженно уговаривая Джен одеться хоть немного скромнее. Хлопнув синими ресницами, та лишь пожала плечами. А кому не нравится, мол, пусть не смотрят. Лично я довольна и так. Нам осталось лишь смириться, слаженной гурьбой втискиваясь в припаркованное на обочине авто.

***

В каждом доме - своя традиция. В каждой семье - свой порядок. У меня, к примеру, отмечать дни рождения было не принято. То отец-дальнобойщик на выезде, то просто средства не позволяют. Но редкие праздники еще в детстве становились самым настоящим шоком. Приятным, смею заметить. То же, что устроили Льюисы, больше походило на катаклизм вселенского масштаба, столько шума, света и гостей умудрилось разместиться на одной единственной набережной.

Честно признаюсь, поначалу я растерялась. Застыла соляным столпом, не зная, что делать, куда смотреть и с кем знакомиться. Вот только человек - такая сволочь, которая может привыкнуть ко всему, так что достаточно быстро адаптировавшись, я активно влилась в праздничное чёрт знает что.

***

Я выпущу цветастый фейерверк,
Чтоб мир узнал, чтоб небо заиграло,
И в океан хоть пара звёзд упала.
И снова вверх. И снова к небу... Вверх!

Я буду петь, смеяться и шутить.
Такой один судьба подарит вечер,
А мне ей отплатить, по сути, нечем.
Лишь только жить, гулять и счастье пить.

***

Медленно, неторопливо, словно огромный сгусток алого пламени, опускалось за горизонт уставшее от торжества солнце. Что ему, небесному светилу, до нас? Что ему до прыжков с пирса и огромного торта с восемнадцатью свечами? Что ему до взявшей Эвелин на 'слабо' Джен, теперь пытающейся откачать упившуюся двоюродную сестру? Конечно же, солнцу всё равно. И пусть отдыхает. А мы... Мы продолжим кутить и балагурить, как в последний раз.

Я не знала, что подготовили мне сестрёнки. Даже не могла подумать, что в их сумасбродные головы постучится подобная идея, но, тем не менее, застыла истуканом, услышав эту музыку.

- Вы? Для меня? Заказали концерт 'Fallen Angel'? - трясла девчонок в уголочке я, не умея передать свой восторг чем-либо более нормальным.

- Ну, - закатила глаза Анжелас, выпутываясь из объятий именинницы. - Что могло быть проще?

- И вправду, - хмыкнула я, - что?

Нет, действительно, надеялась ли ты, Кристина Малахова, что когда-либо будешь жить так? Пусть не долго, но. Полагала ли ты, что кто-то, кроме надёжной Катерины, сможет полюбить тебя, как друга? Что станет заботиться, придумывать что-то, забивать собственную голову просто так, без заднего умысла и всяких 'будешь должна'?

' И, срывая голоса, мы ворвёмся в небеса,
Опрокидывая стены, мир бросая этот бренный.
Без начала и конца - путь распахнут в небеса'.

Забыв и о времени, и о том, что еще час назад валилась с ног, бешенной белочкой скакала я у сцены, разрывая горло любимыми песнями. Как самый обыкновенный тинэйджер, впервые попавший на рок-концерт кумира. Хотя, ведь так оно, по сути, и было.

Восторг пьянил не хуже любого коктейля, и, влекомая безумными девчонками, я внезапно осознала, что меня, ошалевшую, растрёпанную, с покосившейся причёской и горящими глазами, вытаскивают туда, на возвышенность, к ребятам, закончившим последний из шедевров.

- Ну, смелее, Криста!

Автографы получала в полубессознательном состоянии. А еще вблизи оглядывала любимых исполнителей.

Самые разнокалиберные ребята: был тут и лысый, как колено, парень с тонкими усиками над верхней губой, и знойный блондин, вращающий в пальцах барабанную палочку, и вполне себе представительный мужчина с пронзительными голубыми глазами. Но матриархата никто не отменял, так что во главе коллектива стояла хрупкая, изящная девушка с длинными волосами цвета молочного шоколада, и задумчиво смотрела в моё лицо зелёными, словно весенняя травка, глазами.

- Найдётся, чем горло промочить? - осведомилась она наконец приятным меццо. Улыбнулась светло. - Звёзды тоже устают!

***

Я продрыхла почти десять часов, ибо до этого не спала больше суток!

Минувший праздник оставил после себя россыпь цветных воспоминаний. Ярких, как новогодний фейерверк.

Чего я ждала от дня своего рождения? Да, наверное, ничего особенного. Вот только на прикроватном столике лежит раскрытый блокнот с вереницей росписей, в гостиной - нераспечатанная посылка из далёкой Москвы - подарок мамы, а контакты мобильного пополнились (подумать страшно) номером Ли Девидсон. Я же, заурядная Москвичка, приглашена на вечеринку 'Fallen Angel', где точно буду!

Первое время я робела, не зная, о чём говорить и что делать. Да и, наверное, сама Ли не снизошла бы до дружеского общения, кабы ни странный факт, тотчас же бросившийся в глаза не только моим сестрицам, но и подуставшему коллективу. Мы с девушкой оказались удивительно похожи. Фигура и осанка, постав головы, прищур зелёных глаз и, наконец, голос.

Поговорили, порылись в родословных, вздохнули, продлили концерт парой дуэтов и, ударив по рукам, заключили: есть - хорошо. А причины оставим тем, кому действительно интересно!

Вот так и вышло, что следующий месяц я всё больше и больше вливалась в коллектив 'Fallen Angel'. И, признаюсь честно, то, что чудилось дивной сказкой, оказалось непосильным трудом. Ребята выбивались из сил на репетициях, корпели над нотами и валились с ног после интервью.

А мы, фанаты, еще чего-то от них требуем.

Да чтоб им так отдыхалось, как вы работаете, люди!

Вот только, несмотря на всё хорошее, в душе моей поселилась странная грусть. Всего какой-то шаг отделял меня от мечты, которая тем не менее оставалась столь же далёкой, как и раньше. Ты, Кристина Малахова, станешь переводчиком. В том твоя судьба. И не заглядывайся, не облизывайся на шоу-бизнес. Для тебя двери рая закрыты.

А потом мне приснилось это.

***

Казалось, я лечу. Воздух, податливый, словно речная вода, расступается, охотно пропуская моё тело. А внизу мелькает город. Холмы, холмы, холмы... дома. Множество домов, площадей, соборов, статуй! ... Огромная круглая крыша со шпилем. Смутно-знакомая, будто бы виденная на картинке где-то. И океан. Бесконечный, широкий, лазурно-голубой. Кто я? Птица? Человек? Некое внеземное создание?

.Снижаюсь.

Щёлкаю пальцами.

Да. У меня, оказывается, есть руки...

Тёмное здание, похожее на старинный замок, выступает из туманной дымки. Почему же раньше я не могла его увидеть.

'Щит', - приходит неясное осознание, не моё будто бы. Я лишь киваю.

Вокруг собираются люди. Слышу имена, обрывки фраз.

'Илларион, Хетфилды, призвание, дело'...

От замка веет чем-то тёмным, жутким, давящим. Хочется снова вознестись в небо, вырваться, сбежать. Вот только какая-то частица шепчет о доме, семье, родине.

Я хочу уйти и остаться, закрыть глаза и уши, в то же время впитывая, запоминая, унося с собой нечто нужное, моё, завещанное судьбой.

- Криста! - окликает кто-то.

Оборачиваюсь.

Двор пуст.

- Кристина, - доносится с другой стороны.

- Да не уж-то вы играете со мною, - хлопаю ладонью по бедру и, будто бы получив чувствительный подзатыльник, сажусь на постели резким рывком.

***

- Ну ты спать и здорова, - всплеснула руками Джен, аккуратно складывающая моё одеяло. - Десять минут добудиться не можем.

Я лишь захлопала глазами.

Сон оставил странное ощущение дезориентации. Кто я? Где?

В себя смогла прийти лишь к завтраку. Да и то, частично. Тело болело, в ушах бил набат. Будто бы не спала всю ночь, а вагоны разгружала. Ох... Как же паршиво. А ведь в постель не смогу попасть по меньшей мере сутки. Сегодня Ли с коллективом отбывает в трёхнедельный тур, и это - прощальная вечеринка, ибо вряд ли мы еще когда-то встретимся. Жаль. Конечно же, жаль.

***

Как и многие звёзды, 'Fallen Angel' любили шумные праздники. Этого у них не отнять. Вот и этим вечером нас принесло в небольшой ресторан на набережной. Пить коктейли, общаться обо всём и, перебрав чуток, распевать похабные песенки на Русском. Потом же всё закончится абсолютно мирным образом. Погуляем по городу, любуясь ночным мегаполисом, махнём рукой паре пролетающих самолётов, и разбредёмся по домам, отнимать у тёмной красавицы хоть пару часов драгоценного сна.

