Волк сначала постоял рядом с Ориэлем и Леслией. Но помочь им он никак не мог. Поэтому подошел ко мне и уселся рядом. Вздохнул скорбно. Когда не можешь говорить, единственный способ донести свои чувства — вздыхать. Делал это наш господин Дюфо часто и выразительно, умудряясь окрашивать сие разнообразными эмоциями.
— Спасибо, — негромко сказала я ему. — Ты не обязан был мне помогать. Но помог. Мир?
Грязный до безобразия огромный белый зверь в очередной раз испустил тяжелый вздох, лизнул меня в щеку, после чего улегся рядом, положив морду на вытянутые передние лапы.
Я погладила его по загривку, да так и не стала убирать руку.
Вот так мы и отдыхали. Долго. Пока Ориэль зашивал и вытаскивал из-за грани раненого диззарга. Последнего императора этого мира. Того, кто пытался избежать войны, но не смог.
У него еще много дел. Он не имеет права умирать и не может позволить себе даже ненадолго уйти из своего мира и отдохнуть в нашем отеле, хотя его душа именно такая, потерянная. Поэтому мы пришли к нему, чтобы помочь, спасти. А потом снова отправиться в свой путь к другим нуждающимся в нас. Тем, кто в состоянии позволить себе роскошь провести несколько дней в спокойном месте. Такое счастье дано не всем.
Эфир этого мира был доволен, что я успела. Он уже не захлестывал меня информацией, но рассказывал. Как тот, кто бесконечно рад, что успел позвать на помощь и тем самым спасти свое дитя, и сейчас просто вел беседу.
Это странно, конечно. Беседовать с миром? С эфиром? Просто я не могу подобрать другое определение нашему одностороннему общению.
Глава 4
Глава 4
Прощание с погибшими
— Кто ты, неведомое создание? — прозвучал хриплый вопрос.
— Лекарь, — коротко ответил Ориэль. — Лежите и не шевелитесь! Я зашил ваши раны, но их слишком много, я не могу залечить сразу все.
— Ты не наш, — спустя пару секунд задумчиво произнес диззарг. — И ты, прекрасная воздушная дева. Вы — создания не нашего мира.
— Все верно, — прощебетала Леслия. — Не шевелитесь, пожалуйста. Мы пытаемся спасти вам жизнь.
— Хорошо. Где... она? Та дева с белым зверем? Она жива? Где она?
— Неподалеку, — спокойно ответил цейлин, но даже головы не повернул в мою сторону. — Вы что-то хотели от нее?
— Она спасла меня. Та девушка с белой кожей и солнечными волосами. Она спасла меня, а я едва не убил ее. Я должен искупить вину перед ней.
— Хорошо, но чуть попозже. Потерпите, мне нужно залечить внутренние разрывы.
— Кто она? Скажи мне ты, светлый дух.
— А как вы узнали, что я дух? — полюбопытствовала Леслия. — Ориэль, я держу, не отвлекайся.
— Вижу. Диззарги видят суть. Ты — воздух. Она — плоть и кровь. Я едва не уничтожил ее плоть.
— Лежать! — повысил голос целитель. — Леслия, нажми сильнее.
— Где она?
— Я здесь, рядом, — подала я голос, не пытаясь, впрочем, встать и подойти. — Дайте целителю закончить его работу. Не зря же мы откапывали вас из-под завалов мертвецов и волокли сюда.
С великомученическим вздохом Ориэль чуть сдвинулся. Так, чтобы раненый смог увидеть меня и волка. Тот потихоньку терял плотность, будто истаивая под моей рукой. Исчезала и грязь с его шкуры. Призрак снова становился белоснежным и... прозрачным.
— Жива. Устала. Больно, — прошелся по мне взглядом ртутных глаз мужчина. — Прости, дева. Дух, ты молодец, что спас свою женщину, — это уже было адресовано Раулю.
У меня дернулось веко. Вот только женщиной ду́хов меня еще не называли. Призрак волка же отреагировал... никак. Даже не моргнул, просто лежал и смотрел вперед.
— Кто ты? Как твое имя? — снова обратился ко мне диззарг.
— Агата Серебряко́ва. Я управляющая этого гостевого дома для потерянных душ. И еще я проводница эфира. Ваш мир позвал меня, чтобы я спасла вас, — спокойно поведала я.
— Я не могу уйти.
— Мне это известно. Эфир рассказал, кто вы и что случилось. Я все знаю.
— Никто не знает все.
Я попыталась улыбнуться. Не вышло.
— Зачем ты спасла меня?
Император смотрел на меня внимательно, испытующе. Словно ждал, что я назову цену за свою помощь.
— Ваш мир позвал. Я пришла, — просто повторила я, не оправдав его надежд на какое-то иное объяснение.
Леслия и Ориэль не мешали нашей беседе. Маленький целитель сосредоточенно лечил, то касаясь ран, то водя ручками над кожей. Сильфида следила за его действиями и придерживала иногда вздрагивающего от боли раненого.