Я понимаю, что Егор всеми силами пытался угодить мне, но, по правде, получалось у него не очень-то хорошо. Задернутые занавески создали в комнате искусственную ночь. Это только подчеркнуло всю мрачность ситуации и никак не помогло мне отдохнуть. Да и его нарочито-тихие шаги заставили чувствовать себя больной, бесполезной, слабой. А горький кофе из кофе-машины, который парень с гордым видом принес мне в постель, едва не вывел меня из себя. Окончательно.
Я все никак не могла отделаться от ощущения неправильности происходящего, синтетичности всего, что окружает меня. Эта кровать с шелковыми простынями, эта комната с дорогими занавесками, не пропускающими свет, эта квартира — все это казалось мне таким же латексным, как и вчерашнее утро. Даже сам Егор с его навязчивыми извинениями казался мне подделкой.
— Так бывает не всегда. — попытался оправдаться парень, глядя на то, как я без особого энтузиазма прихлебываю невкусный кофе.
— Неважно, — отмахнулась я. — Совершенно неважно.
— Но это волнует тебя, — возразил парень. — Если мы и дальше будем парой, нам надо выяснить эти моменты.
— Ты опоздаешь на работу. — заметила я.
— Я могу взять выходной, — фыркнул Егор. — И это неважно.
— Зачем? — спросила я.
— Я не могу оставить тебя в таком состоянии, — заявил он. — Нам надо поговорить.
— В каком состоянии? — поинтересовалась я. — Что со мной не так?
Егор замялся, услышав мой вопрос. Он промямлил что-то невнятное, делая неопределенные знаки руками. Минуты две ему понадобилось, чтобы сказать хоть что-то членораздельное.
— Ты… вроде как… в шоке. — выдавил он.
— Я в норме. — почти по буквам произнесла я. Егор кивнул, соглашаясь, поднялся с кровати, на краю которой сидел все это время, убрал полотенце.
— Да сколько можно?! — воскликнул он, с силой бросив несчастное полотенце на пол. — Я же вижу, что не все ок. Неужели, так трудно объяснить, что с тобой происходит?! Я же волнуюсь.
— Не надо, — перебила я. — Иди лучше на работу.
Егор замер, глядя на меня сверху вниз. Он стоял так довольно долго, сверля меня испытывающим взглядом и время от времени открывая и закрывая рот. Я ждала новых вопросов, но их не было. Парень молча поднял полотенце, молча ушел на кухню. Потом он так же молча оделся и ушел, чмокнув меня напоследок в щеку. Кажется, у него появилась привычка. Делать все вот так, молча.
После его ухода я поднялась с кровати, пошла на кухню. В кухонное окно было хорошо видно, как парень выехал из гаража и уехал. Несколько секунд я еще смотрела ему вслед, прежде чем отвернуться.
Я вылила остатки кофе в раковину, налила себе слабый чай. И снова вернулась к окну. Я знала, что не увижу так машину Егора. Знала, что он не вернётся, но продолжала смотреть. А чего я, собственно, ждала? Сама ведь виновата, дура.
Он попытался. Впервые за долгое-долгое время он действительно попытался, а я, как последняя идиотка, не смогла принять эту его попытку. Кто знает почему. Меня только разозлила эта жалкая, не доведенная до конца попытка быть мужчиной. Попытка доминировать надо мной. Хотя бы в отношениях. Хотя бы чуть-чуть.</p>
<p>
6.</p>
<p>
Я весь день промотала непонятно на что. Весь долбаный день провела на диване перед телевизором, бездумно щелкая и щелкая и щелкая кнопками, даже не вникая в смысл мелькающих перед глазами картинок. Кажется, я пересмотрела парочку сериалов и несколько передач о мистике. Впрочем, не берусь говорить точно.
Через каждые пять минут я поглядывала на часы, отсчитывая минуты до возвращения Егора. Я думала, что скажу ему. Думала, как он мог бы мне ответить. Придумывала реплики про запас, интересные словечки. На всякий пожарный продумала даже парочку техник, с помощью которых можно будет сгладить ситуацию.
Нет, осадок остался. Я не забыла синеющее лицо парня и не стала окончательно госпожой. Такой, которую он хотел. Но и терять его я не хотела. Ломая себя, нужно быть готовым ко многому. Вот и я была готова. Или просто думала так.
Когда стрелка на часах поползла к тому времени, когда Егор должен был появиться на пороге, я уже сильно нервничала. Барабаня пальцами по собственным коленям, я считала секунды в ожидании звонка, но его все не было. Егор не возвращался. Прошло полчаса, час, два, три. От него не было ни единой весточки. Ничего. И его самого тоже не было.
Сказать, что я не находила себе места — означает не сказать ничего. Меня буквально выворачивало от ожидания и переживаний. Егор редко задерживался на работе. Тем более, так надолго. За окном уже давно стемнело, а о нем ничего не было слышно.
Не хотелось ничего. Даже сигаретный дым не лез мне в горло. Я могла просто сидеть на подоконнике, глядя вниз, ожидая, пока его машина заедет во двор. Но ничего не было. Вообще.
Мысли в моей голове были одна страшнее другой. Я уже сто раз пожалела, что так холодно повела себя утром. Даже воспоминания о горьком кофе не казались уже такими мерзкими. Чёртова идиотка. Все ведь могло разрулиться, если бы я не носилась с собственной хрупкой душевной организацией как с писаной торбой и позволила Егору продолжить разговор.
Когда время перевалило за полночь, я думала, что сойду с ума. Даже мысль появилась идти обзванивать морги и больницы. Когда машина Егора всё-таки появилась на горизонте, я не сразу поверила своим глазам. Просто прилипла к стеклу, как умалишенная, жадно вглядываясь в знакомый силуэт парня, идущего по аллейке к дому. Я видела, как он смотрит на окна. И не сразу поняла, что он просто проверяет, включен ли свет.
Он не хочет меня видеть. Другого варианта нет. Я ведь сижу в темноте, меня не видно с улицы. Вернулся бы он, если бы увидел, что я его жду? Отчего-то проверять не хотелось. Я, как дура, ломанулась в комнату, наспех расстелила постель и улеглась, усиленно прикидываясь спящей. Плохо у меня это получилось. Плохо. Никак не получалось унять бешено колотящееся в груди сердце.