Это расставание вышло особенно грустным. Я будто бы отпускала из рук яркую птичку, зная: она никогда не вернётся назад.

- Кристина, - внезапно окликнула Ли, когда, оглянувшись в последний раз, я скрылась за живой изгородью, - это не повод для печали! - И, быстрыми шагами поравнявшись со мной, улыбнулась, - я должна была стать совсем не той, кого ты знаешь. Семья требовала идти по их стопам, променяв свободу на вечные юридические распри. Я же рванулась к мечте. И сейчас ничуть об этом не жалею.

Глядя в зелёные глаза, я молчала.

К чему она говорит это? Неужели намекает на мои собственные размышления? А если и так, то откуда знает о них?

- Ты куда сильнее, чем думаешь, - продолжила наконец девушка, - и сейчас настал тот момент, когда вся дальнейшая жизнь зависит лишь от одного единственного шага. Слушай сердце, ломай стереотипы, будь собой - и счастье найдёт тебя.

А через три дня я получила приглашение продолжить обучение в музыкальной консерватории Лондона.

Глава шестая

Я всегда любила читать о Лондоне. Городе, где всё еще сильны древние традиции. Городе с долгой историей. Городе, бесконечные сочинения о котором нас заставляли писать на уроках английского языка.

Первые недели здесь было трудно. Еще бы. Ведь, отринув всё, я с головой бросилась в неизведанное. Недальновидно, глупо, может быть. Но для меня это было единственным шансом повернуть жизнь к чему-то лучшему. К чему-то, чего хочу я, а не друзья, родители или же учителя.

Консерватория - не место для дилетантов. Тем более таких, как я. Но, как не неприятно об этом говорить, первые шаги помогли сделать связи. И деньги Льюисов, конечно. Теперь же мне предстояло не спать долгими ночами, осваивая игру на фортепиано, семимильными шагами проходить материалы сольфеджио с музыкальной литературой и, высунув язык от усердия, пытаться догнать хотя бы самых слабеньких членов своего курса.

Первый месяц мне казалось, что сие не удастся никогда. О каких уличных концертах, которые консерватория проводила в парках, как средство понабраться практики и средств для своих птенцов, могла идти речь? Потом стало легче. Может от того, что к музыке меня тянуло с детство, может благодаря врождённым способностям, всё большее и большее стало казаться возможным.

Свой первый день на сцене помню смутно. Казалось, он длился целую вечность. Казалось, хуже меня нет. Вот только людям глубоко перпендикулярны мои 'казалось'.

Выходя на концерты с несколькими ребятами из нашей альма-матер, я начала чувствовать, что такое работа в группе. Усталость первого времени сошла, оставляя силы для переваривания происходящего.

Джек, Амалия, Глэдис да я - вот и весь честной коллектив, студенты, просто и искренне любящие музыку.

Сидя по вечерам в репетиционных, мы действительно отдыхали. Порой общались, импровизировали иногда, но творить по-настоящему не осмеливались очень долго. Конечно, в загашнике каждого имелось собственное творчество, но вытаскивать его на суд других было как-то страшно. Вдруг окажется, что совсем бездарная работа?

А время бежало вперёд.

Постепенно отношения налаживались не только с однокашниками, но и с руководством консерватории. Хотя это не удивительно. Особенно в том случае, если во главе восседает ни кто иная, как сводная сестра твоей не плохой подруги.

Анита Девидсон, смешливая блондинка с внимательным, немного хитрым взглядом зелёных глаз, вызывала чувство стойкой приязни. Кричать и ругаться женщина не умела, но некий стальной стержень позволял держать всех, от педагогов до первокурсников в ежовых рукавицах.

А еще Анита любила кофе. И, кажется, это и стало залогом нашей дружбы. Как отказаться от чашечки божественного напитка в конце трудного дня? А если к нему прилагаются еще и восхитительные булочки...

Вот и сегодня, попрощавшись с коллективом и прихватив с собой приятно шуршащий пакет, внутри которого прятались аппетитные шоколадные круассаны, я направилась прямиком в святая святых - кабинет Аниты Азалии Девидсон. Во-первых, хотелось пошептаться о паре хороших концертов, а во-вторых просто насладиться восхитительным горячим кофе с шапкой воздушных сливок.

Побарабанив кончиками пальцев по светлому дереву, застыла, ожидая ответа. Сквозь замочную скважину струился тёплый свет, слышались шаги, но никто не спешил радовать тихим 'войдите'. Повторив попытку, я вздохнула. Не хорошо врываться без приглашения, но вдруг что-то произошло?

- Не сейчас, - донеслось вдруг, но, повинуясь моему толчку, дверь уже распахнулась, являя мне Аниту с тёмно-красным стаканом в руках и ворох рассыпавшихся по полу бумаг. - Я же сказала... - обернулась женщина, заслышав скрип, и тотчас вымученно улыбнулась. - А, Кристина, ты? Прости, - смахнула прядь волос, упавшую на лицо, - с кофе сегодня не выйдет.

- Да уже вижу, - прикрыла дверь я и, бросив принесённый пакет на стол, попыталась изъять сосуд из крепко сжимающих его пальцев. Втянула воздух носом, скривилась. - И по какому поводу гуляем?

Конечно же, меня попытались выгнать. И, конечно же, я осталась, сообщив, что буду сидеть здесь в роли препятствия нарушениям правил данного учебного заведения, гласящим: 'алкоголю в сиих стенах не место!' И вообще, как я могу удалиться, если хорошему человеку паршиво?

- Паршиво, - кивнула Анита, падая в кожаное кресло. То возмущенно скрипнуло, протестуя против такого жестокого с собою обращения, и повернулось на несколько сантиметров вправо, явив мне печально склонённый профиль подруги.

- Не хочу лезть в душу, - присела на обыкновенный стул я, складывая ладони на краю столешницы, -, но если есть желание, можешь выговориться. Я - могила. По крайней мере обсуждать твои проблемы мне явно не с кем.

Несколько секунд собеседница молчала, барабаня пальцами по подлокотнику.

- Показывай, что принесла, - махнула рукой наконец. - И завари мне чаю, пожалуй. Тогда и поговорим.

Кивнув, я послушно углубилась в недра тёмного шкафа, перебирая баночки и коробочки - целую коллекцию разнообразных напитков, к которым Анита имела известную слабость.

- Давно ты с Ли связывалась? - обратилась женщина к моей спине, в очередной раз скрипнув своим директорским креслом.

Щёлкнув кнопкой электрочайника, я застыла, вращая в пальцах серебристую ложечку.

Жизнь в консерватории увлекла настолько, что к телефону я прикасалась от силы пару раз в неделю и то лишь для того, чтобы сбросить короткое сообщение маме и Льюисам. На большее сил и времени, увы, не хватало.

- Недели две назад, - заключила наконец, и вздохнула покаянно. - Просто некогда было.

- Концерты, - вздохнула женщина, и тотчас махнула кистью руки: - мне без сахара, Крист.

Кивнув, я перетащила на стол две белоснежные чашки, на боках которых пухленькие ангелочки, похожие на перекормленных карапузов, терзали золотые лиры.

- Круассаны шоколадные, - объявила торжественно, разворачивая еще теплую выпечку. - Тебе понравится.

- Да уж, - невпопад вздохнула Анита. - Я слышала много хороших слов о твоих последних концертах. Растёшь, как на дрожжах. Я начинаю радоваться, что приняла тебя без должной подготовки.

- Спасибо, - опустила голову я. - До хорошего уровня мне еще очень далеко.

- Не скажи. - Взяв круассан двумя пальцами, женщина принялась осматривать золотистые бока. - Сейчас ты хорошая пародистка. Знаешь, что недавно один любитель спутал тебя с моей сестрой?

Хмыкнув, я сделала небольшой глоток.

Не удивительно, в общем-то. Получив возможность самостоятельно выбирать себе репертуар, я, конечно же, отвела душу, перепев всё, что только можно, из композиций любимой группы. Да и, что душой кривить, беззастенчиво пользовалась чудесным сходством с Ли, подчёркивая оное то одеждой, то макияжем.

- Бывает. - И улыбнулась. - Бедняга. Он-то, поди, обрадовался.

- Думаю да. Но не об этом речь. Я сейчас подумала о том, что ты вполне сможешь мне помочь. - И замолчала, глядя в глубины чашки. - Как думаешь, недельный гастрольный тур потянуть сможешь?

Теперь уже я окунула взгляд в чай. Лампа отбрасывала косой блик, от малейшего движения покрывавшийся мелкой рябью.

- Не знаю даже, - качнула головой наконец. - Да и какой мне тур?

