— Спасибо, — кивнула я. Девушка улыбнулась и ушла.
— Красиво, правда? — спросил Егор, чуть наклонившись ко мне.
— Ты хочешь на его место? — спросила я, гладя, как парень отчаянно кусает губы, чтобы не закричать от чересчур сильных ударов по самым чувствительным местам.
— Только если с тобой, — говорит он, неверно истолковав мой вопрос.
Действие на сцене стремительно развивалось. Девушка вошла в раж и била вообще не думая о том, что делает. Сеть розовых полосок покрывала тело парня. И все меньше становилось нетронутых участков. Она била по ногам, по ягодицам, по спине, даже шея пострадала. Поскольку кожа там нежнее, кнут вспорол ее, и по плечу парня стекала алая струйка, смешиваясь с крупными каплями пота, выступившими на его коже.
— Ты раскаиваешься? — запоздало спросила девушка, обматывая кнут вокруг его шеи и оттягивая назад. Парень кивнул в ответ. Правильно. Приказ молчать не отменяли.
— Умница, — усмехнулась девушка, грубо оглаживая покрасневшую после порки кожу, прихватывая ее напоследок ногтями. — За это я тебя награжу.
Её рука поползла вниз по его телу, оставляя еще и отчетливые царапины, перечеркивающие следы ударов. Она обхватила его член, несколько раз грубо проведя по нему рукой, потом опустилась еще ниже, резким движением оттягивая яички, с силой сжимая их. Парень замычал что-то неразборчивое, еще сильнее вгрызаясь в собственные губы.
— Нравится, да? — довольно усмехнулась девушка, еще сильнее оттягивая кнут, обмотанный вокруг его шеи.
Чтобы не видеть этот кошмар, я обернулась в зал, разглядывая зрителей. Как ни странно, они этого не заметили. Зрелище в зале было не хуже, чем на сцене. Одна девушка просто целовала саба, другая ему дрочила, одной рукой орудуя в собственных трусах. А одна из домин уже трахала саба, с силой натягивая его на страпон и напрочь игнорируя гримасу боли на его лице. Впрочем, тут ведь уже привыкли к боли. Ее считают частью секса.
Взглянув на Егора, я увидела нетерпеливый блеск в его глазах и легкий румянец возбуждения. Заметив мой интерес, Егор встал на четвереньки и слегка выгнул спину в соблазнительном жесте, всем своим видом показывая, что он очень даже не против, если я тоже уделю ему внимание. И я потянулась рукой к его паху, механично сжимая наметившийся бугорок и слегка массируя его пальцами. Егор потерся о мое плечо, как кот и даже тихо заурчал, толкаясь в мою руку.
Расстегнув его брюки, я высвободила его стоящий член и обхватила его рукой, надрачивая сначала нежно, потом немного сильнее. Парень заурчал громче, снова выгибая спину. Он смотрел на сцену. Толкался мне в руку и смотрел на чертову блондинку, грубо дрочащую связанному парнише. Странная злость зародилась у меня в груди, разливаясь по телу, заставляя сердце сделать пару лишних ударов, а пальцы сжаться сильнее, чем нужно.</p>
<p>
5.</p>
<p>
Издав удивленный полу-вскрик полу-стон, Егор излился мне в кулак. На секунду он замер, будто ожидая получить наказание за то, что кончил без приказа. Интересно, что я должна сделать? Дать пощечину и грозно шипеть ему в лицо непонятные угрозы? Или перегнуть через колено и выпороть? Чего он от меня ждет? Какого наказания хочет?
Когда Егор понимает, что я не собираюсь ничего делать, с его губ срывается почти разочарованный стон, который неприятно режет слух. Он наклоняется к моей испачканной руке и принимается вылизывать ее, тщательно очищая каждый палец, убирая даже малейшие остатки спермы. Еще и урчит довольно, выгибая спину. Будто всем своим видом показывает, как доволен такому развитию событий.
А мне гадко. Гадко на душе до такой степени, что хочется выть. Этот красивый молодой мужчина не должен стоять на коленях передо мной. Он не должен изображать для меня кошку и радоваться, что ему грубо отдрочили в публичном месте. Всё не так. Не правильно. Так быть не должно.
— Тебе это нравится? — почему-то спрашиваю я, поднимая голову Егора за подбородок. Вместо ответа он довольно мурчит, упорно не отводя глаз от какой-то невидимой точки на моем лбу.
— Говори. — уже настойчивее требую я, сильнее сжимая пальцы. Я должна знать. Это мое право.
— Нравится. — спокойно отвечает Егор.
— Почему? — выдыхаю я, ослабляя хватку. Теперь я просто глажу пальцами его подбородок, глядя сверху вниз прямо в его глаза.
— Не знаю, — признается он после небольшой заминки. — Ты такая красивая, когда командуешь.
Он пытается вывернуться и поцеловать мое запястье, но я не даю, снова сжимая пальцы на его подбородке.
— Почему? — повторяю я. Я так давно хотела задать этот вопрос, что сил уже нет довольствоваться его полу-ответами. Я хочу знать это. И никто не помешает мне добиться ответа.
— Посмотри, — говорит он, указывая глазами на сцену. — Поймешь.
И я смотрю. Действительно смотрю на сцену. Но не понимаю. Ничего. Только удивленный возглас зарождается где-то в груди и тает, так и не сорвавшись с губ.
Что же делает эта психопатка? Она так и стояла, сжимая в пальцах свободные концы кожаного кнута, обмотанного вокруг шеи саба и по-прежнему грубо ласкала его тело, упорно не замечая, что парень-то вот-вот… того…
— Он задыхается, — как-то безжизненно выдавила из себя я, неотрывно глядя на удивленное лицо. Его бледная кожа кое-где уже начала синеть. Огромные от страха глаза смотрели прямо на меня, а губы постоянно что-то повторяли. Какое-то слово, которое я почему-то не могла уловить.
— Так и должно быть, — фыркает Егор. — Это называется эротическое удушение.
— Нет, — возражаю я, — он почти синий.
С места я срываюсь прежде, чем успеваю обдумать это. И кричу, прежде чем фразы складываются в голове:
— Пусти его, идиотка!