Раз за разом взгляд сам собой опускался вниз, на алый напряженный член, изредка подрагивающий в преддверье оргазма. И я не стала отказывать себе в этом удовольствии, обхватив горячий ствол рукой. Другой рукой я слегка оттянула яички, легонько сжимая их пальцами, тоже массируя. Его поощряющий стон подстегнул меня, вынуждая ускорить ритм.
Ему хватило всего пары движений, чтобы забиться в экстазе, выкрикивая мое имя.
_______________
* - Имеется ввиду песня группы Deform "Мертвая романтика".
**- использован текст песни "Как просто на душе", группы Пилот.</p>
<p>
4.</p>
<p>
Мне отчаянно не спалось. Не спасало ни удобство огромной кровати, ни умиротворяющее тепло лежащего рядом мужчины, ни его ровное дыхание, приятно щекочущее мою кожу, ни его сильные руки, крепко прижимающие меня к себе.
Казалось, что тебе, дуре еще надо? Лежишь в объятиях офигенно-крутого мужчины, за которого любая другая девчонка готова будет убивать. Закрывай глазки, да смотри свои разноцветные сны с его участием.
Ан нет. Что-то все-равно не так. Не то. И не понять, что именно. Будто во всем этом великолепии, в этом изобилии красок не хватает чего-то важного, чего-то незаменимого, но такого мелкого, невидимого на первый взгляд. Как забытый последний штрих, обязанный довершить картину.
Я не знаю, чего мне не хватает. Понятия не имею, почему ворочаюсь уже полночи, и почему мне так жарко от его объятий. Я тянусь к нему, хочу обнять, положить голову ему на грудь и раствориться во всепоглощающем чувстве защищенности, но не могу. Каждый раз я отдергиваю руку, каждый раз меня что-то останавливает.
В этой кровати, в этой комнате, в этой огромной квартире я чувствую себя чужой. Гостьей, задержавшейся на ночь. Я не скажу об этом Егору, как и не скажу истинную причину того, почему я не спешу перевозить сюда свои вещи, почему не переставляю ничего на кухне, почему не покупаю зубную пасту с любимым вкусом.
Егор думает, что я стесняюсь. Он считает, что я никак не могу избавиться от образа серой мышки и привыкнуть к новому обличию. А я никак не могу признаться, что не была никогда серой мышью. Не могу просто так сказать, что неуютно чувствовала себя в ярком платье не из-за его цвета. Я не могу показать ему себя настоящую. Себя, одетую в мужскую рубашку и старые джинсы. Он не поймет эту сторону меня. Мальчишку, которого родители справедливо назвали Сашей. Бесполое имя. Как и моя душа.
Бросив даже мысли о сне, я поднимаюсь, стараясь аккуратно выбраться из кольца обнимающих меня рук. Взглянув еще раз на такое соблазнительно-теплое беззащитное тело мужчины, полностью принадлежащего мне и в то же время абсолютно чужого, я разворачиваюсь и босяком иду на кухню, откинув даже мысль искать в темноте тапки.
Оказавшись на кухне, я в первую очередь лезу в шкафчик, в котором хранятся мои сигареты. Заныканная когда-то пачка находится на удивление легко, хотя я уже и думать о ней забыла. Странно. Или нет.
Включать свет я не стала, побоявшись разбудить Егора яркой вспышкой. Последнее, чем я хочу заниматься сейчас — это отвечать на его вопросы. А от мысли о непонимающе-виноватом выражении, которое появляется на его лице каждый раз, когда мы о чем-то спорим, мне стало холодно.
Зажигалка находится так же быстро. Оно и не странно — я ведь засовываю ее внутрь пачки, чтобы всегда была под рукой. Вооружившись находками, я залезаю на подоконник, открываю окно и устраиваюсь поудобнее, свесив одну ногу вниз. Меня сразу же захлестывает невероятный запах ночного города. Я не могу понять точно, из чего он состоит, но от этого не перестаю его любить. Ночной воздух чист, в нем нет ни дыма выхлопных газов, ни городской вони, состоящей из ужасающего коктейля парфюмов. Он идеален. Еще и эта свежая нотка озона, оставшаяся после прошедшего днем дождя.
Я медлю, наслаждаясь чистотой воздуха. Наверное, проходит много больше минуты, прежде чем я все-таки щелкаю зажигалкой и закуриваю, сразу делая глубокую затяжку. Прикрыв глаза, я выдыхаю дым, размешивая прекрасный запах ночи с табаком.
***
— Сегодня мы точно сходим в клуб, — уверенно заявляет Егор, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Еще бы. Стоишь себе спокойно у плиты, никого не трогаешь, варишь кофе, и тут этот комок бодрости орет с утра пораньше.
— А вчера был умирающим лебедем, — заметила я, слизывая с пальцев капельки молока.
— Ты прекрасно справилась с моей усталостью, — заметил Егор. — В книге вычитала?
— Ничего подобного в той книге не было, — спокойно отвечаю я. Странно, но мне почему-то совершенно все равно. Пусть хоть памятник этой книге поставит — мне-то что. Прежнего неприятия уже не было, да и возмущаться не хотелось.
— Тогда ты просто очень талантливая девочка, — заметил он, приблизившись ко мне вплотную и касаясь губами моей макушки. — Это было весьма неожиданно.
Я хочу сказать что-то вроде «я могу еще и не так», или «давай попробуем заняться обычным сексом», или на худой конец «давай один раз обойдемся без БДСМ», но в итоге я просто молча киваю, снимая с огня готовый напиток. Отчего-то говорить не захотелось. Странное чувство зародилось где-то в горле, образуя непонятный комок. Наверное, это он помешал мне воспользоваться моментом, сказать такие важные для меня слова. Но я молчу. Просто еще раз киваю, когда он с энтузиазмом начинает рассказывать мне про клуб и про то, как сильно мне там понравится.
Кофе мы пьем молча. Егор что-то обдумывает, загадочно улыбаясь, а я чувствую себя морально выжатой, слишком уставшей, чтобы что-то говорить. Тем более, зачем, если я не разделяю его восторг? Растрою только, или нарвусь на очередной спор. Интересно, мне всегда было так дико сидеть рядом с ним?
Егор допивает кофе, споласкивает свою кружку и ставит ее на сушку. Он потягивается, щелкнув суставами. А я, наверное, впервые не смотрю, не наслаждаюсь видом красивого тела. Парень озабоченно хмурится, глядя на меня.