- По соединённым штатам, - широко улыбнулась собеседница, и тут же стала серьёзной: - Ли, - отвела взгляд, будто бы не зная, как сказать: - приболела, - произнесла тихо. - Перед началом очень серьёзных гастролей, в организацию которых вложено много сил и средств. Продюсеры недовольны, принимающая сторона, конечно же, тоже. И слишком накладно всё отменять.

Несколько секунд я тупо пялилась в пространство, баюкая в ладони последний круассан.

- И, - начала, буквально ощущая какую-то недосказанность, - ты хочешь, чтобы её заменила я?

- А у меня есть выбор? - выгнула бровь директор, отставляя в сторону опустевшую чашку. - Если сильно захочешь, ты с этим справишься. Мы не останемся в долгу. Найдём, чем отплатить. Сейчас же необходимо срочно найти выход из сложившегося положения. Завтра вечером всё должно быть известно.

Я молчала несколько минут, обдумывая услышанное и щипая себя за покрасневшее запястье.

Нет. Нет. Такое просто не может быть реальностью. Абсурд, бред. Как я, девчонка из села, могу помочь? Разве кто-то поверит неумелой пародии? Ли неповторима. Я - дочь доярки и тракториста, не имею права даже помышлять о попытке её заменить. Но вот, напротив меня сидит Анита. И, если просит о таком, значит верит в то, что это возможно? Откажусь сейчас, и никогда себе этого не прощу. По ночам просыпаться буду, коря за трусость. Мол, как могла упустить такой шанс?

- Ладно, - решившись, нарушила повисшую тишину. - Только я хочу знать всё. С самого начала. Что произошло с твоей сестрой?

Теперь отвернулась Анита.

Сгребла чашки, подняла ладонь, будто бы собираясь щёлкнуть пальцами и, пробормотав под нос что-то явно ругательное, покинула кабинет.

- Хорошо, - произнесла по возвращении и, тщательно протерев посуду, водрузила на законное место, к оркестру других перекормленных херувимов. - Слушай.

- У многих людей есть свои вредные привычки, - говорила Анита, аккуратно складывая попавшийся под руку лист. - И, к сожалению, Ли - одна из таких.. Её в своё время жизнь потрепала.
На самом деле мы с ней даже не сводные сёстры, а очень-очень далёкие родственницы. Сестрой я её назвала, когда забрала под своё крыло.
У неё были не самые лучшие отношения с семьёй. Но всё равно известие о том, что родители погибли от рук... преступников, загнало девочку в долгую депрессию. Она сбежала и жила на улице. С беспризорниками.
Сначала успокаивалась алкоголем, а потом... -
Поднявшись с места, женщина подошла к окну, вглядываясь в вечернюю синь.
- А потом подсела на иглу, - закончила резко, как топором бухнула и, сложив руки на груди, повернулась ко мне.
- Лечим её лечим, но стресс - и она снова срывается, что ты с ней не делай. Привычки детства искоренить очень сложно.

- Значит, - побарабанив пальцами по столу, я схватила опустевший пакет, желая занять руки, - если коротко, солистка 'Fallen Angel' - наркоманка. - И вздохнула, глядя на то, как коричневая пергаментная бумага превращается в измятое чёрт знает что. - Да уж. Габаритные тараканы.

- Габаритные, - кивнула Анита, возвращаясь на своё место.

- Но это не значит, что я вам не помогу. В жизни каждого бывают трудности. Кто знает, как однажды повернётся моя. Ли уже протянула руку, похлопотав за меня здесь. Пришло время платить по счетам.

Глава седьмая

Иногда мир сходит с ума и, взбрыкивая норовистой кобылой, вытворяет совсем уж странные вещи. События несутся куда-то неконтролируемо и стремительно, а ты, застыв в немом изумлении, пытаешься не свалиться на полном ходу с дурноезжей скотины, имя которой - Жизнь.

Так и меня подхватило, закрутило, понесло - и бросило в самую гущу событий, оказавшихся ничем иным, как неожиданно притопавшими мечтами. 'Лови, мы тут, хозяйка! шоу-бизнес заказывала?'

И вот, сидя в салоне дорогого авто, я думаю лишь об одном: это я так желаю неправильно или тот, кто отвечает за исполнение, что-то спьяну перепутал?

Так ли сладка жизнь звезды шоу-бизнеса? Так ли головокружительны сотни восторженных фанатов и толпы журналистов с хищно нацеленными камерами? Конечно, сие не тот рай, который я себе представляла. Но, попав в пёстрый, красочный водоворот, внезапно осознала: это моя стезя. Мне нравится улыбаться, махать рукой, полностью выкладываясь в каждой песне. Я хочу изображать вечную бодрость и валиться с ног на пять минут, готовясь к следующему марафону.

Вот только еще мне хочется быть собой. Не играть временную роль, накладывая грим и копируя жесты. Личина кумира, под которой мечтала прятаться, стала будто бы маленькой. Что-то моё, личное, живое зародилось внутри и рвалось к свершениям со страшной силой.

Именно поэтому последний концерт стал облегчением. Конечно, было грустно от того, что сказка подходит к концу, но и чужую шкурку тянуло скинуть.

Больше никаких чёрных кожаных костюмов, крупных локонов и жирной подводки у глаз. Я - это я. И надеюсь, 'Падшие Ангелы' смогут меня понять.

***

И снова за окнами серым котом потягивается прохладный вечер, а я спешу в кабинет Аниты Девидсон, сжимая в руке пергаментный пакетик тёплых еще пончиков.

Довольна ли директор моим спектаклем? Или я завалила важное для неё задание? Не заметили ли продюсеры замены? И еще - на ум пришли бесчисленные интервью - сколько глупостей успела нагородить журналистам?

- Проходи, Кристина, - донеслось из-за двери раньше, чем моя ладонь коснулась дерева.

Неужели я топала настолько громко, что директор услышала и узнала?

В комнате их оказалось двое.

Взяв в заложники массивный стол, сестрички Девидсон дисквалифицировали бесконечные стопки бумаг, сменив их вазочкой аппетитного печенья и россыпью цветных конфет. Там же обнаружились блюдечки с золотистыми краями. Чашки же кофе девушки сжимали в руках, и аромат его тот час напомнил о поселившемся в желудке голоде.

- С выздоровлением, Ли, - махнула кистью руки я, привычно плюхаясь в кресло, видимо оставленное специально для меня.

- И тебе привет, дубль, - привычно улыбнулась девушка. - Каким таким...

- Она знает, - отрезала Анита твёрдо, и плечи Ли опустились.

- Ладно. Хорошо. Потом обсудим. Кофе будешь, Криста?

Кивнув, я вытащила особенно привлекательную конфетку в золотой обёртке.

- И самую большую чашку. Вот скажи мне, какой псих продумывает твой пиар, Ли?

Выгнув бровь, солистка 'Fallen Angel' щёлкнула кнопкой электрочайника.

- А что такое? Неужели тебе не по душе здоровое питание?

- Хлебцы поперёк горла встали, - прокаркала я, выуживая следующую сладость.

Хмыкнув, Ли покрутила перед глазами серебристую ложечку.

- Именно из-за этого ты сообщила журналистам, что со следующим альбомом начнёшь питаться святым духом?

Звучно опустив чашку на блюдечко, Анита захрюкала.

- Ну так по убавлению же, - расцвела широкой улыбкой я. -Кстати, они у меня прядь волос попросили.

- Попросили. - Теперь младшая Девидсон насыпала сахар. - Но зачем ты дала им прядь барабанщика?

- Ну-у... - сунув за щёку уже четвёртую конфету, я призадумалась. - Не расплетать же было косу? - сощурилась наконец, и прыснула в ладонь. - И... Я честно сначала пыталась обобрать гитариста.

- Дык он же лысый! - не выдержав, присоединилась к смеху собеседница.

- А борода на что?

Лишь тогда, когда дышащая жаром чашка крепкого кофе очутилась перед моим носом, беседа перешла к серьёзному тону.

- Конечно, - покрутила в тонких пальцах пышный пончик Ли, - от всего, что ты наворотила, мне впору в гроб прятаться, но я невероятно благодарна за твою помощь. Даже не представляешь, как спасла.

И с видимым удовольствием вгрызлась в золотистый бок.

- Скажи, чего хочешь в ответ, - приняла словесную эстафету Анита. - Конечно, звёзд с неба не жди, и диплома об окончании консерватории тоже, а вот что-то, что нам с сестрой по силам...

- Да ничего мне не нужно, - широко улыбнулась я. - Эта неделя уже принесла нечто важное и нужное - опыт.

- Что же. - Теперь говорила Ли, отчего-то заглядывая вглубь чашки. На гуще гадает, что ли? - Тогда позволь сделать своё предложение нам.

- Я знаю, ты хорошо сработалась с ребятами из своей группы, - задумчиво протянула Анита, крутя в пальцах конфетку.

