Пройдя все ряды вдоль и поперек, отправив половину покупок с курьерами домой, а половину сгрузив в коляску, мы распрощались с друзьями. Макс сказал пару слов кучеру, потом повернулся к нам с наложницами и сказал:
— Так… А теперь нам пришло время разделиться, красавицы. Лари, Ниона, отправитесь вместе с Риминой домой, разбирать покупки и ждать нас. А нам с Анной надо ещё кое-куда заглянуть.
Девочки переглянулись, ренка пожала плечами, эльфийка лишь кивнула — и они уехали. Я же, в недоумении, посмотрела на Макса. Он слегка грустно улыбнулся и сказал:
— Идем, я кое-что тебе расскажу.
Пожав плечами, я пошла вслед за Максом, положив руку на голову Крайфа. Странно все это. Очень странно. Но… Что там вчера я говорила насчет мужских тайн?
Ушли от стоянки мы не настолько и далеко. Квартал, поворот — и мы входим в что-то типа ресторана. Крайф зашел следом — и никто глазом не моргнул. Значит, никакого нарушения незримых правил. Да, обстановка конечно, роскошная. Но в то же время и довольно… стильная. Да, точно, именно стильная. Позолота, но не кричащая. Дорогое дерево, покрытое мелким узором, магическое освещение. Хотя последним в Столице никого не удивишь. Нет навязчивой музыки, нет такого понятия, как барная стойка. К нам подошел молодой человек, вежливо и довольно низко поклонился.
— Чего изволят господа?
— Комнату для переговоров и легкий обед на двоих.
— Прошу за мной.
Комната для переговоров? Зачем? Ладно, возможно, я чего-то не понимаю… Нет, возможно, я понимаю что-нибудь вообще, но сейчас ничего не понимаю. Куча предположений — но одно бредовее другого. Не будем гадать, потерпим… Второй этаж, небольшие комнатки, обставленные со вкусом. Зашторенные окна, закрытые дополнительными занавесками двери. И тонкий узор какого-то щита на стенах и портьерах. Ого… Так… Интересно…
— Это чтобы нас никто случайно не подслушал, — сказал Макс, закрыв двери.
Я вопросительно посмотрела на него.
— Значит, прислуге в своем доме ты не доверяешь? — спросила я, погладив улегшегося у моих ног серра.
— Нет, я ей как раз доверяю. И не хочу, чтобы в случае чего они пострадали. Незнание — лучшая защита в данном случае. Крайф же единственный, кто, я уверен, будет с тобой всегда. Ему это знать надо не меньше, чем тебе.
Макс сел, задумчиво посмотрев на меня с серром.
— Макс, в чем дело?
— В моей семье. Уже в нашей. В моих предках, — взяв паузу, Макс продолжил: — На нашей семье лежит проклятие. И снять его не сможет никто. Подожди, не перебивай. Сейчас я все сам расскажу. Когда-то давно, когда Государство было ещё очень юным, а Государи — не настолько сильны, как сейчас, предок нашего рода затеял заговор. И подбил на это несколько других семей. Заговор раскрыли. И официально все те семьи были истреблены. А неофициально… Каждого из этих семей прокляли. Им дали второй шанс, так сказать, поскольку каждый из них был довольно сильным магом и воином. Они, их семьи и их подчиненные живы до тех пор, пока выполняют все приказы Государя. Ну, кроме случая естественной или насильной смерти, естественно. Понятно, что дело было много поколений назад и мой род уже давно искупил преступление своего предка. Но таким уж было создано это проклятие, что снять его не под силу никому в этом мире. Даже Государь, и тот не может. Теперь, после того, как ты стала моей женой, ты тоже подпадаешь под это проклятие. Понимаешь?
Понимала ли я, что это означает? Понимала. А вот почему он все это время молчал… А кому захочется о таком рассказывать? И было ли у нас время для этого раньше? Государь не мог приказать мне, как наложнице. Даже при захвате Арнера он Максу приказал использовать мою силу, а не приказывал мне напрямую. Дааа… И вот почему он и слова поперек назначения в новые земли не сказал бы, даже если бы хотел. Блин… Жизнь под топором палача. Жестоки были предки Государя, жестоки… Наказали не только самих заговорщиков, но и всех их потомков. А заодно и создали костяк дворян, которые уж точно против слова Государя никогда не пойдут. Не смогут. Да уж… И теперь становится понятным, почему в семье Макса нет дядей-тетей и так далее. Кто же захочет, чтобы его дети от рождения и до самой смерти были прокляты? Я накрыла его ладонь своей и сказала абсолютно серьезно: