- Элеонор...
- Отвечай. Отвечай, если хочешь снова меня видеть. - Нора почувствовала себя трупом, пораженным молнией и вернувшимся к жизни. - Я уже бросала тебя. Клянусь Богом, и сделаю это снова. И на этот раз не вернусь.
Это была единственная карта, которую она разыгрывала, и она не блефовала. Она смотрела на него. Он смотрел на нее. Войны начинались с меньшей яростью, чем она испытывала к нему сейчас. Ни за что в жизни она не позволит ему унизить Лайлу и Уесли за то, что они не сделали ничего неправильного. Лайле было восемнадцать, даже не пятнадцать, как было Микаэлю. Уесу было двадцать, и он был студентом колледжа, а не тридцатитрехлетним католическим священником, как Сорен, в их первый раз. Им не за что было извиняться, нечего было стыдиться. Они не согрешили, и она не собиралась позволить Сорену наказать их за одну ночь удовольствия.
- Я серьезно, - продолжила Нора, когда заметила бурю в глазах Сорена. - Ты знаешь, что я серьезно.
Еще несколько ужасных секунд Сорен молчал. Она понимала, что все ее будущее висит на еще более тонком волоске, чем два дня назад, когда в ее руках были ее с Сореном жизни. Она могла простить Сорену любую боль, которую он когда-либо ей причинял. Но она не смогла бы, не сможет простить его, если он причинит боль Уесли. Этого она не в состоянии допустить.
- Да, Госпожа, - наконец ответил он, и Нора едва не упала от облегчения. Но она не расслабилась, пока нет.
- Хороший мальчик. Ох, еще кое-что.
- Что?
Нора залепила пощечину Сорену так сильно, что он ахнул от боли. Сорен посмотрел на нее с неподдельным шоком.
- Я хотела сделать это все эти девятнадцать лет, что знаю тебя, претенциозный, властный, самоуверенный лицемер. Ты заставил меня поливать чертову палку шесть гребаных месяцев.
Последние слова она практически прокричала, и годы сдерживаемой ярости восстали в ней, как армия со знаменами, готовая умирать и убивать.
- Кингсли, - сказала она, смотря мимо Сорена, - я ухожу. Если он попытается сделать что-нибудь до того, как Уес и Лайла спустятся, пристрели его.
Она не могла вспомнить, чтобы видела Кингсли таким радостным.
- С удовольствием, Maîtresse.
Нора развернулась на каблуках, оставляя всех - Сорена, Кингсли, Грейс, Уеса, Лайлу и все плохие воспоминания за последние несколько дней - позади.
- Нора, все хорошо? Куда ты собралась? - позвала ее Грейс.
- Мой лимит безделья - тридцать шесть часов. Мне есть куда идти и кого бить.
Нора хлопнула парадной дверью за собой, и этот звук вернул ее к реальности. У нее не было машины, не было ключей, не было денег. Ничего. Все хорошо. Это никогда ее не останавливало.
«Мустанг» Уесли был припаркован снаружи, как и «Ягуар» Кингсли. Сегодня она боготворила Уеса и Кинга. Остался один вариант.
Нора нашла ключи в замке зажигания мотоцикла Сорена.
- Высокомерный мудак. Может ты, наконец, послушаешь меня. Говорила же поставить чертову блокировку на свой байк. - Она завела бесценный винтажный «Дукати» и позволила выбирать дорогу интуиции. Вместо того чтобы направиться сразу домой, ее чутье направило прямо на Манхеттен. Ладно. Так и быть. Значит Нью-Йорк. Кингсли сказал,Гриффин присматривал за Империей, пока никого не было. Немного поразвлечься сегодня с Гриффином и Микаэлем было бы неплохо. А если нет, можно было убедить Шеридан приехать и немного поиграть. Еще до обеда она будет по локоть в этой маленькой девочке. И сегодня она напьется в стельку. То, что доктор прописал.
Мили пролетали мимо нее, и понимание того, что она на самом деле ударила Сорена по лицу начало проникать в ее сознание. Не только то, что она ударила его, она ударила сильнее, чем он когда-либо ее бил. Эта пощечина могла с легкостью попасть в Книгу рекордов. Ему повезет, если у него не будет синяка после этой сучьей пощечины, которую она ему влепила. В довершение ко всему, она сделала это перед Кингсли и Грейс. Несомненно, Сорен выбьет всю дурь из нее за это. Различные наказания и пытки, которые он опробует, возникли в ее голове. Возможно, он изобретет новую форму садизма, чтобы наказать ее за последние преступления. Или он выберет самое худшее возможное наказание для нее - вынужденный и продолжительный целибат.