- Сработалась, - кивнула я. - Но это лишь концерты в парках для заработка. Не более.

- А если у вас появится продюсер? - улыбнулась Ли, всеми силами пытаясь походить на змея-искусителя. - Хотела бы войти в шоу-бизнес новой звёздочкой?

- Новой звёздочкой, - повторила я, будто бы пробуя слова на вкус. - Ну разве можно от такого шанса отказаться?

- Что же, - хлопнув в ладоши так, будто ставила точку в разговоре, Ли поднялась: - Анита, с тебя состав. С меня - раскрутка. А ты дерзай, Кристина. Захочешь - справишься.

***

Отчего-то всегда самые судьбоносные события моей жизни происходят именно осенью. Эта прохладная, печальная красавица с влажными серыми глазами кружится золотисто-багряным танцем, палит костры, провожает журавлей, а я что-то меняю. Когда весь мир увядает, я тянусь к солнцу. Когда люди мучатся хандрой, мне некогда и кофе выпить.

Отнимая жизнь медленно опадающих листьев, пора меланхоликов стала временем зарождения нового огонька. Огонька моей сбывающейся мечты.

***

Ли и Анита развернули невероятно бурную деятельность. Конечно же, оповестили Льюисов. Конечно же, уговорили ребят. А еще от щедрот выделили нам небольшую студию и даже помогли мне подыскать уютную однокомнатную квартирку с прекрасным балконом и высокими потолками.

Вот в новой студии мы и встретились в первый раз. Почти все знакомые лица. Кроме одного.

- Не хлопаем глазами, ребята! - подняла ладонь в приветственном жесте Ли. - Это ваш новый директор - Эрик. Любим, жалуем, не разочаровываем. Вопросы есть? Нет? Тогда рассаживаемся. Что ты хотела спросить, Кристина? Э-э-э? Не по сути. Падай. Времени у меня в обрез...

И так далее, так далее, так далее.

На некоторое время я ощутила себя первоклашкой на уроке. Вопросы решались быстро. Молниеносно даже.

'Инструменты? - есть. Расписание? - сами определитесь. Так. Что дальше по списку? Ага! Отлично! Раскрутка, концерты, клипы, толпы фанатов у ног? - Вы бы хоть первый альбом просто написали и выучили, мечтатели! Что-о? Бас-гитаристку им подавай? - ну с этим пока запарка. Выкрутитесь! Нет? - Ваши проблемы, ребята. Так. Ну, кажется, всё... Ах, нет! Точно! Как хотите зваться в наших рядах? 'Недоумки' и 'Мастодонты' - не предлагать! Почему? Джек, ты в самом деле это спросил? Значит действительно не предлагать! Зачем людям о себе правду рассказывать?!'

И в этом дурдоме я собираюсь работать? Люди добрые, скажите, мне действительно нужно на это подписываться?

Вот только людей редкого, вымирающего вида - 'человек милосердный' - рядом не оказалось, а зловредные и жестокие просто сунули под нос готовый контракт. Читай, дескать, вникай, думай. Ты эту кашу заварила, тебе и лидером быть! В общем, всем сутки на размышлизмы. Завтра встречаемся здесь же, тем же составом - и окончательно определяемся.

- И еще, ребята! Название выдумать не забудьте!

***

Вопреки всем надеждам, сон отказался заглянуть в полумрак моей маленькой квартирки.

'А стоит ли подписывать контракт? Может это неверный шаг?' - крутилось в голове. И дальше, без перехода: 'название группы... Придумать... Какое? Господи, вот скажи, куда я лезу?'

Курсируя от кровати к кофейнику, я то и дело замирала возле окна.

Нельзя пить столько кофе. Но разве могу с собой справиться? И всё-таки. Название. Какое?

А ночь натянула чёрные перчатки, и лишь иногда сквозь пальцы проглядывали холодные огоньки далёких, далёких, далёких-далёких звёзд.

Прихватив с собой очередную горячую чашку, вышла на балкон.

Давно не сентябрь. Колючий, порывистый ветер обжигает кожу. Над ароматным напитком поднимается белёсое облачко пара.

Интересно, который сейчас час? Кажется, время тянется бесконечно. Как и раздумья. В то время, как сердце давно решило всё, здравый смысл взвешивает варианты. Спал бы уже, неугомонный.

Завтра я поставлю свою роспись и будь, что будет. Если судьба бросает подарки прямо в руки, не ловить - преступление. Не так разве?

Но какое же придумать название? Или оставить это на ребят?

А тем временем на горизонте медленно, медленно проступала светлая полоса.

Рассвет, а я так и не сомкнула глаз. Ничего. Сделаю макияж, выпью еще одну чашку кофе...

Невидимый же художник водил огромной кистью: смешивал краски, разводил, сгущал цвета... Одна за одной гасли звёзды. Будто бы умирая.

Первая, вторая, третья.

Интересно, а сколько их всего?

Улыбнулась. Да. Риторический, однако, вопрос. Но как же красиво. И хочется бесконечно долго смотреть в небеса.

Как там сказала Ли: 'Хотела бы ты войти в шоу-бизнес новой звёздочкой?' Или вопрос был поставлен иначе?

Новой звёздочкой. А разве звёзды бессмертны? Что я наблюдаю: извечный круговорот событий или же медленное, торжественное умирание, знаменующее собою рождение нового дня?

Тьма, еще недавно бывшая густой и непроглядной, застыла клочьями на грани. Почти над моей головой. И там же из последних сил светилась крохотная, одинокая звёздочка. Огромное солнце готовилось заглушить её слабое сияние, но звёздочка была. И жила. И будто бы подмигивала мне, застывшей на небольшом открытом балконе.

Она одна.
Сражаясь - не сдается.
Цепляется за жизни слабый свет.
Ведь больше ничего не остается
Для той, кому средь нас уж места нет.
Но почему так больно, так жестоко?
За что? Ведь ей совсем немного лет.
Она как та звезда в рассветном небе.
Ей тоже в этом мире места нет,
Но ты должна. Назло судьбе-старухе,
назло врагам должна свой путь пройти.
И снова вспыхнуть там, на горизонте,
По жизни этот свет с собой нести.

Слова сами рождались в голове. Корявенькие, рваные, как остатки ночи. И на таком же обрывке бумаги были записаны. Почти не глядя. В спешке.

Что-то странно-нежное поселилось в душе.

Подмигнув в последний раз, утренняя звезда исчезла, а по моей щеке скатилась одинокая слеза.

- Спасибо тебе, - прошептала на прощание. - Спасибо! Слышишь? - и тихо затворила за собой дверь.

Пускай просыпается город. Пускай стрелки часов бегут вперёд. В моей же памяти пока есть место лишь рассвету и звезде, с которой мы чем-то похожи.

Глава восьмая

Эрик закатил глаза, Амалия прыснула в ладонь, Джек, фыркнув, отвернулся. Вся эта пантомима была связана, конечно же, с тем, что ни один из уже опрошенных так и не изволил придумать ничего путного.

- Ну хоть лидер что-то хорошее скажет? - осведомился директор, будто бы цепляясь за последнюю соломинку.

- Лидер... - побарабанила пальцами по столешнице я.

- Коллектив 'Деградация'! - хихикнул Джек, за что тотчас получил барабанной палочкой Амалии.

- А если серьёзно?

- А это серьёзно, Эрик, - широко улыбнулся гитарист. - Лечить нужно. Ау! За что?

Повторив воспитательный удар по шее, наша барабанщица с чувством выполненного долга уткнулась в планшет. Хорошо ей, отстрелялась отсутствием присутствия - и отбыла в нирвану.

- Я вообще сомневаюсь в здравости этой идеи, - подала голос угрюмая Глэдис. Покрутила ладонь перед глазами, рассматривая маникюр. - Я понимаю, Кристина любимица начальства, такая себе фифочка по блату, а мы здесь кто?

- Что ты несёшь? - шикнул на подругу Джек, но, отмахнувшись, та поднялась.

- Я просто думаю головой. Пошевели мозгами и ты, если таковые имеешь. Учились мы себе спокойно, а тут какой-то выскочке взбрело в голову рваться в шоу-бизнес. Тут тебе и связи, и мордашка, и голосок, слава богу. Для меня это сумасбродство. Чистой воды. Сейчас она у нас тут лидер. А потом что, век поминать благодеяния будет?

- Да с чего ты завелась вообще? - вспылила Амалия. - Не с того ни с сего набрасываешься на человека. ПМС, что ли?

- Пусть говорит, - махнул кистью руки Эрик. - Мнение каждого нужно. Мы никого силой не держим. Хочешь уйти - уходи. - и поднялся с видимым намереньем распахнуть дверь.

Лишь я сидела, стиснув зубы. Взгляд упёрся в добела стиснутые кулаки.

