«…И обереги от исчадий Хенеша…»
– Но, прекрасная госпожа, кроме меня мало найдется охотников сюда прийти, – совершенно спокойно ответил Демен.
И Стефан даже удивился – сотник Велеслава не боялся вампира. Вообще не испытывал страха. Как такое могло быть?
– Ты в самом деле привез мне человека, который убил моего мужа?
В спокойном, шелковом голосе скользнули нотки сомнения.
– Вы можете убедиться в этом, госпожа, – и Демен еще раз поклонился.
– И правда, могу, – согласилась она и поднялась.
Демен отошел в сторону, как будто специально давая Стефану насладиться тем, как идет к нему смерть. Ничто не изменилось в облике госпожи Пустошей с их последней встречи: все то же бледное лицо, как будто вылепленное из алебастра, темные волосы с кровавым отливом, стянутые по бокам в пирамиды из кос. Все то же платье из черного кружева, притягивающее взгляд к белому, точеному телу вампира, к аккуратным темным соскам, просвечивающим сквозь кружево…
Двигалась она… именно так и должна двигаться нежить – с неуловимой грацией хищницы, плавно, словно ступни не касались грубо отесанных каменных плит пола.
Стефан только стиснул зубы. В душе проснулся отвратительный, пожирающий разум страх перед вампиром, хотелось сжаться, спрятаться, а еще лучше, обратившись тоненькой струйкой дыма, навсегда улететь из этого места.
«Теф, помоги», – попросил он, зажмурившись.
Но покровитель молчал.
А когда Стефан открыл глаза, встретился взглядом с госпожой.
В их последнюю встречу она плакала, проливая слезы по убитому супругу. Сейчас – сдержанно улыбалась. Стефан удивился тому, что губы у нее не ярко-алые, какие должны быть у вампира, а нежного розового цвета. Пухлые, с трогательной ямкой на нижней губе… В серых глазах играли багряные блики.
– Это в самом деле он, убийца моего Эйвана, – госпожа склонила голову набок, как будто раздумывая. Затем повернулась к Росинке, – а это что?
– Владетельный князь Велеслав передает… невесту, – пояснил Демен, – невеста князя Стефана.
– О, как мило, – уронила госпожа.
Медленно, очень медленно обошла Росу, принюхиваясь. Затем поправила девушке косу. Легко прикоснулась к грязной щеке.
– Невеста, так и не ставшая женой, – донесся до Стефана раздражающе-шелестящий шепот, – как интересно…
– Демен, – позвала госпожа, – владетельный князь Велеслав превзошел все мои ожидания. Впрочем, его ожидания тоже не будут обмануты. Как ты помнишь, свои обещания я держу.
Она пощелкала пальцами, и откуда-то сразу набежало ллэ. И вот тогда-то Стефану действительно стало страшно: десять умертвий, десять не-живых и не-мертвых, одетых кто во что, вернее, кого в чем застала эта кошмарная не-смерть. Двигались они так, словно их скелеты были лишены суставов. И все взгляды – ужасающе живых, блестящих и как будто стеклянных глаз – были устремлены на госпожу.
Она повернулась к трону, спиной к пленникам, позволяя рассмотреть утонченный узор кружева, едва прикрывающий совершенные ягодицы.
– Раздеть, помыть и подготовить в ритуальном зале.
А затем обронила:
– Демен, иди за мной. Я отдам тебе то, что обещала. Твои люди пусть выходят за ворота. Их никто не тронет.
Стефан закрыл глаза.
Он ощущал на себе прикосновения холодных рук, ногти царапали кожу. Стояла страшная, давящая тишина, прерываемая лишь шорохом ног ллэ и беспомощным шелестом срываемой одежды. Он подумал, что Росинка уже точно сошла с ума от ужаса. Человек не должен переживать такое. Кто-то из ллэ, не удержавшись, лизнул ему грудь. Стефан дернулся, увидел, как на него смотрит нежить, бывшая когда-то простым крестьянином. В блестящих, словно бусины, глазах полыхала жажда, вечная и неутолимая.
«А ты еще не знаешь, что тебя ждет», – прошелестело в мыслях.
И – смех, тихий, бездушный.
***
– Росинка, – позвал он, – ты меня слышишь?
