— Он сам. Вадим Востоков, полковник ОСВАГ, координатор по СССР…
— Ты врешь. Тебе назвали эту фамилию, чтобы ты перевел стрелки. Так ты и этого делать не умеешь.
— Я не вру. Я звонил ему по телефону Фредерик 478-98-22, там всегда отвечал автоответчик на имя Остерманна… Я назначал встречу.
Резун поднял трубку, набрал номер. В наушнике зачирикал женский голосок, интонации которого Артему были давно знакомы.
Резун положил трубку, закрыл ладонью глаза, потер большим и средним пальцами виски.
— Ты думаешь, я тебе поверю? — спросил он.
— Проверьте. Есть у вас скополамин?
— У нас есть вещь получше, друг мой. Хар-рошая газорезка. Начну я с твоих ног.
Верещагин призадумался ненадолго, потом сказал:
— Я, наверное, буду громко кричать.
— Послушай… — голос Резуна упал почти до шепота. — Не наступай второй раз на те же грабли. Потому что второй раз будет больнее. И намного унизительнее. Ты что, еще ничего не понял? Ты один. Тебя все бросили. Подставили, понимаешь? Чтобы ты своей башкой отвечал за выходку какого-то генерала. Никто тебя не выручит, никому ты не нужен.
— Я знаю…
— Ну так чего ломаешься? Думаешь, геройски выглядишь? Дерьмово ты выглядишь. А когда за тебя возьмутся по-настоящему, будешь выглядеть еще дерьмовей.
— Я знаю. Берись за свою любимую газорезку, ублюдок. Заставь меня петь.
— Тебе этого хочется?
— Нет. Совсем не хочется. Но я правду говорю. А ты не слушаешь.
— На «вы» со мной! — спецназовец взял его за подбородок, вздернул голову. — На «вы» и «гражданин капитан», и больше вежливости в голосе. Понял?
— Да.
— Скажи: «Так точно, гражданин капитан».
— Так точно, гражданин капитан.
— Вот так, друг мой, — удовлетворенно протянул Резун. — Продолжаем разговор. Перечисли, пожалуйста, поименно всех членов вашей группы. Имена и звания. Чтобы доказать, что ты понял.
— Я, — сказал Артем, — Константин Томилин, поручик. Станислав Даничев, прапорщик. Штабс-капитан Кашук…
Он запнулся.
— Мы слушаем, — сказал майор.
Чем закончилась эта ночь? Кто проигрывает?
Гия Берлиани, Хикс или Шэм в руках ГРУ. Володька с его раскуроченным бедром… Нет.
— Я помогу тебе, — сказал гражданин капитан. — Ты забыл упомянуть здоровенного грузина по имени Георгий и по прозвищу Князь. Маленького парня по прозвищу Кикс. Рядового-немца и рядового-татарина. И одного хохла — Сидоренко или Сидорчука. И парня, который был ранен и которого вы держали в генераторной. Понятно, друзей закладывать не хочется. Только учти: ты никого из них не спасешь, а себе сделаешь хуже. Мы ведь все равно их найдем… Так что давай, рассказывай. Имя командира, давшего тебе задание?
— Я действовал… по собственной… инициативе…
Владимир начал злиться, но не столько на этого упрямого дурака, сколько на собственное ощущение, что он чего-то недопонимает.
Штука в том, что парень вел себя нетипично. Это не сдача и не окончательный слом, но это и не вранье профессионала. Наоборот: профессионал бы валялся сейчас у них в ногах, на ходу выдумывая фамилии товарищей по группе, командира, который дал задание, подробности порученного дела… Это, конечно, тоже все была бы брехня — но брехня правдоподобная, на проверку которой ушло бы время. Но если он не профессионал — откуда ему известна фамилия Высокого Чина? Какой лапши он хочет тут навешать? «Действовал по собственной инициативе». Похоже, что от боли и от лекарств он плохо соображает.
— Ты опять врешь, — сказал он. — Но я тебя сейчас даже пальцем не трону. Мы просто выйдем из комнаты и подождем, пока наркотик перестанет действовать. И вот тогда ты начнешь говорить правду, да так быстро, что я не буду успевать записывать. У тебя есть желание продолжать разговор сейчас и заработать новую порцию анальгетика?
— Есть.
— Очень хорошо. От кого из своих командиров, как и когда ты получил приказ подстраховать передачу «Красного пароля» и провести радиоэлектронную диверсию?
