Еще несколько анфилад, короткая галерея с портретами, небольшая приемная с диванчиками, сейчас пустующими, и — мы в круглой столовой, светлой, с большими окнами, тюлевыми занавесками и лепниной на потолке. За столом сидели человек двадцать, все молодые девушки, и в центре, как и полагается, королева. Изящная, с миловидным личиком, светлыми кудрями, уложенными в прическу с жемчужными шпильками и украшенную маленькой диадемой. Вот прямо классическая королева, как мне смутно рисовался образ. Роскошное платье из серебристой тафты, с пышными кружевными рукавами и довольно низким декольте. На вид ей можно было дать не больше тридцати, или она так хорошо сохранилась благодаря магии, не знаю. Ее величество с любопытством уставилась на меня, едва мы со слугой перешагнули порог столовой, а остальные дамы зашептались, прикрываясь веерами.
Мне моментально стало неуютно от такого пристального внимания, и я незаметно переступила, нервно дернув хвостом. Вот зар-раза, ну почему я не контролирую эту конечность. Естественно, несколько барышень восторженно зависли, разглядывая пушистую красоту.
— Ой, аррини? — неожиданно высоким, звонким голосом произнесла королева и всплеснула руками. — Какая прелесть. Душечка, это вы готовили тот чудный паштет, да? И вот эти замечательные пирожные? — тонкий пальчик с розовым ноготком указал на лимонный зефир.
— Д-да, ваше величество, — пробормотала, комкая фартук: кажется, венценосная особа все же была довольна.
— Прелестно. Я хочу, чтобы отныне мне готовили только вы, — тоном, не допускающим возражения, заявила королева. — Так и передайте пану Жижтову, письменное распоряжение я отправлю ему позже. Милочка, вы прекрасно готовите. Идите, дорогая, — повелительно махнула она рукой. — Проводи ее, — это уже тому самому лакею, который привел меня сюда.
— Благодарю, ваше величество, — ошарашенная таким поворотом, все же вспомнила о вежливости.
И прежде, чем покинуть столовую, вдруг уловила нежный, едва уловимый, приятный аромат — что-то цветочно-фруктовое, с легкими пряными нотками, как будто я понюхала коктейль. Хм. Чьи-то духи? Скорее всего. Повеселев, обратно шла, уже глазея по сторонам, будто по музею иду. Видела даже несколько раз уютные внутренние садики, где отдыхали придворные дамы. Роспись, мозаика, лепнина, зеркала — дворец впечатлял и изнутри. Лакей со снисходительной усмешкой замедлил шаг, давая мне возможность насладиться интерьерами, а когда мы дошли до крыла слуг, я великодушно сказала, что дальше дойду сама — мой чуткий нос уловил ароматы с кухни, по ним и доберусь.
— Всего хорошего, госпожа, — он кивнул и удалился по своим делам.
Я же, мурлыча под нос веселый мотивчик, неторопливо пошла к кухне, жмурясь от удовольствия. Ой, какой простор открывается для моей кулинарной фантазии. Ну и, думаю, если я теперь личная повариха королевы, наверное, и времени свободного появится чуть больше. Неожиданно вспомнился тот камушек, что я подобрала на улице — сейчас он лежал глубоко в недрах шкафа. Надо бы дойти до ювелирного и все-таки узнать, драгоценный он или просто какой-нибудь цветной кварц без особой ценности.
А в следующий момент, свернув на очередном повороте и уже почти дойдя до кухни, я беззвучно охнула и прислонилась к стенке. В глазах потемнело, горло перехватило, и кости заныли от нахлынувшей боли. Ох, да что же это такое… Правда, не так сильно, как вчера, и все-таки, что за странные приступы? Может, я чем-то заболела? Хватая ртом воздух и ничего не видя перед собой, медленно сползла на пол, плохо соображая, растерянная и испуганная. Вдруг меня отравили? Анжей же говорил про магию, о ядах не упоминал, и наверняка они действуют на аррини так же, как на обычного человека. У-у-у, что ж так плохо-то, а, и когда это прекратится… Как назло, еще и никого вокруг, а кричать я не могла, только хрипела…
Все прекратилось так же внезапно, как началось. Вот еще я корчусь на полу от боли, а теперь все в порядке, только дрожь никак не проходит, и окружающее плывет от выступивших слез. Я кое-как поднялась на подгибающихся коленках, глубоко вздохнула и вытерла рукавом лицо, рассеянно потянувшись поправить… И оторопело уставилась на исчезающий на глазах с кожи замысловатый серебристый знак, обвивавший предплечье и убегавший под ткань.