Неужели такое бывает? Неужели порою люди могут поступать именно так? Что я ей сделала? Мне ведь...

И дёрнулась, услышав последние слова:

- Лично я собираюсь покинуть этот 'Титаник', пока не потонул.

- Глэдис! Постой!

Тёплая рука Эрика легла на плече.

- Не надо, девочка. Строить мост из гнилых брёвен - провалиться однажды.

Молча опустившись на место, я склонила голову.

Конечно же, мужчина был прав. Вот только незаслуженные слова ударили больнее, чем ожидалось. И очень хотелось плакать.

- Ну так есть ли идеи в твоей голове?

Ладонь всё еще выказывала поддержку. И группа, моя группа, моя мечта, была рядом.

- Будем 'Утренней звездой', ребята? - спросила я тихо, и в памяти снова всплыл образ меркнущего огонька.

- Это той, что умирает последней? - Теперь голос Джека был серьёзен.

- Это той, - поднял ладонь директор, - что однажды станет солнцем.

Вот так и родилась моя первая звезда. Робкая, слабая с виду, но всё же моя. Единая, стойкая, целостная, готовая идти до конца. Моя 'Morning Star'.

***

- Итак, знакомьтесь, ребята! - провозгласил Эрик, жестом фокусника распахивая входную дверь: - Барбара Пейдж. Ваша новая клавишница... - и остановился на полуслове, глядя в моё вытянувшееся лицо. А ведь было, чему удивляться.

На пороге, уперев руки в боки, застыло рыжеволосое создание с огромными голубыми глазами. Точная копия моей названной сестры. Лишь вместо одной косы сие чудо природы радовало глаз двумя, и голову держала под другим углом.

Встречаются же, однако, двойники в нашем мире. Притом такие качественные.

Почти неделя понадобилась на то, чтобы заставить себя понять: Барбара Пейдж - не моя Анжелас. Она абсолютно другой человек со своей жизнью, пристрастиями, характером. Лишь играет почти так же хорошо, как сестричка Льюис, а еще пишет отличные песни.

В то время, как в коллективе налаживались всё более тёплые дружеские отношения, наша группа поднималась по нелёгкой лестнице славы. Через ступеньку, прыжками. А всё благодаря неугомонной Ли, не только давшей прекрасный старт, но и затеявшей проект, в котором мы участвовали наравне с 'Падшими', что, конечно же, дало огромный толчок.

Время летело быстрокрылой колибри, столь же яркое и неуловимое. Мы покоряли города и страны, побеждали в конкурсах - и устраивали безрассудства в свободные от работы минуты. Зима выдалась удивительно тёплой, так что, сидя в студии с чашкой кофе, я не раз тосковала по белоснежным пушинкам, что кружатся, кружатся, кружатся, вытанцовывая замысловатый вальс. Что там сейчас, в родном подмосковном селе?

Но возможность вырваться к родителям, увы, не подворачивалась. И я тосковала, постепенно утомляясь не только физически, но и морально. Вот и рассудила старуха-судьба, что слишком приелось её подопечной даже настолько активное существование. Вот и решила извернуться по интереснее. Вот и...

Но обо всём по порядку.

***

Треньканье мобильного ворвалось в сладкий утренний сон пожарной серенной.

Протянув руку, безжалостно приложила ею серебристый аппарат так, что он заткнулся.

Нежный морфей снова обнял плечи. В краях его я видела чудесные золотые пляжи, пальмы до небес и восторженные карие глаза мамы, впервые окунувшуюся в воды вечного как мир океана.

А звонок опять разнёсся по квартире, нагло руша такую чудесную реальность.

Кое-как продрав глаза, уставилась на дисплей - и кому там неймётся? ... Оказалось, Барби.

Ткнула в зелёную кнопку, но любимое 'у аппарата' гаркнуть так и не успела. На том конце затараторили раньше.

- Кристина! Кристина! Ты меня слышишь?! - и уже тише, - не ищете. Я уезжаю! На долго! ... Пожалуйста! Прости!

Что-то стукнуло, хрустнуло и покатилось. Связь оборвалась.

Спустив ноги с постели, я тупо уставилась в сереющий за окном рассвет.

Такая рань. Что стряслось, Барби?

Попыталась набрать номер - и потерпела неудачу. Аппарат недоступен. Может это шутка? Просто розыгрыш? Если так, не сносить рыжей своей безмозглой головы. Но уж слишком испуганным казался голос. Слишком торопливыми слова. А еще что-то ёкало в груди. Тихонько так, осторожно, словно пытаясь предупредить о надвигающейся опасности.

Кажется сегодня мне не суждено окунуться в холодные океанские воды. Даже во сне.

***

В студию примчалась одной из первых, всей душой желая увидеть леди Пейдж в целости и сохранности для того, чтобы как следует надрать задницу. Но на рабочем месте оказался только Джек. Скрестив ноги, парень по странной для меня привычке поцеживал кофе через трубочку, блаженно щуря глаза.

- О, ваше-ство! - поднял ладонь в приветственном жесте, и тут же бросил мне конфетку.

Взмахнув кистью, я-таки не успела перехватить сладость, за что наградила коллегу уничижительным взглядом. Постоянно не успеваю ловить брошенные предметы, а его сие веселит. Ну не скотина ли?

- Тебе кто-то из наших звонил? - буркнула угрюмо, всё же наклоняясь за конфеткой.

- Амалия, - отставил опустевшую чашку коллега. - Сказала, что отравилась. Сегодня без неё. А вот Барби вне зоны. Загуляла может?

Зашуршала фольга.

Я так и села, сжимая в пальцах наполовину развёрнутую сладость.

- Скажи мне, что вы задумали розыгрыш, - произнесла тихо. Ответ прочла раньше, чем он сорвался с губ друга, и вздохнула. - Значит у нашей рыжей действительно проблемы.

Звонок мобильного ворвался в безмолвие как-то неожиданно, бесцеремонно.

Поднеся аппарат к лицу, удивилась.

Конечно, мы связывались с Льюисами, но из-за достаточно высоких цен делали это редко. Анжелас звонила всего дня два назад. Сейчас же провода обрывает Джен. Вот пусть только попробует сказать, что у них тоже что-то стряслось.

И она сказала.

***

Я привыкла к перелётам, но этот дался как-то особенно тяжело. Пятнадцать часов в самолёте показались вечностью.

А над океаном разгорался рассвет.

Всё происходило будто бы во сне. Страшном и странном сне о том, чего просто не может быть. То, о чём сказала Джен, билось в голове похоронным колоколом.

Поймав машину, молча ткнула водителю несколько купюр и, дождавшись кивка, опустилась на переднее сидение. Произнесла адрес - и помчалась через город ангелов навстречу ворвавшемуся в жизнь горю.

Дженифер Льюис застыла у живой изгороди, молча глядя в пустоту. Карие глаза, обычно прятавшиеся за стеклом цветных линз, были сухими и красными. Ни грамма косметики. Ни тени улыбки. И чёрная лента, повязанная вокруг запястья.

Глава девятая

- Спасибо, что приехала, Кристина. - Пройдя к застеклённому бару в углу, Джен распахнула дверцу. - Присаживайся, - бросила через плече и, вынув из коробочки пузырёк, принялась считать капли.

Послушно опустившись на край кресла, я склонила голову.

- Что случилось, Джен?

- Не сейчас. Выпей сначала.

В три размашистых шага приблизившись ко мне, девушка протянула гранёный стакан. Резко запахло валерьянкой и свежим перегаром.

- А ну дохни, - подалась вперёд я. - И сколько ты успела в себя опрокинуть?

- Это... - Лишь сейчас я заметила, как сестру ведёт от резких движений, - не так уж и много. Послушаешь меня, сама опрокинешь. Пей, пей капельки. Да пей говорю, нос она воротит. - И тяжело осела напротив. - У тебя там в Шоу-бизнесе твоём выходные дают? Ладно. Не отвечай. Потом скажешь. Выпила? - хорошо. Слушай теперь.

Опершись подбородком на стиснутые кулаки, девушка зажмурилась. Повисла тишина.

- Что слушать? - не выдержала наконец я. Джен дёрнулась.

- Не долетели они, - заключила заплетающимся языком. Выходит, пила она перед самым моим появлением, а теперь огненная вода даёт о себе знать. - В Лондон твой не долетели наши. Скотина какая-то... Скотина. - Вскочив, сестра извлекла откуда-то початую бутылку виски и, сделав жадный глоток, закончила отстранённо: - самолёт взорвала.

***

Два дня я ходила как в транце.

Так всегда бывает с ужасающими новостями - умом ты понимаешь, а сердце, душа нарочно путают факты, слова, мысли, даты, сны... лишь бы не верить заявившемуся в дом горю.

