— Ты когда-нибудь был за стеной? — спросил Яхангир Венцеслава.
Капитан покрутил ус:
— Однажды я плавал туда на лодке. Друг начал грести в Море Слез. С меня оказалось достаточно.
— А я был на берегу, — сказал Яхангир. — Много лет назад, еще до того как вступил в Гробовую стражу. — Он оглянулся через плечо на кажущиеся уже такими маленькими крыши Западного Предела. — Там все иначе. Это чувствуешь всем существом. Тебя словно окружает какая-то дымка — словно прячет от взора Зигмара.
— Поосторожнее с такими словами, — предупредил Венцеслав. — Избранный или нет, воины-жрецы были бы недовольны, услышав заявление, что у силы Бога-Царя есть пределы.
— Чувствовать угрозу — не кощунство. Чем дальше мы отходим от Двойных городов, тем сильней становится власть Нагаша. Наш враг — одна из его мортархов. Опасность не уменьшает веры в Зигмара. — Яхангир указал на массивную стену на берегу острова. — По ту сторону мы окажемся на вражеской территории.
Экспедиция шла все дальше и дальше. Развалины исчезли, сменившись обширными расчищенными участками. Когда стена только начала строиться, поселенцы снесли ближайшие здания, использовав камни для возведения мощного барьера. Крепостные валы возвышались над дорогой на сотню футов и на многие мили тянулись вдоль берега, повторяя его неровные очертания. Укрепления перемежались высокими — еще более высокими, чем сами стены, — башнями, расположенными через каждые пятьдесят шагов. На их плоских крышах висели железные фонари. Голубые мундиры патрульных лучников почти растворялись среди серых камней зубчатых стен.
Между башнями, застывшими по обе стороны Траурного проспекта, громоздился огромный барбакан. Массивные ворота, содрогаясь и сотрясая землю, медленно открылись. Гигантские — сорок футов в высоту, двадцать в толщину — отлитые из стали створки были украшены строками молитв и священными изображениями боевого молота Зигмара, прославленного Гхал-Мараза. Рельеф пылающего солнца, рассыпающего очищающие лучи, был убран, согласно восточнодольской традиции, золотыми листьями, ведь неупокоенные боялись дневного света не меньше, чем самого Бога-Царя. Яхангир слушал, как скрипит огромный ворот, раздвигая створы и открывая им путь.
— Кажется, что ничто во Владениях не способно одолеть эти стены, — с благоговением пробормотал Венцеслав.
— И все же, — вздохнул Яхангир, — раз в поколение легионы леди Олиндер осаждают их, и, вопреки всем усилиям, молитвам и заклятиям, ночные охотники обходят нашу защиту, проносятся по острову, разграбляют Западный Предел, заставляя его жителей бежать в Восточный Дол.
Венцеслав коснулся железной монеты, пришпиленной к его тунике.
— Но каждый раз мы отгоняем их. Милостью Зигмара никогда еще призраки не побеждали окончательно. Их силы иссякают прежде, чем они добираются до Восточного Дола, и духи испаряются. Госпожа Печалей ускользает зализывать раны и восстанавливать легионы.
— Цикл должен быть прерван! Какое наследие достанется нашим детям, если однажды явятся ночные охотники, угрожая их миру? Нет, этому надо положить конец. Если, перейдя в наступление, перенеся сражение в твердыню мортарха, мы сумеем остановить эту череду войны и смерти…
Голос Яхангира сорвался. Огромные ворота открылись, и он увидел лежащее за ними пространство. Клочковатый туман струился над Морем Слез, тонкий, ничего не скрывающий, но стирающий даже намек на какие-либо цвета. Все было тускло-серым, словно сотканным из пыльной паутины.
Траурный проспект нырял в ворота и спускался к широкому мосту из черных бревен и железа холодной ковки. Мост тянулся над вялыми водами, сонные волны лениво облизывали деревянные сваи. Вдали от острова Яхангир разглядел первые крутые повороты, которыми изобиловал этот извилистый маршрут от Двойных городов до материка. Сваи были установлены только там, где не было ничего другого, что могло бы поддержать мост. В прочих местах в дело пошли кости старого Бельвегрода.
Яхангир вышел за ворота вместе с первыми солдатами. Пристально всматривался он в горизонт над темным морем. Здесь и там из воды торчали черные силуэты, порой едва возвышаясь над поверхностью. Развалины Утопленного Города. Поселенцы, основавшие Двойные города, отбили всего лишь крохотную часть того, что было Бельвегродом. Остальное покоилось здесь, уже много веков погребенное под Морем Слез.
Из воды выступали некогда великие башни и шпили. Некоторые, расположенные ближе друг к другу, стали опорами моста. Другие, стоявшие отдельно или слишком далеко, чтобы принести пользу строителям, зияли пустыми окнами и дырами в провалившихся крышах, сделавшись убежищем падальщиков-сорокопутов и прочих птиц, охотящихся на угрей в этих гиблых водах.