Его растянули цепями на каменном алтаре так, что не мог и шевельнуться. Одно хорошо, к рукам и ногам медленно возвращалась чувствительность. Росинку точно так же прикрутили к мраморному саркофагу. В свете факелов ее обнаженное тело мелко подрагивало, покрывшись капельками пота, казалось изваянным из перламутра.
Она не ответила. Только повернулась и посмотрела – долгим взглядом, в котором почти не осталось рассудка. Только смертный покой.
– Росинка, – прошептал Стефан, – прости меня…
Не нужно было жениться на девушке только из-за воинов и серебра, что обещал ее отец. Пусть бы одного его скрутили и привели к госпоже.
Он вздохнул и закрыл глаза.
Здесь было холодно, как и в любом подземелье. Тяжелые круглые своды над головой. Трепещущий свет факелов. С той стороны, где была прикована Роса, в большой жаровне тлели угли, и Стефан даже ощутил нечто вроде любопытства – неужто для него подготовлено?
В том, что госпожа Пустошей будет развлекаться всю ночь, сомневаться не приходилось.
Он снова начал молиться, обращаясь к Тефу, и на душе стало спокойнее. В конце концов, он князь и примет любую смерть, как принял бы ее на поле брани.
Но в бою – это быстро. А здесь?..
Стефан пошевелился, звякнули оковы. Снова подумал о том, что нужно уговорить вампиршу отпустить Росинку. Неведомо, к чему тут взывать, то ли к жалости, то ли к тому, что обе они женщины…
«А Демен, стервец, и не боится госпожу, – мелькнула неприятна мысль, – как же так?»
На этот вопрос он так и не успел себе ответить. Заскрипела надсадно отпираемая дверь, и в поле зрения появилась госпожа.
Она была одета в черный, в пол, шелковый халат. Тонкая ткань, хоть и была сплошной в отличие от платья, все так же хорошо обрисовывала каждый изгиб ее тела. Только вот глаза больше не были серыми, радужки наполнились кровью.
– Итак, – сказала она негромко, подходя к Стефану, – не вижу смысла тянуть. Ты убил моего мужа, Эйвана, с которым я прожила более двух сотен лет. Я любила его. Правда, любила. И теперь… надеюсь, ты понимаешь, что тебя не ждет ровным счетом ничего хорошего.
Стефан молча кивнул. Конечно же, она в своем праве, мстить за убитого.
Вампирша обворожительно улыбнулась, одними губами, развернулась к нему спиной.
– Но начнем мы с этой сладкой девочки, которую ты даже не успел одарить своей любовью. Так, князь?
– Отпусти ее, – слова давались тяжело, как будто застревали в горле, – что она тебе сделала? Она ни в чем не виновата. Ты хотела меня, и ты меня получила. Отпусти!
Тихий смех, выпивающий все чувства. Отнимающий остатки тепла из измученного тела.
– Отпустить? Я не могу ее отпустить, князь Стефан. Я не буду лишать эту милую девушку удовольствия, которое не дал ей ты. А что ты думаешь об этом, милая?
Стефан повернул голову. Со своего места он прекрасно видел, как вампирша обошла Росинку, легко прикасаясь пальцами к ее телу. Девушку затрясло. Может, она и была не совсем при памяти, но происходящее внезапно накрыло ее тяжкой волной понимания.
– Отпусти ее! Не смей, тварь! – крикнул Стефан.
Дернулся, звякнул цепями – все бесполезно.
Снова тихий смех, от которого все скручивается в тугой узел под ребрами. Росинка всхлипнула.
– Как весело, – заметила вампирша, – убивая моего Эйвана, ты ведь не думал о последствиях, человечек?
– Меня мучай, – выдохнул он, – не трогай. Ее. Не трогай…
– А почему я должна себе отказывать в маленьком удовольствии?
Со все возрастающим ужасом Стефан следил за тем, как алебастровая ладонь госпожи легла на маленькую округлую грудь Росинки и начала поглаживать, легонько пощипывая сосок.
– Тварь.
– Да, это так. Не лучше, но и не хуже многих твоих соотечественников. Например, не хуже Велеслава.
Вампирша улыбнулась ему, демонстрируя удлиннившиеся клыки, белые, блестящие. Наклонилась к лицу Росинки, несколько мгновений смотрела ей в глаза, а потом поцеловала.
– Не смей! Не смей ее трогать!
…Все бесполезно.