На днях мы собирались дать большой концерт в Лондоне, презентуя свой первый сольный альбом, записанный без участия каких-либо других исполнителей, и чета Льюис решила устроить сюрприз. Оставив пеструху на хозяйстве, Анжелас с родителями сорвалась в Великобританию. Но, успешно поднявшись в воздух, самолёт их так до аэропорта и не добрался.

Расследование продвигалось медленно. Опознавали погибших, пытались спасать раненых, искали виновных. А я, отстранившись будто бы от реальности, железным роботом пыталась сделать хоть что-то полезное.

Джен не оказалась крепким орешком, а посему первым моим действием стала срочная эвакуация всего хоть немного алкогольного. Лекарства, деньги и даже ключи пришлось отнять тоже. Следствием этого стало то, что, погрузившись в себя, когда-то жизнерадостная пеструха закрылась в комнате, и даже есть соглашалась раз через раз.

Мне же еще никогда в жизни не приходилось так трудно. Дом, сестра, поиски, компания - всё оказалось без присмотра. Всё чинно разместилось на хрупких женских плечах. И я пыталась тащить эту непосильную ношу, спотыкаясь и чувствуя, как подкашиваются колени.

Маме не говорила. Да и группа не знала почти ничего. Работа, к сожалению, застопорилась. Все силы были брошены на поиски Барби, еще одного человека, пропавшего в тот злополучный день. Вот только сил не хватало и в тот миг, когда весна наконец вступила в свои права, я уж было совсем опустила руки. И сделала бы это, кабы не известие, ворвавшееся в моё отчаянье резким телефонным звонком.

Дженифер вызывали на опознание в Лондон.

***

Здесь было холодно и неуютно. Стоя на негнущихся ногах, я до дрожи в пальцах сжимала край белоснежной блузки и, глядя в пол, пыталась держать себя в руках.

- Вы готовы? - осведомился мужчина приятным низким голосом. Ладонь в стерильной перчатке сжала мой локоть.

- Готова, - сглотнула я.

Оказалось, нет. По крайней мере к тому, что увидела, когда откинули покрывало, готова я точно не была.

Изуродованное тело не первой свежести изогнулось под странным углом так, будто при жизни человек пытался коснуться затылка пальцами ног, одной из которых сейчас не было. Лица, к слову, не было тоже. Только лишь яма на месте носа и нижняя челюсть, буквально отвалившаяся на грудь.

Господи, какой же силы удар должен был достаться этому бедняге? Нос можно сломать, но чтобы буквально вот так вывернуть наизнанку...

- Погибший вам знаком? - донеслось до моих ушей будто бы сквозь толстый слой ваты. Многократно отразившись, размножилось, повторяясь и повторяясь: 'Ком, ком, ком, ком, ком'...

Я не хотела видеть, но, будто бы подчиняясь чьей-то воле, до рези в глазах всматривалась в то, что меня просили опознать.

Интересно, что он чувствовал прежде, чем эти глаза застыли навсегда? О чём думал, что хотел сказать?

- Вам знаком этот человек? - стиснул моё плечо медик.

- Н-нет, - промямлила я сдавленно, и тут же прикрыла рот ладонью.

Несмотря на все повреждения, верхняя часть головы прибывала в относительно хорошем состоянии, и шрам, широкий извилистый шрам, приподнимающий уголок левой брови, буквально впечатывал образ в мой воспалённый мозг.

Когда-то историю появления этого следа мне рассказывали за чашкой чая. А сейчас он помогает узнать.

- Джордж Льюис, - выдавила сквозь подступивший к горлу спазм и ощутив, как кружится мир, упала на колени.

Странный, тонкий, далёкий аромат пощекотал обоняние. Ощущая себя бабочкой, сквозь тонкие крылышки которой беспрерывным покалыванием течёт электрический ток, я застыла в ватном облаке. Облако качалось и плыло. А аромат приближался, становился яснее, понятнее...

Невыносимый какой!

Попытавшись отдёрнуться от руки белобрысого медика, упорно сующего мне в нос ватку с нашатырём, я широко распахнула глаза. В них тотчас ударил луч света.

- Всегда так с этими барышнями, - произнёс кто-то устало. - Что сказать, слабый пол. И куда я её на второе опознание поведу?

- Пове... Ве, - медленно протянула я... - Апчхи! - где-то в глубинах носа всё еще жил мерзкий запах, - поведёте, - закончила наконец.

- Та куда мы друг от друга денемся. Встать можете?

Послушно сев, я кивнула.

Не хочу опять спускаться в морг, но прекрасно знаю: этого мне не избежать.

И снова белые стены, запах спирта, хлорки и чего-то еще, сладковатого, мерзкого. Может, так пахнет смерть?

За неполные девятнадцать лет своей жизни я не видела ни одного трупа, не была на похоронах. Да что там, даже в кино закрывала глаза, не желая смотреть. И вот сейчас, кажется, судьба скопом вываливает всё и сразу. Второе опознание за день. Опознание близкого мне человека.

Какой я её увижу? Изувеченной, разорванной на куски?

Не хочу! ... Не могу!

Комната. Предусмотрительные руки сжимают плечи. Другие откидывают чистейшего цвета покров..

- Госпожа Малахова, - доносится из-за спины, - погибшая вам знакома?

А я не могу говорить. И дышать... Дышать не могу тоже. Отчаянно поднимаю и опускаю плечи. Гортань будто бы сплавилась единым монолитом. Душный воздух врывается хрипом, но его отчаянно не хватает.

Рыжие локоны рассыпались по плечам. Кажется перед опознанием девушку кто-то расчесал. А еще ей умыли лицо... и глаза... Глаза закрыли тоже. За это мне хочется горячо поблагодарить работников морга. Стеклянного взгляда этого человека я бы вынести, наверное, не смогла.

Память, будто бы издеваясь, нарочно чётко воспроизвела сцену нашей первой встречи.

'Привет, я Анжелина', - прозвучало в ушах.

Сделав один лишь шаг вперёд, я невольно протянула руки.

- Анжелина Льюис, - пролепетала пересохшими губами и наконец разрыдалась.

Смутно помню, как кто-то пытался вытащить меня из комнаты, как какие-то люди просили принести воды и капли. Помню только лицо. Бледное, осунувшееся, мёртвое. И две изогнутые линии бровей на гладком лбу. Ни морщинки, ни шрамика. Дальше заострившиеся скулы, выбившаяся рыжая прядь, сомкнутые в упрямую полоску губы, изгиб шеи у правого уха...

Что-то царапнуло сознание. Что-то не так. Что-то не то. Чего-то будто бы не хватает...

Кто-то перетянул руку жгутом, в вену вонзилась игла.

'Почему так? Я что, отказалась пить успокоительное? - успело пронестись в мыслях, и сознание отключилось, как старый телевизор, штекер которого кто-то выдернул из розетки.

***

Так наша семья потеряла отца и дочь. Так наша семья осиротела.

***

Весь вечер и ночь я провела в бреду. Металась на постели, пытаясь спастись из горящего самолёта, изгибалась от боли, ощущая, как огромные лапы чьей-то жестокой воли разрывают тело на части, а потом недвижимо лежала на столе морга, глядя в собственные испуганные глаза. Как? Я опознаю саму себя? Или я - не я вовсе? А кто? Линда? Джордж? А может Анжелина?

Анжелина, голубоглазое чудо, моя любимая сестрёнка. Я ведь за тебя под пулю подставлялась. Но раз судьба - значит судьба. Я похороню тебя в белом платье с синей лентой. Обещаю. Так бы, может, и Линда хотела? А еще я вытащу Джен. Никуда она от меня не денется. Есть ведь крепкий орешек Эвелин. Так? И жить нужно. И будущее строить. И могилы твоя будет где-то... Где-то у океана. Чтобы вечно пел, шептал так тихо и ласково, как сама вечность..

***

К утру стало легче. Первый шок прошел вместе с горячкой, оставив после себя полнейшее внешнее безразличие, так что когда порог переступила усталая медсестра, я встретила её пустым взглядом.

- Вижу, вам лучше, - произнесла она. На прикроватную тумбочку опустился стакан апельсинового сока.

Частная клиника - дело хорошее. Тут тебе и постель поменяют, и улыбнутся, и доброе слово скажут. А что бы было в моей родной стране да еще и при старом материальном положении?

Представилась грязная обшарпанная палата мест так на десять, тусклая лампа под потолком. В комплект ко всему этому великолепию еще тётку-санитарку можно по-толще. Да, ту самую, знакомую каждому из нас даму, коих будто на копировальном станке штампуют, с кислым запахом пота и замызганной тряпкой, небрежно наброшенной на широкие плечи. Конечно, она будет гордо именовать сей ужас халатом, но кто ей поверит? Всем всё вообще будет до фени.

