Я сел на стул и задумался. Бежать в магазин было не в чем — вся моя одежда пала смертью храбрых в тот момент, когда я принял боевую форму.
Ну если сварить макарон… Много макарон! То какое-то время можно прожить. Вторая пара штанов у меня есть, футболки и свитера тоже. В кроссовках холодно, но до магазина добежать можно. Куртку жаль… и денег на нее нет. Хаискорт!
Наевшись макарон с маслом и сыром, я почувствовал себя способным наконец поразмышлять на тему "а что вааще все это было?".
Причем в голове воспоминания о прошлом вечере были довольно смутные. Еще бы — две смены формы подряд требуют сил, и физических, и магических. Да еще и практики давно не было… Так, сосредотачиваемся!
Последнее, что я помню четко — включился поисковик. А он, зараза, срабатывает, когда кто-то из близких в опасности. Ну мышь мне уже давно близкая, главное чтобы перестала за младшего брата принимать… Потом драка. Пять низших да на меня бы сто лет назад… плюнул и растер. Даже в человеческом образе. Ну я почти и растер… Просчитался с выбором последнего, завершающего удара. Надо было сначала того, кто напротив мыши стоял, а я по тому, кто чуть левее… Ладно, навыки боя забыл, но тут же ошибка оценки действий противника! Зла на самого себя не хватает, хаискорт!
И ведь ладно бы, урод, в меня целился, я бы понял. А он в мышь… мою мышь! В голове сразу промелькнуло, что если ее сейчас убьют — я снова к Светлым… А оно мне надо?! После того как я тут только вкус нормальной жизни снова распробовал? Черти всем им сепуку с харакири… Лучше погибнуть в бою, пусть и глупо, чем опять к Светлым. И мышь опять же выживет… Дурында непутевая!
Так, хорошо, я бросился ее прикрывать и принял боевую форму. Почему? Мышь пожелала? Наверное, да. А почему тогда обратно не получалось? Фурией-то я потом стал легко… Ничего не понимаю.
Как был, голый, но сытый, я вернулся обратно в теплую кровать, залез под одеяло и принялся изучать спящую Алену. Удивительно, но на девятьсот с лишним она не тянула абсолютно, хотя переводчик старательно произвел вычисления и выдал мне именно девятьсот двадцать восемь, после того как она назвала свой возраст. Когда она, чуть приоткрыв губы, сладко посапывает на соседней подушке, такая беззащитная… Совершенно не связывается эта невинная молодая женщина и тот агрессивно-визжаще-лягающийся многорукий многоног в подворотне.
Что-то еще настойчиво скреблось в памяти, пытаясь выползти наружу. "Я тебя и такого люблю". Ха! И еще она мне целоваться разрешила, я вспомнил!
Наклонившись, я только приготовился выполнить задуманное, как Алена распахнула глаза и, радостно взвизгнув, сама набросилась мне на шею.
Покрыв меня поцелуями и заливаясь счастливыми слезами она твердила: "чертенок!", "живой!", "снова ты…". Ну короче радовалась, примерно как я с утра, только более шумно… Слегка оглушенный таким напором, я растерялся лишь на пару минут, а потом принялся отвечать на поцелуи… Мышка сначала не поняла даже, что, в отличие от нее, я-то не просто от счастья обнимаюсь и целуюсь. Но когда я нежно прикоснулся к ее губам, она ответила… так ответила, что сомнений не осталось — сегодня мне все позволено… И я перешел от нежного едва ощутимого касания к более властному, одновременно укладывая Алену на спину, под себя, и продолжая целовать… Везде. Губы, шею, ключицы, грудь… Раздражающе-мешающую шелковую тряпочку пришлось быстро стянуть, она даже вроде затрещала слегка… Не важно!
Алена гладила меня, скользя руками по пояснице, по спине, по ягодицам… Ее трусики я срывал так же быстро и жадно, как до этого сорочку. Спускаясь поцелуями от груди все ниже и ниже… провел ладонью между ее ног… Она еще была не готова меня принять, так что снова — поцелуи… в губы… жадно, властно… шея… ключицы… грудь… чуть захватить сосок и сжать… Провести языком, подразнить, погладить ладонью… Никогда раньше не приходилось самому, да еще так долго, готовить женщину… Тут же я даже посмотрел на Алену, чтобы понять, нравится ли ей то, что я делаю или нет. Мне ответили улыбкой… уверенной, возбуждающе-привлекательной… Это не я брал мышь, это она позволяла мне… отдавалась, потому что она сейчас этого хотела. Мне нравилось то, что происходило между нами, нравилось это ощущение… мне доверили управлять, в меня верят… и я сделаю все, чтобы моей мышке было со мной хорошо. Чтобы она не пожалела о своем решении… Ладонью я снова принялся ласкать ее между ног, нежно поглаживая гладкий бугорок пальцем. Целуя везде и всюду, я заметил, что она просто выгибается и растекается в моих руках, и ей нравится моя агрессивная напористость.