Увы, обстоятельства, как правило, вели Дежкину за собой, а не она диктовала собственную волю. Нет уж, теперь она поведет! Жестко и властно. Вот для этого она теперь едет не домой, к мужу и детям, а в тюрьму, на допрос. В Бутырки.
— Не знаю. Ничего не знаю.
Ирина Журавлева, ссутулив плечи, сидела перед Клавдией на краешке стула. Голова ее была опущена, а губы сжаты. Прошел-то всего день, а как девушка изменилась. Просто тень бледная.
Адвокат, пожилой сухощавый дядечка, хмурил брови.
— «Не знаю», — это я уже слышала, — сказала Клавдия. — Мне же хочется узнать, что именно ты знаешь.
Она выделила последнее слово интонацией.
Адвокат хмыкнул.
Допрашиваемая кинула на следователя короткий неприязненный взгляд.
— Что вы от меня хотите?! — закричала она. — Я уже все рассказала! Все, что могла!
— Все, что хотела, — поправила Клавдия. — А могла бы рассказать куда больше.
Журавлева заплакала.
Адвокат прочистил горло, но ничего не сказал.
— Неужели вы не понимаете? Как женщина женщину!.. Если бы у вас был любовник, неужели вы б не хотели…
— У меня нет любовника, — сказала Клавдия. — А вот если бы у меня был любимый человек… ну, то есть если бы не было мужа, а был жених… или кто-то в этом роде, — сбивчиво пояснила она, — то я бы хотела доставить ему приятное, а не причинить хлопоты.
— Я не понимаю, что вы от меня хотите! — всхлипывала Ирина?
— Правду. Я хочу услышать правду: как все происходило в действительности. Как и — самое главное — почему?
— Дайте мне сигарету!
— Не курю.
— Я же не спрашиваю, курите ли вы. Я спрашиваю: не найдется ли сигаретки?..
— А как насчет чашечки чаю? — подмигнула Дежкина.
— Давайте.
Адвокат сглотнул слюну.
Покуда Клавдия возилась с чашками и заварочным чайником, Журавлева исподтишка наблюдала за неспешно обстоятельными движениями ее рук и спокойным выражением лица.
— Не понимаю, — сказала она зло, — как это женщина может по доброй воле пойти в ментовку!..
— Куда-куда? — изумилась Клавдия.
Ирина усмехнулась:
— Вы слышали!.. К легавым! К мусорам!
— Журавлева, — наконец укоризненно сказал адвокат.
— Я надеялась, что ослышалась. Милая моя, моя работа не так плоха, как это может показаться с твоего места, — Дежкина кивнула на стул, на котором во время допросов располагались подследственные. — Между прочим, это очень интересно: разгадывать загадки. Я же не бегаю с пистолетом по крышам и не палю куда попало. Я вообще с оружием, если честно, не в ладах…
— Ну да? — скривилась Журавлева.
— Представь себе, — улыбнулась Клавдия. — А я слышала, что ты в своей профессии — ас.
— Клиенты не жалуются, — кратко ответствовала Ирина.
— У тебя специальность непростая, я знаю, — кивнула Дежкина, протягивая Журавлевой чашку с дымящимся напитком. — Я бы не сумела, точно. Терпения не хватило бы. Да и руки надо иметь… ловкие, что ли. У тебя ведь есть в работе свой конек… ну, прическа какая-нибудь или фирменный макияж?.. — Адвокату она тоже подала чашку.
— Разумеется, — кивнула Журавлева, несколько успокоившись.
Она не понимала, куда клонит следователь.
— И что же конкретно?
— Ну… я умею делать глаза. — Ирина отхлебнула чаю. — Знаете, для женщины ведь глаза — самое главное. Не платье, не фасон стрижки, не бриллианты в ушах. Главное — глаза. Если глаза пустые или глупые, никакие бриллианты не помогут. По крайней мере, если и сам мужик не дурак. А у моих клиенток мужья у-умные!.. Ну, вот, я рисую такие глаза!.. Закачаешься!
— Ага, — кивнула Клавдия, — замечательно. И у меня есть свой конек. Я по глазам читаю… и кое-что вычитываю. Ну и еще по всяким мелким деталям. Я умею восстановить происшедшее с достаточной степенью точности, даже если не знаю многих фактов. Вот, к примеру, твоя история…
— Да?
Журавлева приготовилась слушать. Скепсис сквозил во всей ее позе и в выражении лица.
Дежкина тоже неспешно прихлебнула остывающего чайку и начала:
— Жила-была на свете девушка… красивая, сообразительная…
— Я, что ли? — иронически повела бровью Ирина.
— Видишь, и ты уже кое о чем догадываешься, — улыбнулась Клавдия и продолжала: — Жила-была девушка, горя не знала… и вот решила она каким-то образом свою жизнь разнообразить.
— Хорошее слово — разнообразить, — вставила Журавлева. — Сами придумали?