— Правда? — Слезы у Гаспарян моментально высохли. — Вы действительно не собираетесь его сажать?
— Я вообще не имею права сажать или оправдывать. Я веду следствие, — вяло отвечала Клавдия. Как же это скучно: все одинаковы.
— Спасибо вам, большое спасибо! — Гаспарян вдруг в каком-то неуместном порыве приобняла Клавдию, и та почувствовала, как в руках у нее оказался конверт.
— Что это? — попыталась отпрянуть Клавдия.
—- Это вам. В знак благодарности, — зашептала Лидия, не отпуская Клавдию. — Тут мало, очень мало, я понимаю. Всего двести долларов. Но это все, что я смогла собрать, поверьте. Золото сейчас продать почти невозможно, вещи тоже. Комиссионок нет. А тут похороны были, все деньги на памятник ушли…
Между ними происходила какая-то неловкая, абсурдная борьба. Клавдия все пыталась высвободиться из цепких объятий Лидии Гаспарян, ей почему-то очень хотелось взглянуть на конверт. И даже лезло постороннее: какой он, белый и чистый или почтовый с рисунком?
— Отпустите, — пыхтела Клавдия, оглядываясь по сторонам. — Уберите немедленно! Вы что, сами в тюрьму захотели?
Гаспарян отпрянула так быстро, что Клавдия так и не успела разглядеть конверт. И это ее даже обрадовало.
Клавдия вскочила, словно сидела на кнопке.
— Простите… Простите меня, ради Бога, — быстро забормотала Гаспарян дрожащими губами, уцепившись в Клавдии рукав. — Я дура, дура, сама не знаю, что делаю!.. Просто с ума схожу… Вы не представляете, как трудно… Сначала мама, а потом все вот это… Только не подумайте, что я вас подкупить хотела… Я просто не знала, что мне делать…
— Отпустите меня, — как ребенку втолковывала Клавдия. — На нас смотрят.
— Он ведь не убивал, точно не убивал, я знаю, — не слушала ее Гаспарян. — Я просто хотела, чтобы вы разобрались внимательно, не так, как прошлый следователь.
— Я постараюсь разобраться, — чуть не по слогам сказала Клавдия. — Я постараюсь.
— Простите… Я прошу вас… Я дура! Умоляю — это никак не отразится на вашем отношении к Артуру?
Клава посмотрела на эту женщину, одернула жакет, поправила прическу, вздохнула и тихо ответила:
— Никак не отразится. — И двинулась к лестнице.
— Постойте! — почти крикнула женщина. — Скажите хоть, как он там? Ну пожалуйста!.. Он не мерзнет?.. Можно я передам ему пальто?..
Пальто…
И не двести, а всего сто восемьдесят, быстро уточнил в Клавдином уме какой-то мелкий циник.
«Цыц ты! — шуганула она. — Пошел вон».
Сказать, что сделала это Клавдия легко и просто, было бы неправдой.
Она обернулась к жене Гаспаряна и, чуть улыбнувшись, бросила:
— Пальто? Ладно, передайте…
13.02–18.10
Этот безлюдный да, кажется, и не для людей построенный микрорайон странным образом настраивал на философский лад.
— По-моему, мы заблудились, — нетвердо произнесла Клавдия, стараясь не глядеть на Игоря.
Он покраснел, но ничего не ответил и продолжал решительно шагать вперед, оглядывая окрестные дома.
Вот уже битых полчаса они вдвоем блуждали по микрорайону, но искомой пятиэтажки обнаружить не могли.
— Игорь, ты меня не слышишь? — наконец не выдержала Дежкина.
Он остановился и исподлобья, как молодой упрямый бычок, посмотрел на нее.
— Упрекаете, да, Клавдия Васильевна?..
Она пожала плечами. Вот еще.
— Упрекаете… — настаивал Игорь. Понятно — чувствовал себя виноватым.
Он записывал, как добраться до квартиры Харитонова. Чубаристов, как всегда, объяснял обстоятельно, но Игорю не терпелось поскорее отправиться в путь.
«Да-да», — рассеянно приговаривал он, отчеркивая в блокнотике маршрут, но слушая вполуха и больше наблюдая за Клавдией.
Из-за этого теперь и бродили они, будто в трех соснах, однако длинный дом с облупившейся бордовой краской и зелеными балконами как сквозь землю провалился.
— Надо звонить Чубаристову, — распорядилась Клавдия.
— Мы где-то рядом, я чувствую! — огрызнулся Игорь.
— Хватит, — сказала Клавдия; впрочем, прозвучало это мягко, почти успокаивающе, — не знаю, как у тебя, а у меня времени в обрез…
Навстречу по тротуару неслась сухощавая тетка в домашних тапочках, сжимая в руках у груди, как самое дорогое, пачку газет.
— Вы случайно не почтальон? — окликнул ее Игорь, и фраза его прозвучала не как вопрос, а, скорее, как утверждение.
— А в чем дело? — И без того вытянутое лицо тетки стало похоже на лисью мордочку, глаза забегали. — Я на другом участке, так что претензии — не ко мне…