- В такие времена, - сказала она, завязывая конец нити, - Я скучаю по работе с тобой.
- Мы были хорошей командой, ты и я, Госпожа.
- Да. Особенно когда объединились для Блонди.
- Он сам себе армия. Нам нужна была единая сила, чтобы его победить.
- И, тем не менее, он всегда побеждал.
- Лишь потому, что мы позволяли, - ответил Кингсли, и Нора широко улыбнулась. На ней были только черные трусики и черный топ, и все ее синяки были выставлены на обозрение. Но даже с синяками, с разбитой и заживающей губой, она все еще была красавицей, ради которой любой мужчина пожертвовал бы своей жизнью. Даже священник. Даже король. - По крайней мене, так мы себя успокаиваем.
- Думаешь, сможем повторить? - спросила Нора, замолчав, чтобы прижать смоченный в спирте ватный шарик к кровоточащим швам.
- Повторить что? Объединиться для него?
- Быть командой. - Она посмотрела на него без улыбки. – Может, друзьями? Или, может быть, по крайней мере, ты мог бы перестать меня ненавидеть?
- Я никогда не ненавидел тебя.
Нора щелкнула пальцем по его открытой ране. Кингсли задохнулся от боли.
- Лжец.
- Ладно. Я ненавидел тебя. Немного.
- Почему? Когда-то у нас все было хорошо, Кинг. У нас с тобой. Когда я работала на тебя, мы были даже почти друзьями.
Он тяжело выдохнул.
- Когда ты ушла от него в первый раз, я знал почему. Понимал, и неважно как мне больно было видеть его таким разбитым, я не осуждал тебя. Честно говоря, я был шокирован тем, как долго ты продержалась в его ошейнике.
- Я с превеликим удовольствием представляла способы его убийства.
- И это меня не удивляет. Любой истинный сабмиссив или раб не возражал бы против его пыток. Но я знал, кем ты была, и знал, как для тебя было тяжело отрицать ту половину себя, которая хотела стать Доминантом.
- Госпожой, - поправила она его.
- Oui, laMaîtresse.
Она молча работала над сложным участком особенно разорванной кожи. Без слов Нора протянула ему подушку, и Кингсли закусил ее.
- Ты должен начать лучше заботиться о себе, - сказала она, изучая его избитое тело после того, как наложила еще несколько швов.
- Я в порядке.
- В порядке? Я не буду говорить о шестидюймовой дырке, которую сейчас зашиваю. Ты весь в рубцах и синяках, похоже, будто этот блондинистый зверь исполосовал тебя.
- Так и было, - ответил Кингсли с толикой гордости.
- А ты когда-нибудь думал об использовании, ну не знаю, стоп-слова или типа того?
- Не оскорбляй меня.
- Или, может, системы зеленый, желтый, красный? - Нора вонзила иглу в него, и Кингсли впился зубами в подушку.
- С таким же успехом можешь назвать меня ванильным.
- Кингсли, упрямый ты осел, у тебя ребенок на подходе.
Он перестал кусать подушку, на мгновение зарылся в нее лицом и что-то пробормотал.
Нора оттащила подушку.
- И что это было?
- Я сказал:«Не напоминай».
Она понимающе кивнула головой.
- Боишься до чертиков, верно?
- Ты себе даже не представляешь.
Нора посмотрела на него.
- Прости, - прошептал он. - Ты представляешь.
- Ага, представляю. Я так рада за тебя, что могла бы расплакаться. И, возможно, заплачу, когда вспомню как это делается.
- Я пытаюсь не думать об этом.
Нора тяжело вздохнула и продолжила зашивать его.
- Не вздыхай, - приказал Кингсли. - Лучше бы ты ударила меня, чем вздыхала.
- Я вздыхаю, потому что Джульетта беременна, а ты снова одержим Сореном. Есть какая-нибудь вероятность, что эти две вещи связаны?
- Не анализируй меня. Я до сих пор ощущаю боль после последнего раза, когда меня анализировали.
- КингслиТеофильБуасонье, поговори со мной или я зашью тебе веки.
- Ладно. Это пугает. Я чувствую, как все начинает меняться. Я не хочу потерять его. Я не хочу любить кого-то больше, чем я люблю его, больше чем люблю Джульетту. Мое сердце и так достаточно разбито. Не уверен, что переживу еще одну рану.
- Я знаю, это пугает. Но ты не потеряешь Сорена, потому что у тебя будет Джульетта и Малыш. То,что есть между вами двумя, даже я не могу к этому прикоснуться.
- Забавно... я всегда думал то же самое о вас двоих. Я завидовал этому.
- Завидовал? Я должна была подчиняться ему. Так это работает. Сколько приказов на этой неделе он отдал тебе?
- Дюжины.
- И сколько ты нарушил?
- Все, кроме одного.
- Хочешь занять мое место? Хочешь сидеть у его ног и поливать палочку, и делать все, что он тебе говорит?
- Он был бы мертв через неделю.
- Так и думала.
- Он спас меня. - Кингсли закрыл глаза, вспоминая, как проснулся в больнице и понял, что его начальники позволили бы ему умереть и утащить их маленькие грязные секреты с собой в могилу. Сорен пришел и убедился, что Кинг выйдет из госпиталя на своих ногах, а не в мешке. Это был первый раз, когда Сорен спас его жизнь. Одному Богу известно, кто или что могло убить его, если бы Сорен не вернулся в его жизнь в правильное время. - Я не могу его отпустить.