Зачем? У меня может появиться такой опыт, о котором будет не стыдно вспоминать, темными ночами согревая себя от одиночества.
Классный…
— Все, мы закончили. Документики на квартиру покажите, нам для отчетности.
— Иди внутрь, располагайся, — Михаил волоком затащил меня в квартиру, легонько хлопнул по ягодицам, запустив в путешествие. Вернув свое многострадальное полотенце, обернул бедра и повесил мое пальто на вешалку, протягивая документы служащим.
— Хорошей ночи, больше не запирайте!
Тихонько посмеиваясь, мужчины ушли, оставляя нас наедине. Закрыв дверь, Михаил развернулся, занимая собой большую площадь вытянутого, но узкого коридора, глядя на меня с плотоядным желанием, застрявшим между нами где-то на этапе развития.
Стараясь дышать не шумно, я слегка приоткрыла губы, за что мужской взгляд тут же зацепился, прижигая и без того пересохший рот.
Все вокруг стало пахнуть сексом. Горячим, откровенным, и перед глазами плясали картинки того, как он подхватывает меня на руки, позволяя держаться руками за широкие плечи, и тащит в спальню. Все это читалось в его глазах, в чуть сжатых массивных кулаках, в напряженном спазме мышц на животе.
Я кончу, просто глядя на него, честное слово.
— С меня путтанеска, — коварным хриплым басом сказал он. — Любишь пасту?
— Безумно, — только и смогла выдавить я, облизывая сухие губы.
Глава 18
— Значит, любишь путан, — брякнула я, наблюдая за мужчиной, снующим у плиты с видом человека знающего.
— Мм?
— «Путтанеска» с итальянского «в стиле путаны».
— Не знал, спасибо, что просветила, — хмыкнул он не оборачиваясь. Это позволяло разглядывать широкую сильную спину, не боясь быть застуканной.
Кухню в квартире холостого мужчины я представляла себе несколько иной, но Михаил и здесь меня удивил. Я могла бы сказать, что готовили здесь часто, а не просто обставили комнату, дабы следовать правилам. Множество кухонного инвентаря, специй по прозрачным баночкам, даже разнообразие сковородок — все это говорило о том, что владелец любит проводить время у плиты.
— Пармезан? — вежливо спросил он, убрав руку за спину, и словно официант в ресторане поставил передо мной тарелку с горкой спагетти в томатном соусе.
— Не откажусь.
— Тогда, может, вина?
— Мне на сегодня хватит, — буркнула я, все еще ругая себя за спонтанную выходку. Оно, может, и к лучшему, но все равно захват алкоголем моего сознания ничуточки не красил.
— Как скажешь.
Ужинали мы в молчании.
Я уплетала безусловно потрясающее блюдо, а Михаил медленно пережевывал спагетти, пристально глядя на меня. Он даже это делал сексуально! Чуть щурил глаза, позволяя разглядеть, как желваки ходят на щеках, подчеркивая врожденную скуластость, и держал вилку в крупных пальцах так бережно, что меня вновь заштормило, будто в этой пасте запрятан не выпаренный коньячок.
— Спасибо, это было просто обалденно! — Облизывая соус с губ, поблагодарила я, и Михаил лишь вежливо качнул головой, собирая тарелки и опуская их в мойку.
Поела, пора и честь знать, наверное. Спасибо этому дому, пойду к другому, как говорится.
— Соус, — мужчина провел пальцем по своей губе, показывая мне, где нужно стереть. Отзеркаливая, я вытерла рот. — Нет, еще не все.
— Где?
— Вот здесь, — и вновь пальцами по губам. — Нет, снова оставила.
— Да где?
— Вот здесь, — медленно подкравшись, он опустил руки по краям барного стула, на котором я сидела, и запер меня своим телом в капкан. Дышать сразу стало в разы тяжелее, и затрудненное дыхание не укрылось от его глаз. — Вот… здесь…
Коварно склонившись, он чуть втянул мои губы в свой рот и провел кончиком языка по горячей коже, словно слизав каплю проклятого, но чертовски вкусного соуса.
Мысленно я просила его не останавливаться, но мужчина, словно играя, отрывался, давая мне секунду на вдох перед новым погружением. Затапливает, удушает своим запахом и силой.
— Теперь чисто.
— Нет, — прошептала ему в губы, невольно опуская ладонь на его руку. — Теперь у тебя соус… остался…
— Где? — рыкнул он, подхватывая игру и позволяя мне вести.
Чертовы салки! Подача к подаче!
— Здесь.
Желание попробовать его кружило голову почище вина. Прижавшись губами к могучей шее, я похотливо, сгорая от выброса эндорфина в кровь, провела кончиком языка вдоль подрагивающей венки. Утробная вибрация заполнила воздух кухни, в которой и так было жарко от только недавно работающей плиты.
Ему понравилось… Боже…
— Спасибо за заботу, — хрипло прошептал он. — Но ты сама не лучше, вот здесь испачкалась.