- Ну чё, оклемалась?! - спросит женщина, обдав ароматом недавно сьеденной головки чеснока. - Ич оно какое. Жмурика увидят и орут по ночам, неженки, а нам их откачивай, паши, как вол. А зарплата-то чай не горы золотые. Ну, молчишь чего? Вставай давай!

И, принявшись кряхтеть да вздыхать, тётка дёрнет тонкое больничное одеяло.

- Леди, леди, - ворвалось в выстроенную моей фантазией реальность. - С вами всё хорошо?

Распахнув глаза, окинула взглядом палату.

Чистые голубые стены, линолеум приятного медового оттенка, светлый тюль прикрывает высокое окно. И стакан оранжевой жидкости.

Протянув руки, жадно присосалась.

- Да, хорошо, спасибо, - выдавила, осознав, что стакан пуст. Вздохнула.

Какой же всё-таки невыносимо резкий контраст.

- Доктор Раймонд попросил передать: та женщина, что вас интересовала, её перевели из реанимации. Через пару часов вам позволят к ней пройти. Если вы в состоянии, конечно. Было бы хорошо установить её личность. Выживших не так уж... много... - И замолчала, глядя куда-то в стену. - Вы приводите себя в порядок. Я пойду.

- Спасибо, - успела пролепетать я, -, но медсестра уже тихо выскользнула, оставив меня в одиночестве.

Еще одно опознание. Живого человека. Вот только в то, что он окажется мне знаком, я верить уже не могу. У меня просто нет сил для того, чтобы верить.

***

Мы уходим по нити к звёздам.
Без любимых и без друзей.
Этот мир был не нами создан в череде из безликих дней
Как по камешкам светлой гальки - так и катятся из-под ног - мы уходим.
Минуту дайте, чтобы жизни испить глоток.
Уходя, за секунду - к небу.
По небесным ступенькам вверх
Мы уходим.
А кто-то веру упускает, как талый снег.
Вереницей уходим к звёздам,
Растворяясь в рассветной мгле.
И печалью искрится воздух
Для оставшихся
на земле.

Глава десятая

Бросив косой взгляд на мою застывшую в углу сидения фигуру, пилот надел наушники. Сначала медленно, а потом всё ускоряясь и ускоряясь, винт вертолёта начал раскручиваться.

Момент взлёта как всегда отозвался тошнотой. Так, спокойно. Вдохни-выдохни, Кристина. Скоро будешь в Лос-Анджелесе. Скоро...

Не хочу, Господи, знал бы ты, как я не хочу туда возвращаться. Как сказать? С чего начать? 'Джен, у меня две новости, плохая и хорошая'. Или: 'всё конечно паршиво, но есть и один плюс. Нет. Бред, бред, бред. Всё смешалось: вселенская скорбь и искорка радости, боль потери и надежда на что-то лучшее.

А далеко внизу мелькала земля, над головой вертелся винт, гудел мотор...

В этом хаосе действий одной маленькой неподвижной статуэткой застыла я. Будто мёртвая. Лишь ресницы подрагивают чуть-чуть, да грудь вздымается иногда. А еще там, в сознании, в распадающейся на части душе пылает пробудившийся вулкан.

Что мне им сказать?

Я опознала их. Опознала их всех троих - Джорджа, Анжелину и... Линду.

Момент узнавания последней смазался. Будто неуклюжий художник вдруг упустил кисть, проведя мимоходом кривую широкую полосу через только что завершенный шедевр.

Ей частично пересадили кожу и поставили карсет, лечили сотрясение и гематомы. Её практически собирали по кускам, но она дышала. И дышала почти сама, хотя все называли это чудом.

Сильная. Воистину, Линда сильная женщина.

Погрузившись в свои мысли, я и не заметила, как сомкнулись веки.

Чуткий сон, неуютный, как мокрый плащ, облепил со всех сторон, сковал, вырывая из реальности ледяными щупальцами забытья.

Пришла в себя поздним вечером. Молча кивнула пилоту, высадившему меня на крыше внушительного здания приятного кремового оттенка (кажется, был то один из офисов семьи Льюис) и, перебросив через руку весенний плащ, юркой мышкой скользнула в распахнутую дверцу надстройки.

Лифт полз вниз медленно и осторожно. Как любопытный бельчонок, что задерживается на каждой ветке, внимательно вглядываясь в странное двуногое существо, произносящее что-то на одному лишь ему понятном языке. Ну, или не одному.

Зеркальная поверхность задней панели отражала помятое, усталое лицо с яркими зелёными глазами.

Ну хоть что-то во мне осталось неизменным.

Подмигнув отражению, вздохнула - и вздрогнуло. Липкий страх ожог позвоночник. Показалось, чья-то огромная ледяная ладонь огладила спину.

Будто бы пытаясь защититься от неведомой угрозы, я выбросила руку. Губы дрогнули.

Тихо заскрежетала кабина лифта. Что за чёрт?

К счастью, двери разъехались в стороны.

Мой этаж. Вот и хорошо. Вот и отлично, А-то клаустрофобии еще для полного счастья не хватало.

Но даже в широком холле страх продолжал шептать, гнать, подстёгивать: 'беги, беги, беги'.

И, сама не осознавая этого, я ускоряла шаг. Застыла перед большими стеклянными дверями, дожидаясь, пока расторопный юноша их распахнёт, скользнула в турникет...

На воздухе стало легче.

Здесь, в центре города, конец рабочего дня ознаменовался большим оживлением. Туда-сюда сновали машины и люди, кто-то кого-то звал, две девушки на повышенных тонах обсуждали меркантильность некого Арчи...

Отлично. Прекрасно даже. Сейчас возьму машину, назову адрес, приеду домой. Там Джен и Эвелин (девушка отзвонилась еще утром) мы поговорим, я расскажу всё, что узнала и...

И тут мир разлетелся тысячей ярких осколков.

Взрыв.

За ним еще один.

Я лечу куда-то, в ушах раздаётся звон, кто-то кричит (слышу смутно), запах не передать. А еще мне больше не страшно. Только как-то удивительно. Неужели всего пара мгновений и шагов отделяла меня от верной смерти?

***

- Несколько ушибов да лёгкое сотрясение, - констатировал статный мужчина в белом халате. - Вам крупно повезло, девушка. Будто сам бог отвёл.

- Да уж, - произнесла я тихо. Какие-то странные тени водили хоровод вокруг зеленоватой люстры. В ушах музыка... И лампочки кра-а-сиво так качаются.

- Я выехала оттуда пятью минутами раньше, - произнёс голос Джен растерянно.

- Значит в рубашке родились. - Слова доктора разобрала не сразу. Судя по голосу, тот держал что-то в зубах. Ну или же то было моим сугубо личным глюком. - Болезную свою можете уже забирать. Под расписку конечно. И пусть держится подальше от опасных мест вместе со стрессовыми ситуациями. Прописываю покой и санаторные условия как телу, так и душе.

- Слышала? - качнув ладонью перед моим носом, Дженифер на мгновение улыбнулась. - Завтра вечером вылетаешь в Москву. Хватит с тебя. - И опустила глаза. - А я наигралась, поверь. Всё... Всё будет хорошо. Вот увидишь. Давно ведь девочка не маленькая. К тому же ты вон какую няньку белобрысую прислала. Она мне капли в рот взять не даст.

- Даже воды, - поддакнула Эвелин из угла. - А ты действительно езжай, Кристина. Сами найдём, кто тут офисы средь тёмна вечера взрывает.

- Средь чего, прости? - поперхнулась я.

- Ну не средь бела же дня?

***

Вы думаете, им было легко? Как бы ни так. Просто есть такие люди, которые не раскисают. Побросаются из крайности в крайность, а потом раз, и за голову берутся.

Известие же о том, что мать не погибла, казалось, придало Джен сил в то время, как теракт в главном офисе, унёсший добрую сотню жизней, пробудил источник истинного женского гнева.

И, невзирая ни на что, уезжать мне было легче. Пока я - лишняя обуза. Смотаюсь на пару-тройку деньков в родные края, отдохну немного. Боже правый, как я скучаю по маме.

***

Знакомство наше началось с маленькой московской квартирки. Тесной и всё же уютной. Но родилась я не там, да и домом её считала с большой натяжкой.

Детские же свои годы провела я в небольшом домике подмосковного села. Сколько смеха и слёз он запомнил, сколько грустных и радостных моментов. А еще в стенах его всегда приятно пахло свежей выпечкой и тёплым молоком.

Вынув из сумочки связку тёмных ключей, с трудом провернула один из них в замочной скважине. Мама должно быть вышла в магазин или к подруге. Хорошо, что я не предупредила заранее. Сюрприз выйдет.

- Гав! Гав! - встрепенулось мелкое кучерявое создание, предупреждая всю округу о моём вторжении.

- Брось, Дружище, это я.

