— А ну, отвечай, — прошипел он, — почему ты здесь?!!
— Я… — Зоринка сглотнула, — я шла, чтобы узнать… куда увезли мою сестру…
Демен что есть силы тряхнул ее за шиворот, так, что зубы лязгнули.
— Умолкни! Слышишь?.. Не смей…
Но тут Зоринку прорвало. И она, всхлипывая, глотая невесть откуда взявшиеся слезы, забормотала:
— Какие-то люди увезли мою сестру, Демен! Ты мне поможешь ее спасти? Поможешь?
— Замолчи, — зло процедил он, снова встряхивая ее, — забудь…
— Ба! Что это тут у нас?
Демен так сжал Зоринку в медвежьих объятиях, что она аж задохнулась. А он ответил подоспевшим спутникам:
— Да так, с дерева снял… одну…
Девушка протестующе замычала, поскольку Демен грубо зажал ей рот. Попыталась брыкнуться.
— Девка — это хорошо, отдохнем после трудов Хенешевых, — заметил кто-то.
— Отчитаешься перед Велеславом, тогда и будешь отдыхать, — огрызнулся Демен, все еще удерживая Зоринку и зажимая ей рот широкой мозолистой ладонью.
А на ухо ей прошептал:
— Молчи, прошу тебя. Просто… молчи.
Она торопливо закивала, и хватка немного ослабла.
Демен даже позволил ей повернуть голову и посмотреть на спешившихся воинов. Один из них как раз пнул зарубленного ллэ, сплюнул в траву.
— Демен, Хенеш тебя дери. Надо ехать дальше. Здесь этой падали много гуляет, госпожа за всеми не следит.
— Сейчас и поедем.
— Откуда здесь девка-то?
— Сам не знаю. Видать, ллэ загнали…
— Ты не понял, — к ним очень близко, почти вплотную подошел коренастый мужчина в кольчуге. Светлые волосы вихрами торчали из-под шапки. — какого Хенеша баба оказалась ровно у нас за спиной?
И уставился на Зоринку злыми, белесыми глазищами.
— Может, ты ответишь, краса?
И тут на Зоринку снизошло понимание, что она — совершенно одна среди людей, которые выкрали и куда-то увезли ее сестру и владетельного князя Стефана. И что если она сейчас проговорится, то ее непременно убьют. Вот прямо здесь, рядом с ллэ.
— Я… я… — забормотала испуганно, опуская взгляд, — за мной гнался ллэ… не знаю…
— Видать, из ближней деревни, — заключил Демен, — ну что, по коням, что ли?
Но белобрысый не отступал. Он дернул Зоринку на себя, заржал весело, прижимая к себе и стискивая здоровенными лапищами. Затем крутанул ее, разворачивая к себе.
— Это же дочка старого Мера! Та, которая дурковатая! Небось, папаша уже весь город перерыл, ее разыскивая, а она тут…
И уже с какой-то отвратительной, липкой лаской в голосе спросил:
— Красотуленька, что ты здесь делала, а?
— Давай вернем ее Меру, — буркнул Демен.
Но трое его сотоварищей, видимо, придерживались строго иного мнения.
— А если она шла за нами, а? Демен, ты после постели госпожи совсем одурел? Она у тебя мозги выпила, что ли? Прибить дурочку здесь, и все. Болтать начнет, люди узнают…разговоры пойдут…
Зоринка повисла куклой в лапищах белобрысого. Небо, темное небо кружилось над ней в неистовом танце. Виски раскалывались от боли. Как сквозь плотное одеяло, доносились голоса:
— А то давайте сейчас жребий кинем, кому сколько раз? Девка-то годная, только умом скорбная. А потом по горлу — и все.
Зоринку затошнило, когда страшные руки больно сжали грудь. И, уже совсем не соображая, что делает, она извернулась змеей и вцепилась зубами в щеку обидчика.
— Ах ты, сучка! — ее швырнуло на землю. Половина лица звенела, наливалась болью.
— Оставь ее, — голос Демена прозвучал холодно и отстраненно, — я сам ее убью. Просто убью. И все. Нельзя измываться над дурочкой, боги не простят. Куда свой хрен вставить, вы и так найдете, чай, не маленькие.
Зоринка тихо заскулила, когда ее сграбастали за шиворот и поволокли куда-то в сторону, сквозь кусты. Она едва успевала перебирать ногами, ветки хлестали по лицу, по плечам, царапали руки. Потом ее с размаху швырнули на землю.
— Поднимайся, — негромко произнес Демен, — тебе не нужно было идти за нами.
— Моя сестра… — пискнула девушка, с ужасом глядя на темный силуэт сотника.
— Забудь о ней. Она осталась в замке на пустоши.
— Как ты… мог…
— Я выполнял приказ своего господина, — Демен пожал плечами, — да и какая разница? Поднимайся и молись Тефу, чтобы быстрее забрал тебя к себе.
Зоринка встала кое-как. Ее мутило, перед глазами плясали разноцветные точки. Щеки пылали, разбитая скула пульсировала болью. Выходит, все? Сейчас ее просто убьют?
— Демен, — прошептала она, видя в руке мужчины простой охотничий нож, — что плохого я тебе сделала?
— Ничего.