Ночная мгла уже поредела. Белые коробки и мешки казались серо-голубыми в неясном предутреннем свете. Ужасно хотелось пить, есть, умыться, еще поспать и… но в боковом окне мигнуло что-то ярко-синее. Норманн пригляделся, резко вздохнул, метнулся в сторону, схватив со стола короткий темный прут, толкнул дверь и стремительно выбежал на улицу.
Укутанная в светлый плед Снежин стояла посреди сизоватых, чуть туманных пустошей. Прямо перед ней висел крупный черный зонд, поблескивая синими огнями.
Норманн на бегу отметил: «Боевой! Опасный! Чей?!» – перемахнул через низкую изгородь – темный прут выпустил изогнутое матово-белое, будто костяное лезвие – добежал, заслонил Снежку собой и с рычанием взмахнул своим оружием.
Зонд с трудом увернулся от умелого свистящего выпада. Снежа ойкнула, залопотав что-то на диалекте. Норманн крутанул прут вокруг запястья, приготовился ко второму заходу, но зонд опустился ниже, защелкал, включая динамик, узнаваемо хмыкнул и насмешливо протянул задорным молодым голосом:
– Ка-а-ак тебя корячит, Орингер, просто жесть! Хвост трубой, прям офигеть. Даже я впечатлился, а уж твоя очарова-а-ательная девушка еще больше. Прошу прощения, милая леди. Как вас звать-величать-то?
– Снежин, – прыснула Снежа и придержала набычившегося Норманна за плечо. – Не надо так, Мэни, все хорошо, правда! Не волнуйся.
– Краса-а-авица, – подначил Орингера черный кругляш. – Тихо, тихо, не кипишуй. Узнал меня, да?
– Рыжий патрульный! Маркус.
– Угу, – подтвердил зонд и попросил. – Слушай, дело есть. Элис еще спит, окно у нее закрыто. Можешь передать ей вот это?
Зонд опустился ниже и дрогнул, раскрываясь сияющим черно-синим соцветием.
Снежин восхищенно выдохнула, осторожно потрогала один из матовых лепестков, ойкнула от выскочившего ей навстречу тонкого усика, а потом засмеялась, поглаживая его округлый кончик. Норманн достал из теплого нутра курьера записку с размашистой надписью «Элис» и искусно свернутую из красной бумаги фигурку лисички – подарок.
Зонд с легким похрустыванием вновь свернулся в шарик, немного покрутился вокруг своей оси и негромко спросил:
– Передашь?
– На столике у кровати оставлю, – пробурчал Норманн, вспомнил кое-что и с хитрой улыбкой покосился на синие огоньки. – Ка-а-ак тебя корячит, жесть! Даже я впечатлился. Хвост трубо-о-ой…
Снежин звонко расхохоталась, обнимая Норманна со спины. Его прут щелкнул, заглатывая костяное лезвие. Зонд-Маркус мечтательно повздыхал, поугукал, отсалютовал снопом синих искр и рванулся вверх, почти мгновенно исчезая из вида.
Восходящее солнце подсвечивало пустоши золотом, многократно отражаясь в высоких окнах большого дома. Норманн покачал головой, с укоризной глянул на веселую Снежу и заворчал на нее:
– Зачем из дома одна вышла? Опять, что ли, депрессовала? Хотела уйти? Куда глаза глядят?
– Не-а, – смешливо наморщила нос белянка, обошла Орингера, кокетливо поглядывая на него и заявила. – Зря ты это все, Мэни! Зря! Я ведь теперь прилипну к тебе, ой-нэ-э-э… смертельно!
– Намертво, – со смешком поправил Норманн, взял ее за руку и потянул к родительскому дому. – Смотри, окна уже горят – мама всегда просыпается очень рано. Пойдем, попросим у нее чего-нибудь пожевать. Заодно Элис отнесем приветик от ее дрессированного рыжего пуделя. Папа, наверное, еще спит. Он на Эбигейл какого-то офигительного юриста хочет натравить, самого злого в Содружестве. Ему Фокс с Эрнестиной посоветовали. Мол, каждому кусту моих белых пионов будет присвоен какой-то там номер, типа идентификатор, отдельный документ на каждый цветочек, прикинь? А потом акт приемки-передачи… на четыре тысячи корней! По описи, все дела. Круть! А Эбигейл еще и черных столько же хочет. Возможно, у меня получится вывести такие соцветия. Хм, одна половина пустошей будет белоснежной, как снег, другая – чёрной, будто дегтем облили…
– Ай, Мэни, нельзя топливом! Нельзя!
– Тш-ш-ш, я про цветы, Беляшик, успокойся. Ты только больше не депрессуй и не сматывайся, куда глаза глядят.
– Ох, Мэни… мои глаза теперь глядят только на тебя. Только на тебя.
– Беля-а-ашик, иди сюда. Сейчас я хорошенько тебе расцелую, а потом дальше пойдем. Сейчас, сейчас, еще минутку. Еще. И еще чуть-чуть… и еще… посмотри на меня. Все будет хорошо. Веришь?..