Тряхнув ушами, наш охранник в миниатюре послушно потрусил куда-то за угол. Надо же. Выходит, не забыл.

И я хорошо помню, как папа притащил крохотного щенка.

'Вот откормим, подлечим - знатный пёс получится'.

Прошло пять лет. Подлечили, раскормили, а оно мелким как было, так и осталось. Щенок голосистый, да и только.

И всё равно, как не крути, любимец, наравне с коровой зорькой, выводком пёстрых кур и огромным ленивым котярой.

Поднявшись на крыльцо, я тихо-тихо, будто бы боясь спугнуть живущие здесь воспоминания, прошла в прихожую. Привычным жестом коснулась картины на стене, сшитой из лоскутков разноцветного меха. Великолепие это папа привёз из одной поездки, где задержался на много дней. Теперь пушистое чудо радовало всех входящих. Мягко, приятно на ощупь... И ощущение такое, будто детство по руке погладило. Интересно, куда отец уехал сейчас?

Повесив куртку на деревянный крючок, медленно шагнула в зал, а оттуда к дверям своей комнаты. Тёплой, чистой. Ни чуть не изменившейся с того дня, как я была здесь последний раз.

Тотчас снаружи стукнули створки ворот.

- Вот моя деревня, вот мой дом родной, - промурлыкала мама себе под нос, звеня ключами, и тотчас прикрикнула на разлаявшегося пса: - Да чего ты в самом деле?! Взбесился что ли?

Скрипнули половицы, тихо зашуршал пакет.

- Хорошо быть дома, - вздохнул родной до каждой интонации голос и, не выдержав, я покинула своё убежище, как маленькая девочка бросившись обнимать самого дорогого человека.

Не стану описывать всё, что было, ибо никаких слов не хватит для того, чтобы передать наши чувства, разговоры, аромат домашнего компота и простых, привычных, милых новостей. 'У соседки через два дома внук родился, Василием назвали. А тётя Люда, суровая такая, вообще переехала. Помнишь, она когда-то еще тебе яблок наворовать не дала?'

И еще много, много, много всего того, что должно оставаться именно между двумя людьми, долгое время пробывшими в разлуке.

Вот только долго длиться моему счастью, к сожалению, не судилось.

Всего три дня покоя - и провода начали обрывать все и сразу. Возмущалась, теряя терпение, Ли (кровь из носа требовался концерт), пришла в себя Линда и, наконец, было нужно сдать пару экзаменов в консерватории, к чему я была совершенно, абсолютно, ну вообще никак не готова.

***

Но вот небольшой частный вертолёт семьи Льюис приземляется на окраине Лондона и, зевнув напоследок, я лениво вываливаюсь в пропитанную холодной водяной пылью вечернюю мглу.

С ума сойти, еще утром я нежилась в постели, с наслаждением вдыхая божественный аромат маминых блинчиков с клубникой и творогом, а сейчас... Эх...

За спиной раздался стрекот вращающегося винта. Резкий ветер ударил в лицо. Будто осенью. И воздух такой, пропитанный чем-то уныло тоскливым, горьковатым. Разве так должно быть в марте?

***

- Её всё еще нельзя расстраивать, - произнёс высокий врач в смешных маленьких очках на длинном, загнутом крючком носу. - Да и говорит она мало. Стресс, депрессия, препараты...

Кивнув, я заправила за ухо выбившуюся из косы прядь.

- Мне стоит идти к ней?

Пару секунд мужчина смотрел куда-то мимо моего лица, улыбнулся наконец:

- Во вред это пойти не должно. Вам стоит посидеть с ней пару минут. А там посмотрим.

Поднявшись с места, я запахнула снежно-белый халат.

Не знаю, что говорить человеку, пережившему авиакатастрофу, но в любом случае безумно хочу видеть Линду в сознании. Если уж женщина может говорить, если дышит сама, значит бояться нам нечего. Месяц, два, и дом Льюисов оживёт. Хотя, конечно же, всё не будет так, как прежде.

К сожалению, поговорить мы так и не смогли.

Запрокинув голову, женщина тихо спала, смежив веки. Мерно пищали какие-то аппараты, палату наполнял слабый механический гул, запах спирта щекотал ноздри.

Посидев несколько минут, я вздохнула.

Обязательно приду сюда завтра. И каждый день буду приходить до тех пор, пока Линда не окажется в Лос-Анджелесе. А там посмотрим, что оно и как выйдет.

Клиника радовала чистотой коридоров и вежливостью персонала. Тут никогда не было шумно, никто не повышал голос и визгливо не посылал в далёкие дали.

Прикрыв за собой дверь палаты, я вздохнула.

На сегодня, кажется, всё. Теперь домой - выпить чашку горячего кофе, накинуть на плечи плед, и писать новую песню, текст которой крутится в мыслях второй час.

И тут в холле раздались громкие голоса, заметались облачённые в белое люди, протарахтела пустая каталка, растаропный парнишка потащил какой-то переносной аппарат...

Серой мышкой скользнув в распахнутую дверь, я скинула халат.

Судя по оживлению, везут особо тяжелого пациента. Или уже привезли?

Оказалось, нет.

С группой мужчин в белом я столкнулась у выхода. Двигаясь быстрым осторожным шагом, они держали накрытые носилки. Тонкое покрывало пропитала алая кровь.

- Огнестрельное ранение, - донеслось до моих ушей.

К горлу подступил ком. В памяти всплыла яркая картинка из моего собственного прошлого.

Дуло направленного в мою сторону пистолета смотрит широко распахнутым чёрным глазом. Хочется бежать, но я отчаянно тянусь к кнопке экстренного вызова на телефоне.

Тряхнула головой.

Интересно, а как привозили меня? С этим событием тоже была связана паника всего медперсонала? И кто этот несчастный - девушка ли, парень?

Вопреки собственному желанию, внимательно всмотрелась туда, где, выкрикивая что-то, двигались люди.

Сделав шаг к ним, на миг зажмурилась.

С края носилок свесилась длинная рыжая прядь. А потом, потом откинули сбившееся покрывало и я почувствовала, как кружится голова.

В одночасье встав на свои места, всё лишь хуже запуталось.

То странное чувство сомнения, некой неточности, ошибки, что щекотало сознание в морге. Оно ведь пришло не просто так. Конечно же, не просто.

Как, как я сразу не поняла, как не сказала? Ведь почувствовала не умом, сердцем ощутила. Крохотного пятнышка родинки на привычном месте не хватало. А вот сейчас, несмотря на расстояние, оно бросается в глаза и я понимаю, что не могу дышать.

Возможно ли это, Анжелас? Господи, прошу, дай понять, может ли такое быть?

Глава одиннадцатая

Раскатистый грохот ознаменовал собою падение не в чём неповинной двери.

Да, пожалуй, с гневом я действительно перестарался. Хотя ладно. Господам заключенным, по сути, всё равно, А отсутствие двери интерьер не портит.

- Сволочь!

М-да, и за что меня так? Если уж распинаются, хоть бы что-то новенькое придумали. Скучно ведь.

- И совсем не смешно, я это уже знаете сколько раз слышал? - В комнате выругались. - Да-да, и это я тоже слышал: за мои девятьсот с хвостиком можно и не такого наслушаться, хотя, признаюсь, раньше выражались покультурнее.

- Илларион, ты опять читаешь им морали? - Я обернулся.

- А, привет, Бренди, - широко улыбнулся, демонстрируя клыки.

- Я - Брендон! - привычно гаркнул страж.

- Не скрежещи зубами, друг, они тебе для другого понадобятся.

С такими словами я повернулся спиной к камерам смертников и на предельно допустимой (ну, километров шестьдесят в час) скорости зашагал в сторону корпуса стражей.

Коридоры старого особняка сменились солнечным двориком.

Я остановился на самой границе света и тьмы. Сосредоточился.

Сила всегда была со мной, оставалось только дать ей волю. У большей части вампиров есть какой-нибудь дар. От самых тупых и бессмысленных до сложных боевых. Такие вампиры и идут в стражи. Мне с дарами повезло. Я умею защищаться от солнца, что идеально во время схваток.

Я укрыл себя так называемым барьером - в нем, собственно говоря, и заключается наша сила. Сгусток чистой энергии, которой мы мысленно управляем. Это так же естественно, как дыхание. Хотя нет, дышать мне совсем необязательно.

Ослабил защиту я лишь тогда, когда залитый солнечным светом участок остался за спиной. Внимание привлекли две молоденькие вампирки. Присмотревшись, многообещающе улыбнулся. Девушки, девушки. Ну вот как себя настоящие стражи ведут? Что же, придётся преподать урок внимательности. А-то скоро самому всю работу делать придётся.

Потянулся мысленно. Схватившись за горло, довольно привлекательная блондинка отлетела к стене. Я усилил поток. Вторая красавица, ви