— А что, если никакого «снова» не будет? Если мы сумеем сделать так, чтобы нашим городам никогда больше не пришлось бояться Госпожи Печалей?
Ивор, кивнув, шагнул к ней и вновь поднял листы:
— Вот откровение, которое мы извлекли из могильных песков. Способ разрушить злостное проклятие, висящее над нашими общинами. Способ дать отпор, а не смиренно ждать следующего нападения.
Махьяр обдумал слова иерофанта.
— Но как нам это сделать? — спросил он. — Как нанести удар по врагу, который уже мертв?
— Организовав экспедицию против того, кто призывает мертвецов из гробниц, — ответила Кветка. — Выступив против самой Госпожи Печалей.
— Безумие, — возразил один из ученых.
— Необходимость, — поправил его Ивор. — У нас есть шанс исполнить пророчество. Разорвать бесконечный цикл разрушения, снять извечное проклятие с наших городов. И жить наконец в мире.
— Старые тексты подтверждают это, — сказала Кветка. — Они говорят об избранном, о герое двух Владений, который станет ключом к освобождению.
— Кто же этот герой? — пожелал знать Махьяр.
На сей раз ему ответил Ивор. Старый чародей похлопал по стопке заметок:
— Есть такой герой в Двойных городах. Человек двух Владений, достигший такой известности, что о нем говорят даже в вашем храме.
Махьяр щелкнул пальцами. Он понял, кого имеет в виду Ивор.
— Яхангир! Его отец из Западного Предела, но мать была родом из Восточного Дола.
— Единственный, кого славят и азириты, и обретенные, — подтвердил Байрам. — Объединенную экспедицию обоих городов может возглавить только он. И только он способен исполнить пророчество.
— Да, но, чтобы добиться успеха, сперва он должен разыскать Оракула под Вуалью, — сказала Кветка. — Ее силы издавна известны обретенным. Древняя провидица обитает в башне в нескольких днях пути от Моря Слез. Лишь посвященной известна тайна прохода в замок Госпожи Печалей.
Но чародей Гаевик дал этому месту другое название. И тихий шепот его проник в уши каждого находившегося в обсерватории:
— К могильному двору леди Олиндер.
Глава вторая
Холодный ветер выл над Погребальными Водами, шаря стылыми пальцами по улицам Западного Предела. Яхангир чувствовал его ледяные щипки даже сквозь накинутый на доспехи плащ — казалось, что шею щекочут студеные губы, голодные, жаждущие добраться до живого тепла.
Яхангир вскинул кулак, приказывая патрулю остановиться. Потом медленно осмотрелся, вглядываясь в тени. В Двойных городах никто и никогда не игнорировал бегущие по спине необъяснимые мурашки и пробирающий до костей озноб. Островитян преследовало не просто воображение, и страхи ночи были порождены вовсе не игрой света и тьмы.
Голубоватый свет маленькой лампы, прицепленной к плечу Яхангира, озарял заброшенные развалины, которые осматривали его солдаты. Покрытые коркой засохшей слизи, напластовавшейся за века, проведенные под водой, стены больше напоминали древние окаменелости, нежели что-то, созданное человеческими руками. Бреши в бесформенных остовах намекали, что тут некогда располагались давно сгнившие двери и окна. Крыши и перекрытия обрушились, засыпав стены грудами обломков. Кое-где улицы перегораживали останки какого-нибудь истлевшего шпиля или узкой башни. Более или менее уцелевшие строения выглядели еще жутче, чернея ощеренными пастями злобных зверей.
— Увидел что-то, командир? — спросил один из солдат, следовавших за Яхангиром.
— Нет, Омид, — ответил тот, продолжая изучать тени. — Нечего тут видеть.
Уловив, с какой интонацией произнес командир последнее слово, Омид встревоженно кивнул. Слишком хорошо солдаты Гробовой стражи знали, что силы, угрожающие их поселению, не всегда можно увидеть глазами.
Яхангир шагнул вперед, на открывающуюся перед ними площадь, одной рукой крепко стискивая эфес меча. Ножны, сделанные из грифоньей кости, украшала резьба — могущественные молитвы и воззвания к Зигмару. Ножны наделяли хранящийся в них клинок магической аурой, враждебной беспокойным мертвецам. Но чары быстро выдыхались, и для их восполнения мечу требовалось проводить много часов в ножнах. Поэтому Гробовая стража не обнажала оружия без крайней нужны.
— Оставайтесь здесь, — бросил своему патрулю Яхангир.
Он знал, что этот приказ бойцам не понравится. Некоторых даже возмущало стремление командира всегда выходить на передний край, брать на себя слишком много, рисковать — вместо того чтобы позволить кому-то из солдат сделать это за него. Он понимал, что другие офицеры именно так бы и поступили, но Яхангир, поднимаясь по служебной лестнице, так и не преодолел своеобразного тщеславия: он не мог приказать кому-то сделать то, что не готов был сделать сам.