— Мои командиры были не в курсе. План разработали я и Востоков. В назначенный день он позвонил мне и сказал взять машину и экипировку из rent-a-carport в Бахчи. Сказал, что ключи от гаража в ячейке на автовокзале. Назвал номер. Прислал человека…
— Заткнись, — устало сказал Владимир. — Ныммисте, возьми его и пристегни за руку к батарее. Когда закончится действие обезболивающего, — обратился он к пленнику, — скажи сержанту, он меня позовет.
Майор вышел, не говоря ни слова. Белобрысый сержант стряхнул Артема с дивана, как ворох тряпок. Наручники защелкнулись на запястье и на батарее. Верещагин сел, закрыл глаза и привалился затылком к стене.
— Правду говорить легко и приятно… — сообщил он в спину выходящему капитану. Тот не отреагировал.
У Тамары начались месячные.
Конечно, если бы они не начались, было бы значительно хуже. Ей совершенно не улыбалось продлевать род майора Миши Колыванова, равно как и делать от майора аборт, так что да здравствуют лунные циклы, приливы и отливы! Вот только ужасно ноет спина.
Ко всем прочим medicines в аптечке вертолета добавилась коробочка тампонов.
Тактический центр сдержал обещание: ни одного МиГа над побережьем не было. Они совершенно спокойно долетели до Чуфут-Кале и приземлились на бетонной площадке, умостившейся на горе, как сковородка на самодельном каменном очаге. Подтянутый, чисто выбритый, но бледноватый от ночных бдений адъютант провел их вниз, в бункер — познакомить с планом и диспозицией предстоящей атаки.
— Штабс-капитан Левкович, командир эскадрильи, — представилась Рахиль.
— При Бельбеке вы нам здорово помогли, — в смуглом усатом подполковнике Тамара узнала Ровенского, начштаба бригады, где служил Арт. — Спасибо.
— Ну это было не так трудно. БМД может сделать вертолету гораздо меньше гадости, чем вертолет — БМД, — улыбнулась Рахиль.
— Теперь будет сложнее.
«Это Бахчисарай, — подумала Тамара, — тактический центр, и Арт должен быть где-то здесь. В одном из боксов, где готовится к выходу боевая техника, или уже на позиции, или…» О третьем «или» думать не хотелось.
Шестерых вертолетчиц ознакомил с боевой задачей сам командир дивизии. В кабинете находился еще один военный в чине полковника. Тот самый Кронин, Старик, потерявший сына в спровоцированном красными инциденте…
— И помните: вы представляете собой очень большую ценность, — сказал Адамс напоследок. — Не рискуйте понапрасну.
Кронин вздохнул.
— Пока мои парни не слышат, скажу: лучше я потеряю взвод, чем одну вашу машину.
— Такая машина при хорошем экипаже стоит больше взвода, — наершилась Рахиль. — И мы вам это докажем.
— И что у нас получается? — Князь вгляделся в карту. — Получается, что там вот-вот завяжется драка, и мы как раз в нее встрянем. Отлично. Лучше просто не бывает.
— Вдарим сзади. И — смерть врагам, — командир взвода резервистов Василий Хрисанопуло впечатал кулак в ладонь, показывая, как это будет.
— Sure, — после короткой и мрачной паузы согласился Берлиани.
Относительно этого боя, кроме общего плана, у него был и свой собственный план.
Шамиль, лежавший с биноклем на вершине холма, скатился-сбежал-слетел вниз.
— Едут, — сказал он.
— Действуем, как договорились, — напомнил Князь офицерам-резервистам.
— Фу, Володя. Газорезка… Дешево. Непрофессионально.
— Да, товарищ майор, я уже понял. Думал взять его на понт. Ети их мать, этих десантников, всю малину обосрали.
— Сам виноват. Тоже мне мальчиш-кибальчиш.
— Да нет, просто нарвался на идиота. Это называется — не повезло.
— Что будешь дальше делать?
— Что и сказал. Подожду, пока у него в башке прояснится от анальгетика, и попробую поговорить еще раз. Ведь интересный типчик, а, товарищ майор?
— Куда уж интереснее… Как ты считаешь, где он врал, а где говорил правду?
— Имена, которые он назвал, — правда. Все они убиты. Он это знал и ничем не рисковал. Скорее всего, вся история — правда. Но вы точно заметили — не полная. Иногда он ведет себя как разведчик, а иногда — как идиот. Откуда он знает Востокова, к примеру? Такое имя не ляпнешь наугад.